Ричард Байерс - Нежить

Даже сквозь шум битвы Таммит услышала вопль Ксингакса, похожий на крик страдающего ребенка. Никогда раньше Барерис не извлекал звуков, которые бы порадовали её настолько сильно.

Развернувшись, гигантский зомби попытался нанести Барерису мощный удар, но бард отступил за пределы его досягаемости. Ксингакс снова стал видимым, и с его непропорционально большой черной руки, некогда принадлежавшей Исвалу, сорвался поток ледяных кристаллов. Барерис попытался уклониться, но его все же задело.

Но, когда он рванулся обратно, ударил зомби по колену и, вытащив клинок, высоко взмахнул им, чтобы атаковать Ксингакса ещё раз, Таммит увидела, что это, равно как и окутывавшее его врага ядовитое облако, не нанесло ему особого ущерба. Готовясь к бою, он усилил свои естественные способности песнями, и, насколько она знала, талисманами и зельями. При виде его успехов она почувствовала прилив гордости.

Эта едва заметная эмоция почти затерялась в том потоке ненависти, что захлестнул её при виде Ксингакса. Летучие мыши закружились друг вокруг друга, и её человеческие ноги опустились на пол между обгорелыми останками и почерневшими костями — всем, что осталось от ужасающих воинов. Даже через подошвы ботинок она почувствовала боль — отголоски использованной священниками магии.

Подпрыгнув, Таммит схватила Ксингакса за шею и стащила его с его насеста. Барерис займется гигантским зомби, а она позаботится о его хозяине. Она вскинула меч, готовясь нанести удар.

Развернувшись к ней лицом, Ксингакс фыркнул, и пальцами, сомкнувшимися на его гниющей плоти, она почувствовала вибрацию. Затем под её руками не оказалось ничего, кроме пустоты, и Таммит поняла, что он хотел скрыться, переместившись сквозь пространство или между мирами.

Но мгновением позже его тело снова обрело материальность — его замысел провалился. На время он лишился этой способности. Его искривленный маленький рот распахнулся от изумления, и она вонзила меч ему в живот.

Он не умер. Он даже не оказался обездвижен и все так же продолжал парить в воздухе, пытаясь расцарапать ей лицо. Но все было в порядке. Она хотела, чтобы он умирал медленно, хотела насладиться каждым мгновением его агонии. Таммит отдернула голову, и его когти оставили на её щеке царапину, не задев глаз. Высвободив меч, она приготовилась нанести следующий удар.

— Стой! — проскрежетал низкий голос.

Таммит застыла, осознав, что её удерживает какое–то заклинание. Она попыталась высвободиться из–под его воздействия, и её правая рука дернулась. Она вновь обретала свободу.

— Стой! — произнес Ксингакс. С момента своего перерождения в вампира она была вынуждена подчиняться его приказам. Она полагала, что из–за нанесенного магии урона он больше не может её контролировать, но, очевидно, её свобода оказалась не столь полной, как она думала. Ксингакс оказался способен обрести по крайней мере тень своей прежней власти над нею, и, вкупе с психическими оковами, с которыми она уже боролась, перевес оказался не на её стороне. Её тело застыло абсолютно неподвижно, и Ксингакс принялся терзать её руку, пока не разодрал плоть и кости и не высвободился из её хватки.

Что–то обвилось вокруг неё и приподняло над балконом, разворачивая кругом. И тогда она увидела подкравшееся к ней со спины чудовище.

Это была голова, которая некогда покоилась на плечах великана. Теперь же, отрубленная, она разбухла и потеряла форму, а в её слишком большом рту виднелись ряды зазубренных зубов. Часть выходящих из шеи внутренностей и кровеносных сосудов обхватили Таммит, другие же распластались по стене над дверным проемом, позволяя чудовищу ползать по стене, словно мухе.

— Ты плохая, неблагодарная дочь! — пронзительно завопил Ксингакс. — Я дал тебе всё!

Вытянутые отростки ползучей головы подтащили Таммит ко рту чудовища. Превратись в туман, сказала она себе. Тогда он не сможет удержать тебя и причинить тебе вред. Но вампирша не могла сменить форму.

Её пленитель повернул её тело. Она поняла, что он собирается оторвать ей голову. И тогда на балкон вспрыгнул Барерис. Должно быть, он уже разобрался с великаном–зомби, и больше ничего не мешало ему присоединиться к их схватке.

Бард нанес удар прежде, чем Ксингакс вообще осознал, что он оказался здесь. Его меч вонзился в похожий на луковицу череп творца нежити, и тот рухнул на пол. Барерис немедленно повернулся к ползучей голове и Таммит.

Но Ксингакс все же не потерял сознания. Своей рукой, позаимствованной у ночного охотника, он схватил Барериса за ногу, глубоко вонзив когти в его голень, и протянул в его сторону вторую, маленькую и высохшую. Таммит почувствовала, как в воздухе заструилась вредоносная сила.

Барерис вскрикнул. Его спина выгнулась дугой, но бард не упал. Через миг, когда боль стала слабее, он развернулся и принялся безостановочно наносить Ксингаксу удары, пока тот не затих и барду не удалось высвободить ногу из его окровавленных когтей.

Он заковылял к Таммит и державшей её твари. Гигантская голова завыла — звук этот был полон той же убийственной силы, что и последняя атака Ксингакса — но Барерис отразил его, пропев сильную, устойчивую, вибрирующую ноту.

Ползучая голова потянулась к нему своими артериями и кишками. Барерис, которому мешала раненая, истекавшая кровью нога, оборонялся, как мог. В то же самое время чудовище засунуло голову Таммит в рот.

И ещё раз она попыталась избавиться от своих нематериальных оков. Возможно, их ослабила смерть Ксингакса — её конечности дернулись. Теперь её удерживали только путы из липкой плоти.

Но ей уже не хватало времени на то, чтобы изменить форму. Напрягая всю свою сверхчеловеческую силу, она высвободила руки и повернула меч перпендикулярно гигантской пасти, чтобы его лезвие помешало бы ей захлопнуться.

Но монстр, не обращая внимания на тяжелую рану, которую клинок мог проделать в его верхнем нёбе, сомкнул челюсти. По вспышке боли в шее Таммит поняла, что её голова отделилась от тела. Она попыталась отрешиться от боли и ужаса, напомнив себе, что в прошлом подобные раны не становились для неё смертельными. Затем пульсирующее перистальтические сокращения втянули её голову внутрь чудовища, и она оказалась в чем–то, похожем на мешок. Во тьме мясистые жилы оплели её голову, щёки и брови и погрузились в её плоть, словно миноги.

Её сознание начало угасать. Несмотря на окружавшую её толщу плоти и костей, она услышала, как Барерис издал оглушительный боевой клич, почувствовала, как содрогнулась в ответ ползучая голова, а затем тьма окончательно поглотила её.

2–21 киторна, год Голубого Пламени

От вопля Барериса часть плоти слетела с головы мертвого великана, и его череп треснул. Мгновение спустя один из Пылающих Жаровен обрушил на чудовище поток пламени. Сорвавшись со стены, оно рухнуло на пол, где и осталось лежать неподвижной почерневшей дымящейся грудой.