Ричард Байерс - Нежить

Самас казался до глубины души задетым одной мыслью о том, чтобы бросить свои несметные богатства.

— Если уж речь зашла об этом, — сказала Лаллара, — то нам ещё повезло, что сгорело лишь четыре судна. Мы могли потерять всю флотилию.

Кумед прочистил горло.

— Что же именно произошло прошлой ночью? Кто за это в ответе?

— Церковь Бэйна, — ответил ему Лазорил. — Его последователи распаляли толпу, подначивая простолюдинов украсть корабли и сбежать из города. Они хотели воспользоваться поднявшимся переполохом, скрытно забраться на крыши и воспламенить суда зажженными стрелами, чтобы помешать нашему отплытию.

Кумед попытался изобразить на своем лице такую же свирепую гримасу, как у Неврона.

— Тогда мы должны вешать каждого бэйнита, который попадет нам в руки.

— Тех, кто действительно опасен, нам отыскать не удастся, — сказала Лаллара. — Они залегли на дно.

— И это означает, что они способны предпринять ещё одну попытку, — произнес Самас. В его руках возникла золотая чашка. Лаллара уловила запах бренди. — Вдобавок толпа может взбунтоваться снова, учитывая, что Повелители Ужаса уже вложили в головы простолюдинов идею о бегстве, и на этот раз нам, вполне возможно, окажется не под силу отстоять корабли.

— Ещё одна причина, по которой мы должны отплыть как можно быстрей, — сказал Лазорил.

Неврон покачал головой.

— Неужели ты и правда такой трус?

— Я не прекращу бороться против Сзасса Тэма, — произнес Лазорил. — Закрепившись в Пределе Мага, я собираюсь хорошенько подготовиться и подкопить силы, чтобы разобраться с личом, когда придет время. Но сейчас ситуация безнадежна. Если вы со мной не согласны, то можете попытаться доказать мою неправоту. Оставайтесь в Безантуре и возглавьте оборону города. Только не ждите, что в этом бою вам будут помогать маги из моего ордена или мои солдаты.

— Я отправлюсь с тобой, — произнесла Лаллара. Ей было неприятно это говорить, но мертвым гордость ни к чему.

— Как и я, — произнес Самас.

— И я, — добавил Кумед, словно до него хоть кому–то было дело.

— Значит, придется уехать и мне, — сказал Неврон. — Разумеется, в одиночку мне город не отстоять. Но, будьте вы прокляты, какие же вы все–таки бесхребетные слабаки!

Он выглядел в достаточной степени разъяренным, но Лалларе показалось, что его причитания звучат слегка наигранно. Возможно, на самом деле заклинатель был даже рад, что из ситуации, в которую они его загнали, не было иного выхода, кроме как бегство из страны.

Почесывая покрытую перьями макушку Танцора Ветра, Барерис стоял у борта судна, на котором теснились грифоны и их наездники, и наблюдал за отплытием зулкиров. Спину ему обдавало холодом — Зеркало держался неподалеку. Все когги, траулеры и баркасы, стоявшие в порту Безантура, теперь перешли в распоряжение Красных Волшебников и аристократов и служили для перевозки их имущества, войск и избранных членов их семейств. На то, чтобы все эти многочисленные корабли смогли успешно покинуть гавань, ушло немало времени.

Город окутывала пелена дыма. Когда бегство началось, воплотители подожгли пирс и верфи с висевшими в сухих доках недостроенными и неотремонтированными кораблями. Это было сделано для того, чтобы некромантам оказалось сложнее преследовать их по морю Аламбера. Хотя пожар и мог перекинуться на другие районы города, лордам, покидавшим страну, было на это наплевать.

От густого дыма на глаза наворачивались слезы и начинался кашель, но все равно сотни людей залезли на крыши или как можно ближе подошли к воде, чтобы пронаблюдать за отбытием своих повелителей. Барерису стало интересно, какое чувство они испытывают при виде этого зрелища — печаль или радость?

А он сам? На протяжении шестнадцати лет он был воином. Он не любил проигрывать, и, несмотря на самонадеянные заявления зулкиров о том, что через год или два они соберут могучую наемную армию и вернут себе власть над Тэем, он полагал, что именно это сейчас и произошло. Он сомневался, что ещё хоть раз увидит свой родной город.

Было непросто смириться с поражением после десяти лет непрерывных боев с Сзассом Тэмом. Он возненавидел лича с той самой минуты, когда обнаружил, что его подчиненные превратили Таммит в вампира, и с годами эта ненависть не уменьшилась.

Но теперь главным в его жизни стало иное чувство — любовь. Возможно, этот побег даже окажется для него благом. Теперь они смогут полностью посвятить себя друг другу и найдут способ снова сделать её человеком, не беспокоясь о том, что в очередной раз произойдет что–то ужасное и война их разлучит.

Да, все может обернуться к лучшему — если, конечно, им удастся беспрепятственно покинуть материк.

В последние годы жизни Азнар Трул велел построить для себя великолепный корабль, полный роскошеств, способных удовлетворить вкус самого привередливого сибарита. Сменив убитого зулкира на его посту, Самас Кул с нетерпением предвкушал, как в полной мере насладится всеми имеющимися на борту этого судна утехами, но оказалось, что на воде у него разыгрывается морская болезнь. С тех пор оно редко отплывало от причала.

Но сейчас этот корабль оказался весьма кстати, и Самас пригласил остальных зулкиров в гости — насладиться великолепным завтраком и зрелищем того, как рушится за их спинами Тэй. Он надеялся, что не потеряет лица, будучи вынужден внезапно поспешить к бортику. Пока что выпитое им зелье вполне успешно справлялось с дурнотой, но — кто знает?

Чтобы попасть к нему на корабль, Неврон призвал демона с головой прекрасной женщины и телом небольшого зеленого дракона, Лаллара прилетела, подобно птице, а Лазорил переместился через пространство.

Не хватало только Кумеда Хапрета. Самас подождал ещё немного, а затем спросил остальных зулкиров, не знает ли кто–нибудь, куда тот подевался.

Неврон улыбнулся.

— Боюсь, наш молодой коллега не сможет к нам присоединиться. Перед нашим отплытием с ним произошел несчастный случай. Мне самому пришлось приказать его подчиненным поджечь порт, иначе бы они этого не сделали.

Лазорил склонил голову, словно выражая одобрение.

— Полагаю, воплотители проведут новые выборы.

Неврон фыркнул.

— Пусть попытаются.

6–11 марпенота, год Голубого Пламени

Створки ворот в высоких черных стенах Безантура были распахнуты, а на возвышавшихся за ними шпилях развевались знамена ордена Некромантии. Это зрелище пришлось Сзассу Тэму по душе. Внезапно он почувствовал глупое желание пришпорить своего инфернального скакуна с чернильно–черной кожей, железными копытами и алыми глазами, промчаться сквозь ряды своей армии и, не мешкая, въехать в город.