Эд Гринвуд - Эльминстер должен умереть!

— Этих двоих послали вести переговоры или драться с нами? — спокойно поинтересовалась Алассра.

Эльминстер пожал плечами.

— Возможно, твое напоминание о подобающих манерах сподвигло их на этот жест. Я, впрочем, не сомневаюсь, что все закончится насилием.

— И почему я не удивлена, — сухо ответила Симбул, когда рыцарь и маг остановились от них на расстоянии четырех шагов.

— Верните ожерелье, — потребовал юный боевой маг. — Сейчас же.

— Юноша, — мрачно ответил Эльминстер. — Ты стоишь в присутствии королевы. Неужели ты неспособен хотя бы на элементарную галантность?

— Это и есть галантность, — парировал маг. — Мы могли бы просто уничтожить вас.

— Вы могли попытаться, — почти мягко заметила Симбул, встретив его ухмылку полным презрения взглядом, который заставил юношу покраснеть и отвести глаза.

— Вы слышали наши требования, — сказал он угрюмо. — Подчинитесь, или встретите наш праведный гнев — и свою погибель.

— Погибель, — задумчиво произнес Эльминстер. — Злодеям всегда нравится это слово. Интересно, почему?

— Злодеям? Это вы здесь злодеи! Мы хранители закона в Кормире, и стоим за добро и справедливость!

Старый Маг вздохнул.

— Неужели ты по-прежнему настолько юн, чтобы делить людей на «злых» и «добрых»? Мальчик-мальчик... не бывает злых и добрых людей, есть просто люди, совершающие поступки, которые остальные считают хорошими или плохими. И если ты хорошо служишь богам — некоторым из них — в итоге большинство твоих поступков будут хорошими. Я пытаюсь совершать хорошие. А ты?

— Я здесь не затем, чтоб упражняться с тобой в словесности, старик. Отдайте ожерелье и подчинитесь аресту. Предупреждаю, или сделаете это мирно, или мы вас заставим.

Эльминстер и его госпожа обменялись спокойными взглядами, затем одновременно обернулись к юному магу и в унисон ответили: «Нет».

Шалдрун казался почти радостным.

— Собираетесь противостоять нам? Напоминаю, что вас превосходят числом вшестеро боевые маги и старшие рыцари, лучшие воины королевства. Будьте благоразумны и сдавайтесь.

Эльминстер почесал бороду с таким видом, будто ему скучно.

— Выходит, вы можете сразить меня и без поединка, так? Нет, парень, я прожил так долго не потому, что отказывался от своих принципов. Вот один из них, которому вам, мальчикам, стоило бы последовать: стойте на своем, когда совершили правое дело.

— Сэр Нордраун, — скомандовал волшебник. — Схватите и свяжите женщину. Посмотрим, останется ли старик так же остер на язык.

Рыцарь вздохнул.

— Это не очень-то разумно, Шалдрун. Я готов исполнять приказы Келгантора, но не твои.

Юный боевой маг в ярости развернулся к нему.

— Я действительно слышу...

— Действительно, — заметила Шторм Среброрукая ровным голосом, становясь между Эльминстером и Симбул с мечом в руке. — Ты бы лучше выслушал сэра Нордрауна, боевой маг Шалдрун, и оставил мысли о том, чтоб хватать или связывать кого-то. Благодаря этому несколько верных стражей Кормира могут прожить подольше.

— А ты еще кто такая?

— Меня зовут Шторм Среброрукая.

— Еще одна лгунья, прикрывающаяся именем из легенды? — Шалдрун покачал головой, снова ухмыляясь, и завел руку за спину, делая какие-то жесты.

Позади него, кольцо кормирцев стало сжиматься вокруг стоящей на камнях троицы. Все, кроме одного человека. Боевой маг Келгантор, казалось, решил подождать и посмотреть, сжимая в обеих руках жезлы, готовый обрушить на врагов магию, если это будет необходимо.

Шторм покачала головой.

— Что ж, это будет еще одна лихая ночка в Кормире храбром, — прошептала она. Шторм положила руку на плечо сестры, обнаружила, что та дрожит от ярости, и добавила:

— Не уничтожай их сразу, сестра. Мы должны предупредить этих людей еще раз; дай им последний шанс.

Ответом Симбул стал низкий, кошачий рык.

— Мы знаем, что вы боитесь использовать свою ничтожную магию, — сказал Шалдрун Эльминстеру. — И знаем, что ты предпочитаешь вместо этого угрожать людям, полагаясь на свою — точнее, позаимствованную — страшную репутацию. К несчастью для тебя, старый шарлатан, мы не боимся.

Он шагнул вперед и принял угрожающую позу, расправив плечи и положив ладони на бедра, и добавил:

— Я не боюсь.

Эльминстер сухо ответил:

— А стоило бы.

Единственным ответом Шалдруна стала новая ухмылка. Кольцо продолжало сжиматься.

— Не стоит, — предупредил их Эльминстер, глядя мимо молодого мага на других кормирцев. — Будут погибшие. А я жутко устал от убийств.

— Ха, — ответил другой юный маг, Хондрин, разминая пальцы. — Мы можем навсегда покончить с твоей усталостью, старик.

— Стоит ли? Раз уж, выходит, вы так беспокоитесь о Кормире?

— А, так значит, ты сейчас заявишь «Вы бы не были такими смелыми, если б знали мрачные тайны, что знаю я», — насмешливо сказал Шалдрун. — И попытаешься выдать себя за тайного стража Лесного королевства, охраняющего Кормир от разнообразных зловещих угроз, о которых нам якобы слишком рано знать.

— А ты знаком со сценарием, я погляжу, — Эльминстер криво усмехнулся. — Тогда ты должен знать, как такие пьесы обычно заканчиваются.

Молодой маг пожал плечами.

— Все умирают, ну и что с того? Видимо, я более строг к подобным увеселениям, чем ты — ты, который столько видел их на своем веку и многие устроил сам.

— Дикость юных циников никогда не проходит, — заметила Шторм, потащив меч из ножен.

Это вызвало очередную ухмылочку Шалдруна, но Шторм как раз отвернулась — бросила через плечо короткий взгляд.

За руинами Тетгарда было не разглядеть, как позади троих бывших Избранных сжимается кольцо, но несколько кормирцев стояли прямо перед ними. Келгантор тоже приближался, хоть и держался позади своих людей. Шторм видела, как он осторожно косится через плечо, выискивая незримых врагов в лесу за своей спиной, и горько улыбнулась.

Они пришли сюда убивать, эти люди Кормира. Было ясно, чем все это закончится.

— Последний шанс, старик, — сказал Шалдрун Эльминстеру. — Твоя собственная строптивость истощила запасы нашего снисхождения. У нас новое требование: отдай нам ту, что когда-то была королевой-ведьмой Агларонда. Она представляет опасность и угрожает Кормиру, и король приказал задержать ее!

Эльминстер вздернул бровь.

— Ты, кажется, думаешь, будто она моя собака, а не личность, которая совершает собственный выбор. Можете считать, что вам повезло — до сих пор она сдерживала свой гнев, но знайте — ее терпение вовсе не безгранично.

— Ты же ей приказываешь, так?

— Никто ей не «приказывает», парень. Она под моей защитой, да, и я буду защищать ее и ее свободу — но она не рабыня. Ни я, ни кто другой ей не владеет, а значит, никто не может отдать ее — кроме нее самой. Требуйте это у нее, не у меня.