Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1

— Когда волшебник колдует, он не перебирает в уме все Главные, Второстепенные, Третичные и Четвертичные Обстоятельства. Он не копается у себя в душе, чтобы определить фазу луны, или ближайший водоём, или последний раз, когда он вытер задницу. Когда он хочет наложить заклинание, он просто делает это. Когда он хочет летать, он просто летает. Когда он хочет, чтобы была помыта посуда, она просто помыта.

Мужчина что-то пробормотал, постучал по столу, и тарелки стали шумно собираться в стопки, как будто они были намагничены.

— Вы должны делать больше, чем просто запоминать, Квентин. Вы должны изучить принципы магии не просто головой. Вы должны изучить их своими костями, своей кровью, своей печенью, своим сердцем, своим пенисом. — Он схватил свою мошонку через халат и слегка потряс ею. — Мы собираемся погрузить язык заклинаний внутрь вашей сущности, чтобы он всегда был при вас, везде, где вы находитесь, когда бы он вам не понадобился. Не только тогда, когда вы готовитесь к тесту. Вы не отправляетесь в мистическое приключение, Квентин. Этот процесс будет долгим и болезненным, и унизительным, и очень, очень, — он практически прокричал это слово, — скучным. Это то задание, которое лучше всего выполнять в тишине и одиночестве. Именно поэтому вы сейчас здесь. Вы не будете наслаждаться тем временем, которое будете проводить в Южном Брейкбиллсе. Я не советую вам даже пытаться.

Квентин слушал это молча. Ему не особо нравился этот мужчина, который только что упомянул его пенис и чьего имени он по-прежнему не знал. Он выбросил это из головы и сосредоточился на накоплении жизненной энергии в своём истощённом организме.

— Так как мне это сделать? — пробормотал Квентин. — Изучить вещи моими костями? Или как там?

— Это очень трудно. Не каждый это делает. Не все это могут.

— Ага. Что произойдёт, если я не смогу?

— Ничего. Вы вернётесь в Брейкбиллс. Вы выпуститесь. Вы проведёте свою жизнь как второсортный волшебник. У многих так и получается. Возможно, вы никогда не поймёте этого. Даже тот факт, что вы провалились, будет за пределами вашего понимания.

У Квентина не было никакого намерения позволить такому с ним случиться, хотя он вдруг понял, что, скорее всего, никто на самом деле не старался для того, чтобы у них всё так вышло, и, статистически говоря, должно же было это случиться хоть с кем-то. Оладьи больше не казались ему столь вкусными. Он положил вилку.

— Фогг сказал мне, что у вас хорошо получаются упражнения с руками, — сказал светловолосый мужчина, немного успокоившись. — Покажите мне.

Пальцы Квентина были все ещё одеревенелыми и болели от того, что заменяли ему крылья, но он взял острый нож, который выглядел достаточно сбалансированным, тщательно очистил его салфеткой, и взял его двумя последними пальцами левой руки. Он вертел его, палец за пальцем, до большого пальца, затем он подбросил его почти до потолка — ещё вращающийся, осторожно, чтобы он пролетел между двумя стропилами — с задумкой, что он упадёт и попадёт прямо в стол между третьим и четвёртым пальцами его вытянутой левой руки. Лучше всего это было сделать не глядя, сохраняя зрительный контакт со своей аудиторией для достижения максимального эффекта.

Товарищ Квентина по завтраку взял буханку хлеба и поставил её так, что падающий нож пронзил её. Он презрительно бросил хлеб и нож на стол.

— Вы рискуете по-глупому, — с каменным выражением лица ответил мужчина. — Заканчивайте и присоединяйтесь к своим друзьям. Я думаю, что, — «дууумаю» — вы найдёте их на крыше Западной Башни. — Он указал на дверь. — Мы начинаем во второй половине дня.

«Хорошо, Мистер Хохотун, — подумал Квентин. — Вы — босс».

Он встал. Незнакомец тоже встал и поплёлся в другую сторону. Выглядел он довольно разочарованно.

Камень за камнем, доска за доской, Южный Брейкбиллс был похож на главное здание. Что в некотором смысле обнадёживало, но английский загородный дом восемнадцатого века выглядел нелепо посреди антарктической пустыни. Крыша Западной Башни была широкой, круглой и выложенной гладкими кирпичами. Она была открыта для всех элементов, но какая-то магия защищала её от холода и ветра. Квентину казалось, что он чувствует, как где-то в теплоту просачивается холод. Воздух был тёплым, но пол, мебель и всё, чего он касался, было холодным и влажным. Всё равно, что оказаться в тёплой оранжерее посреди зимы.

Как и было обещано, остальная часть учеников Брейкбиллс тоже была там, они ошеломленно стояли в группках из трёхчетырёх человек, глядя на снежный покров, и говорили вполголоса, купаясь в призрачном антарктическом свете. Они выглядели иначе. В талии они были более стройными, а плечи и грудь у них были крепкими. Они похудели и стали мускулистее, пока летели на юг. Челюсти и скулы были ярко выражены. Элис была прекрасной, хотя и выглядела измождённой и потерянной.

Джэнет загоготала, когда увидела Квентина. Все засмеялись, но у Квентина было чувство, что она уже успела пошутить так несколько раз.

— Привет, чувак, — сказал Джош, стараясь казаться равнодушным. — Хреновое место или как?

— Вроде тут не так уж и плохо, — произнёс Квентин. — Во сколько купание нагишом?

— Я, вероятно, немного ошибался, — мрачно сказал Элиот, наверное, не в первый раз. — Но мы всё равно разденемся.

Они все были одеты в одинаковые белые пижамы. Квентин чувствовал себя пациентом психиатрической клиники. Ему стало интересно, скучал ли Элиот по своему секретному парню, кем бы тот ни был.

— Я столкнулся с каким-то придурком внизу, — сказал он. В пижаме не было карманов, а Квентину нужно было куда-то деть руки. — Он прочитал мне лекцию о том, какой я глупый и каким никчёмным он меня считает.

— Ты пропустил приветственную лекцию. Это профессор Маяковский.

— Маяковский. Как декан Маяковский?

— Это его сын, — произнёс Элиот. — Мне всегда было интересно, что с ним случилось. Теперь мы знаем.

Маяковские были самыми сильными волшебниками в мире в течение 1930 — 1940-х. До того времени в Брейкбиллс учили только английской и американской магии, но в тридцатых годах появилась мода на многонациональные заклинания. Профессоров находили по всему миру, чем дальше они жили раньше, тем лучше: шаманы в юбках из Микронезии, курильщики кальяна из Каира, синелицие туарегские некроманты из южной части Марокко. Ходила легенда о том, что старшего Маяковского нашли в Сибири, в одном из холодных советских деревянных домов; местную шаманскую традицию там представляли русские практики, которых привезли в Гулаг.

— Интересно, как надо облажаться, чтобы получить это назначение, — задумчиво сказал Джош.

— Может, он этого хотел, — сказал Квентин. — Возможно, ему здесь нравится. Чувак в жутком одиночном раю.