Роберт Сальваторе - Компаньоны

Ее бессердечность больно задела хафлинга и заставила перенестись мыслями в Калимпорт, на много десятилетий назад. Он уже видел такие отношения среди бедняков этого южного города — и людей, и хафлингов, — которых знал как вполне неплохих. Все дело было в нищете. Слишком неимущие, они не могли предложить другим ничего, даже сочувствия. А были и богатые горожане, паши Калимпорта, восхваляемые за их благотворительность, хотя на самом деле золото, столь милосердно раздаваемое ими, по их собственным меркам не значило для них ничего. А бедная женщина могла без всякой шумихи взять в дом осиротевшего ребенка, хотя ей это уж точно обходилось намного дороже.

Но — ура-ура! — все должны восторгаться этими филантропами!

— Я перестану приносить устриц, — сердито объявил он Шасте.

— Тогда будешь объясняться с Дедушкой Периколо.

— Наверное, надо бы.

Шаста смерила его взглядом из-за барной стойки, ее улыбка сделалась насмешливой.

Реджис поймал себя на том, что в горле у него застрял комок.

— Парень, ты живешь сейчас лучше, чем когда-либо, — напомнила Шаста. — Во всяком случае, не в халупе, и еды у тебя вдосталь. Ты любишь свое дело, и это занятие приносит тебе теперь больше денег, чем прежде.

— Вы видели Эйвербрина? — спросил Реджис. — Я имею в виду, не просто, чтобы передать ему эти бутылки с виски? Разве он ест?

— Ест.

— А потом его рвет этим по всей вашей комнате!

Впервые Реджис уловил на лице Шасты намек на симпатию. Она подалась вперед, жестом велела ему придвинуться ближе и очень тихо сказала:

— Это не мое дело, малыш. У твоего отца есть собственный ум, он сам выбрал свой путь, и никто не вправе его отговаривать. Никто — даже ты. Будь же умницей и подумай о себе. Эйвербрин уже давно покатился под горку, еще до твоего рождения. Я столько такого насмотрелась — не сосчитать. Ты можешь сколько угодно причитать над ним, но с пути к могиле его не собьешь.

— Так перестаньте давать ему спиртное, — взмолился Реджис.

— Он все равно его добудет, если не у меня, так на улице. Или ты собираешься уговорить всех трактирщиков Дельфантла? А как насчет дружков, которых он найдет на улице, пойдет с ними в заведение вроде моего, и они купят для него бутылку?

— Если у него не будет монет, не будет и бутылок, — возразил Реджис.

— Опять ведешь к тому, чтобы отказаться от работы?

— Да, если так нужно, — ответил Реджис. Он шмыгнул носом, отвернулся и двинулся прочь.

Сильная рука Шасты легла на его плечо, женщина развернула его лицом к себе, грубо притянув к барной стойке.

— А теперь послушай меня хорошенько, Паук, — сказала она. — И лишь потому, что ты мне нравишься, я говорю тебе это. — Она умолкла и оглянулась по сторонам, словно желая убедиться, что никто не сможет подслушать их, и это, без сомнения, добавило весомости ее словам, когда она заговорила снова: — Ты не понимаешь, кто такой Дедушка Периколо, так я тебе объясню. Не вставай у него на дороге. Никогда, иначе ты заплатишь за это так, что даже представить себе не можешь.

Реджис с любопытством взглянул на нее.

— Я видел вас с ним, — ответил он. — Сплошные улыбки и добродушная болтовня.

— Ага, и я намерена сделать все, чтобы так было и впредь. И тебе тоже советую, для твоего же блага — и блага твоего отца.

— Моему отцу нельзя продолжать в том же духе!

— Тогда ему придет конец куда быстрее, да и тебе тоже, — предупредила Шаста. — Ты теперь работаешь на Периколо. А если ты работаешь на Периколо, то работаешь на него всегда. До конца своих дней. Заруби это на носу, пока не наделал каких-нибудь глупостей.

Реджис хмуро смотрел на нее, но ответить ему было нечего. Она, несомненно, полагала, что он новичок в таких делах, но он вырос в бандитском районе Калимпорта, где процветали типы вроде Периколо Тополино.

Он мысленно выругался. На несколько мгновений он позволил себе помечтать о том, что он стал старше и у него взрослое тренированное тело и он может противостоять таким, как этот Тополино!

Но что он может реально сделать, спросил себя Реджис. Он вспомнил про Бренана Пруса: как бросил тогда вызов собственным страхам и вышел сражаться против подростка старше и крупнее себя, и сделал это, вполне ожидая, что будет побит. Да, это был смелый поступок. Сейчас, однако, все было совсем иначе, куда опаснее.

— Ты должен быть на Пирамиде Кельвина, — тихо напомнил он себе.

— Что-что? — переспросила Шаста.

Реджис покачал головой и пошел прочь. Он уже направлялся к двери, когда его внимание привлек крик с лестницы. Его отец ввалился в общий зал с воплем: «Виски всем!» — к радости остальных посетителей.

Шаста Меховая Нога, однако, быстро охладила их пыл, громко напомнив Эйвербрину, что оплачивается лишь выпитое им лично. Это вызвало язвительные замечания и даже несмелые оскорбления вслед Эйвербрину.

Реджис шагнул к двери. На короткий миг он встретился взглядом с отцом, и тот широко улыбнулся, взбираясь на стул. Потом Эйвербрин отвернулся от Реджиса к Шасте и хлопнул ладонью по стойке.

Она уже наливала ему в стакан виски.

— Это не имеет значения, — сказал себе Реджис, покидая таверну. Все это не имело никакого значения. Он здесь только для того, чтобы подготовить себя к путешествию в Долину Ледяного Ветра, к возвращению к Компаньонам из Мифрил Халла. И он будет готов, мысленно пообещал он.

Все остальное не имеет значения.

Но он оглянулся на постоялый двор, и его захлестнула волна эмоций. Эйвербрин стал его отцом и был достаточно добр к сыну — на свой извращенный манер. Он никогда не бил Реджиса, пытаясь продемонстрировать свою заботу. Эйвербрин очень бедствовал, особенно когда его жена умерла, рожая сына. Но лишь однажды за десять лет, прожитых с Эйвербрином, Реджис слышал, как тот обвинил в своем жалком положении его, да и в том случае протрезвевший на другой день отец слезно извинялся перед ним.

— Это не имеет значения, — повторил Реджис, но уже тише и с раскаянием, поскольку чувствовал ложь.

Разумеется, это имело значение. Должно было иметь. Если нет, то какое право этот жалкий и неблагодарный Реджис имеет хотя бы просто стоять рядом с Компаньонами из Мифрил Халла?

Но что он может поделать?

Он посмотрел на север, в сторону симпатичного Морада Тополино. Предостережение Шасты эхом звучало в его мозгу, и Реджис знал, что она не преувеличивает. Для всех, знавших его, Периколо был Дедушкой, что означало — Дедушкой ассасинов. Такие титулы не присваиваются просто так.

Реджис тешил себя фантазией, как он возвращается в Дельфантл из Долины Ледяного Ветра с Дзиртом и остальными, чтобы как следует поквитаться с Дедушкой.

Однако это была всего лишь фантазия, поскольку Эйвербрин не мог ждать так долго да и сам Дедушка был уже немолодым хафлингом.