Робин Хобб - Странствия Шута

Любопытное зрелище предстало моим глазам. Шут сидел за столом рядом с молодой девушкой лет четырнадцати. Ее волосы были собраны назад и тщательно спрятаны под колпак. Скромный, лишь с тремя пуговицами. Такая же скромная синяя туника прислуги Оленьего Замка обтягивала аккуратный бюст. Девушка внимательно наблюдала, как Шут водил небольшим, острым ножом по куску дерева.

— ...труднее без зрения, но я всегда больше верил пальцам, чем глазам, когда вырезал что-то из дерева. Боюсь, я более зависим от рук, чем предполагал. Я до сих пор чувствую древесину, но это не то же самое, как когда-то...

— Кто ты, и кто пропустил тебя в эти покои? — требовательно спросил я, вклиниваясь между Шутом и девушкой. Она посмотрела на меня с отчаянием на лице. Затем сказала голосом Эша:

— Я был неосторожен. Лорд Чейд будет недоволен мной.

— Что это? Что так встревожило тебя? — Шут задохнулся от волнения, широко раскрыв золотые глаза. Резак в руке он теперь перехватил как оружие.

— Ничего. Просто еще одно представление Чейда! Я вошел и увидел Эша, одетого как служанку. Я сперва не узнал его, но все в порядке, Шут. Ты в безопасности.

— Что? — переспросил он растерянным голосом, а затем нервно рассмеялся: — Ой. Если это все, то… — его рука дрожала, опуская нож. Медленно, молча, он положил резак на стол. А затем со скоростью змеи крепко схватил Эша за руку. Мальчик вскрикнул, но Шут успел перехватить и другое его запястье. - Зачем тебе такая маскировка? Кто тебе платит? – Шут ощупал запястья мальчика, потом кисти, не отпуская руки Эша, он сказал дрожащим голосом: – Не Эш в платье служанки, а служанка, которая маскировалась под юного ученика Чейда. Что происходит, Фитц? Как мы могли сглупить, доверившись ей так быстро?

— Ваше доверие не было неуместным, сир. Возможно, я бы поделилась моим секретом раньше, если бы лорд Чейд не запретил, — понизив голос, она добавила: — Вы делаете мне больно. Пожалуйста, отпустите меня.

На запястьях девушки проступили белые полосы между пальцами Шута. Я сказал:

— Шут. Я тут. Ты можешь отпустить ее.

Он послушался, неохотно, медленно размыкая руки, и откинулся на спинку кресла. Его золотые глаза сверкали и казались сердитыми в слабом свете свечей.

— И что же я сделал, чтобы заслужить этот обман от лорда Чейда?

Девушка смотрела на меня, когда, потирая руки, начала отвечать. Щеки порозовели, и теперь, когда Шут объявил ее девушкой, я не понимал, как мог не заметить этого раньше. Когда она заговорила, ее голос звучал на тон выше, чем обычно.

— Милорды, прошу вас. У меня не было никакого желания обмануть вас, только остаться тем, кем вы впервые увидели меня – мальчиком, Эшем. Такой я была, когда лорд Чейд впервые встретил меня, хотя он разгадал мою маску меньше, чем за вечер. Он сказал, что это из-за голоса и тонких рук. Он давал мне много работы по чистке полов, чтоб они стали грубее, это помогло, но он говорит, что кости выдают меня. Так вы и узнали, лорд Голден? По костям моих рук?

— Не называй меня этим именем. Не говори со мной вообще! — по-детски заявил Шут. Я подумал, пожалел бы он о своих словах, если бы увидел, как они опустошили ее? Я кашлянул, привлекая ее внимание, и она перевела отчаянный взгляд на меня.

— Говори со мной, и расскажи полную историю, с самого начала. С момента, как ты впервые встретилась с лордом Чейдом.

Она постаралась успокоиться, скрестив предательские руки на столе перед собой. Я совсем забыл о вороне и вздрогнул от неожиданности, когда Мотли подпрыгнула ближе. Ворона коснулась клювом руки девушки, как будто успокаивая. Эш-девушка почти улыбнулась. Но когда она заговорила, я понял по неуверенному голосу, что она сильно напугана.

— Я встретила лорда Чейда не так давно, сир. Вы знаете, что моя мать продавала свое тело. Вот где начинается история моего обмана. Я родилась девочкой, но мама сделала меня мальчиком в течение нескольких минут после моего рождения. Она родила меня в тишине, кусая сложенный носовой платок, чтобы удержать крики, которые могли выдать ее. Когда меня обнаружили, я уже была спеленута, и она заявила хозяйке учреждения, что родила сына. Так что я выросла в доме женщин, полагая, что я мальчик. Моя мать настойчиво говорила, что только она может ухаживать за мной, и прятала ото всех мое обнаженное тело. У меня не было друзей, я выходила из дома только в сопровождении матери, и хорошо усвоила, что когда оставалась одна, мне нельзя шуметь или выходить из ее маленькой личной гардеробной комнаты. Это я выучила так давно, что и не помню, как научилась этому.

— Мне было почти семь лет, когда она рассказала мне правду. Никогда не видя никого голым, кроме женщин, я ничего не знал о том, насколько отличается строение мужчины. Я думала, что я мальчик, все это время. Я была потрясена и расстроена. И испугана. В нашем доме были девушки ненамного старше меня, которые торговали своим телом, и мама их очень жалела, хотя они всегда должны были притворяться веселыми и легкомысленными. Поэтому, объяснила мне мама, она сделала из меня мальчика, и я должна оставаться мальчиком. Мое истинное имя, которое она дала мне, Спарк (прим. перевод. — «искра»). Эш (прим. перевод. — «пепел») — это то, что покрывает угли и скрывает их свет, поэтому она дала мне эти имена.

Несмотря на свои страхи, Шут слушал ее рассказ со смесью удивления и ужаса на лице. Я почувствовал глубокую печаль за нее.

— Как такое возможно, чтобы женщины занимались таким делом не по собственной воле, словно рабыни? Рабство не допускается в Шести Герцогствах.

Она покачала головой на мое невежество.

— Нет. Но если вы не можете выплатить долг, часто выносится решение, что вы должны оплатить его своим трудом. Когда моя мать была молодой и только приехала в Баккип, она полюбила азартные игры. Она была довольно умная, но недостаточно, чтобы видеть, что владелец игорного заведения слишком легко дает ей кредиты. И когда она глубоко запуталась, он захлопнул ловушку, — она склонила голову ко мне. — Моя мать не первая женщина, или мужчина, которые были порабощены подобным образом. Хорошо известно, что есть судья, лорд Сенсибл, который судит должников и часто отправляет нормальных мужчин и женщин в бордели. Такие бордели, как тот, где работала моя мама, гасили долги за азартные игры и выставляли новые. Если кто жаловался, владельцы угрожали продать долг тем, кто держит должников в доках и на улицах, чтобы торговать телом в переулках. Сначала мою маму держали в этом доме в счет выплаты долга, но потом ей предъявили еще и счет за еду, одежду, постель и чистое постельное белье. Шлюхи никогда не могут вылезти из своих долгов. Когда я родилась, мама оберегала меня, и я стала дополнительной статьей расходов для нее.