Робин Хобб - Странствия Шута

Я был изумлен.

– Конечно, нет!

– Ты ушел так внезапно. Когда ты не пришел рассказать мне сам, я подумал … Я подумал, что ты устал оттого, что я во всем от тебя завишу.

– Нет. Вовсе не поэтому. Я думал, у меня есть шанс спасти Пчелку. Я должен был немедленно им воспользоваться. Если бы только я начал действовать на день раньше…

– Не надо. Ты сведешь себя с ума, – он покачал головой. – Она не могла исчезнуть, Фитц! Просто не могла!

Она могла, и мы оба это знали. Я свернул свои мысли с этого пути.

– Что бы дало тебе ощущение большей безопасности?

– Ты. Когда ты здесь, – почти конвульсивным жестом он резко бросил нож на стол. – Вот.

– Я не могу быть здесь все время, но постараюсь бывать тут часто. Что еще?

– Эш вооружен? Его научили драться?

– Я не знаю. Но это можно поправить. Теперь он будет твоим слугой, как я понимаю. Я так же могу выучить его охранять твою дверь.

– Это могло бы меня … успокоить.

– Что еще?

– Фитц, мне нужно видеть. Больше, чем что-либо другое, мне нужна способность видеть! Мог бы ты использовать Скилл, чтобы восстановить мне зрение?

– Я не могу. Боюсь, не сейчас. Шут, я выпил эльфовую кору, ты же знаешь об этом. Ты был при моем первом докладе Дьютифулу.

– Но эффект пройдет, разве нет? Как прошел на Аслевджале.

– Думаю, да. Я уже говорил тебе, – не время рассказывать ему, чем такое лечение обернется для меня. – С тех пор, как Эш дал тебе драконью кровь, тебе стало гораздо лучше. Может быть, твое зрение вернется само по себе. Как боль?

– Гораздо меньше. Я все еще ощущаю в своем теле … перемены. Оно исцеляется, но в той же мере и изменяется. Эш уверяет, что мои глаза выглядят иначе. И кожа.

– Ты становишься похож на Элдерлинга, – честно ответил я. – Нельзя назвать это непривлекательным.

Изумление осветило его черты. Он поднял руки к лицу и затем коснулся разглаженной кожи.

– Тщеславие, – упрекнул он себя, и, я думаю, мы оба удивились нашему смеху.

– Вот что я предлагаю тебе сделать, – сказал я. – Мне бы хотелось, чтобы ты ел, отдыхал и продолжал поправляться. А когда ты почувствуешь, что готов, и только тогда, уверяю тебя, я был бы рад видеть, как ты гуляешь по замку. Заново открываешь удовольствие жизни. Ешь хорошую еду, слушаешь музыку. Даже выходишь наружу.

– Нет, – он ответил мягко, но настойчиво.

Я смягчил свой тон.

– Я сказал, когда ты будешь готов. И я буду рядом с тобой…

– Нет, – ответил он жестче. Он сел ровнее, а когда заговорил, голос звучал осуждающе, почти холодно. – Нет, Фитц. Не надо нянчиться со мной. Они забрали нашего ребенка. И уничтожили ее. А я съеживаюсь и плачу из-за смены комнаты. У меня не осталось ни капли мужества, но это не важно. Слепота не важна. Я пришел сюда слепым, и если мне придется пойти слепым, чтобы убить их, значит таков мой долг. Фитц. Мы должны поехать в Клеррес, и мы должны убить их всех.

Он ровно и спокойно сложил ладони на столе перед собой. Я стиснул зубы.

– Да, – пообещал я ему вполголоса. Я обнаружил, что был так же спокоен, как он. – Да. Я убью их. За всех нас, – я наклонился ближе и постучал по столу, пока моя рука двигалась к нему. Я взял его худую руку в свою. Он поморщился, но не отдернул ее. – Но я не возьмусь за такое дело с тупым лезвием. Нет смысла браться за такое дело с человеком, все еще выздоравливающим от ужасных ран. Поэтому прислушайся ко мне. Мы подготовимся. Мне есть, чем заняться, и тебе тоже. Восстанови свое здоровье, и твоя смелость вернется к тебе. Начни передвигаться по замку. Подумай, кем ты будешь. Снова лордом Голденом?

Замаячила слабая улыбка.

– Интересно, его кредиторы все также злы, как когда я сбежал?

– У меня нет ни малейшего представления. Хочешь, я узнаю?

– Нет. Нет, я думаю, мне нужно будет придумать для себя новую роль, – он сделал паузу. – О, Фитц. Как Чейд? Что с ним случилось, что ты будешь делать без него? Я знаю, ты рассчитывал на его помощь. По правде говоря, и я на нее рассчитывал в нашем деле.

– Я надеюсь, он поправится, и нам не придется справляться без него, – я старался, чтобы это звучало сердечно и оптимистично. Огорчение на лице Шута только усилилось.

– Я бы хотел пойти навестить его.

Я удивился.

– Ты можешь. Тебе стоит это сделать. Может быть, завтра мы можем пойти вместе.

Он затряс головой. Его светлые волосы немного подросли, но недостаточно, чтобы можно было их уложить, и малейшее движение заставляло их колыхаться.

– Нет. Я не могу. Фитц, я не могу, – он глубоко вдохнул, глядя на меня, на его лице отражалось мучение. Неохотно он добавил: – Но я должен. Знаю, я должен начать. Скоро.

Я медленно ответил:

– В самом деле, ты должен, - я спокойно ждал.

– Завтра, – наконец, сказал он. – Завтра мы вместе пойдем навестить Чейда. Он снова глубоко вдохнул. – А теперь мне пора в постель.

– Нет, – весело ответил я. – Еще не ночь, и мне сейчас нечем заняться, так что я надеялся, что ты не будешь спать и поговоришь со мной, – я подошел к зашторенным, плотно закрытым окнам, отодвинул ткань и распахнул старомодные внутренние ставни. Свет зимнего дня заструился внутрь через толстое узорное стекло. – За окном бурный день. Штормовой ветер взметает над водой брызги, и у каждой волны белая шапка.

Он встал и подошел медленными, осторожными шагами, шаря рукой в воздухе перед собой. Он нащупал меня, затем взял под руку и слепо уставился наружу.

– Я могу видеть свет. И я чувствую прохладу стекла. Я помню этот вид, – неожиданно он улыбнулся. – Стена под окном отвесная, не правда ли?

– Да. Неприступная, – я стоял там, пока он внезапно не вздохнул, и я ощутил, как часть напряжения отпустила его. Мне пришла в голову идея. – Ты помнишь моего приемного сына Неда?

– Я никогда не знал его близко, но я его помню.

– Он приехал в Баккип. Оплакивать Пчелку. Я провел с ним мало времени, точнее, мы едва обменялись парой слов. Я думаю попросить его спеть мне сегодня. Некоторые из старых песен и любимые песни Пчелки.

– Музыка может облегчить боль.

– Я собираюсь попросить его придти сюда.

Его рука напряглась на моей. Спустя мгновение он слабо ответил:

– Хорошо.

– И, возможно, Кетриккен присоединится к нам.

Он неровно вздохнул.

– Я думаю, это будет весело, – его рука крепко вцепилась в мой рукав.

– Я уверен, что так и будет.

Воодушевление, которое я ощутил, удивило меня самого. Однажды Пейшенс посоветовала мне делать что-нибудь для кого-то другого, чтобы перестать жалеть себя. Может быть, сейчас я случайно выяснил - что я буду делать со своей жизнью, по крайней мере, в ближайшее время: помогать Шуту избавиться от живущего в нем ужаса и вернуться к жизни, где у него были бы хоть небольшие удовольствия. Если мне удастся этого достичь, возможно, меня меньше будет мучить совесть, когда придет время уехать. Так что я провел с ним час, планируя все для вечерней встречи. Эш с радостью сбегал на кухню заказать угощение, а затем найти Неда и передать ему мою просьбу. Он также зашел в старые конюшни с дополнительным поручением позвать Персиверанса и принести ворону в покои Шута. Когда я, наконец, ушел из комнаты Шута, я встретил обоих мальчиков, поднимавшихся по ступенькам, ворона восседала на руке у Пера, будто сокол, а ребята весело болтали. Я решил, что включить Пера в небольшой круг друзей Эша будет всем во благо.