Виктория Угрюмова - Все волки Канорры

Желтые глаза Бедерхема подернулись мечтательной дымкой.

— Что да, то да. Но это был бы мой лучший процесс.

— Мы что-то пропустили?

Намора с Мумезой с интересом разглядывали многочисленное собрание, переводя взгляд с одного лица на другое. Зелг подумал, как в двух словах пересказать, что тут произошло, и пал духом. Видимо, Бедерхем подумал о том же, потому что ответил за всех.

— Да так, сущие пустяки, плановая уборка и сопутствующий ей митинг по вопросу защиты охраны труда и охраны защиты труда. Не берите в голову. А как ваша поездка, князь? Вы встретились с тем желвацинским коллекционером, о котором столько рассказывали?

— Напрасная, бессмысленная смерть, — сказал Намора с оттенком сдержанной грусти. — У меня уже есть такая свинка.

* * *

Поговорив еще немного с Такангором и вдоволь налюбовавшись, как тролли исполняют народную скаковую, Бедерхем отбыл в Преисподнюю, унося с собой сверток с Тотомагосом и самые добрые напутственные пожелания. Напоследок он столкнулся с Архаблогом и Отенталом, которые пытались уговорить его выступить на Кровавой Паялпе, но на счастье бессменных устроителей Адский Судья с пониманием отнесся к их состоянию, и никаких ответных мер не принял.

— Это остаточное явление, — ободрил он. — Завтра-послезавтра пройдет. Продержись чары Тотомагоса еще немного, кто знает, что здесь произошло бы. Такангор всех спас.

— Как всегда, — откликнулся Зелг.

— Берегитесь, ваше высочество, — сказал Бедерхем на прощание. — На месте нашего врага я бы сейчас пребывал в ярости. Он многим рисковал, добывая Тотомагоса. Даже не представляю, чего ему стоило найти и укротить гухурунду. Столько усилий — и все обернулось пшиком. Такой провал заставляет жаждать мести.

Затем перед герцогом и Такангором предстал Лилипупс с кратким отчетом о своих приключениях. Лично он никаких особенных изменений, кроме «беспокойства в самом глубине ушей», не отметил, а вот странное поведение магического кидацла бросилось в глаза, но было уже поздно. «У него в голове происходила вненаучная бурлямзия, я за нее ответственности не несу», — приблизительно так бригадный сержант пояснил причины метаморфозы, происшедшей с племенем орков-каннибалов, попавшихся ему на пути.

Что тут скажешь? Тонкая психика волшебного предмета тоже оказалась подвержена чарам демона безумия, поэтому их занесло на край света, в вечнозеленые леса Желвацинии, а Лилипупс устанавливал порядок из хаоса везде, где бы ни оказался. Он скупо указал на то, что каннибалы наступали сплоченной кучкой по одному, что на них же незамедлительно отразилось. И хотя сперва он был подвергнут нападению, но потом внезапно подвергнут восхищению, и отбыл с бормотайкой, уверенный в том, что оставляет позади себя племя, начавшее новую безгрешную жизнь. Затем он спросил своего генерала, нужны ли в отчете подробности, а Такангор разумно отвечал, что в подробностях нет необходимости. Зелг этому только обрадовался, хотя и подозревал, что многое узнает из завтрашних газет.

Прошествовал мимо Думгар, распоряжаясь уборкой и перестановкой мебели, а также требуя перевезти куда-то какие-то телеги. О каких телегах шла речь, герцог даже не догадывался.

Трудно сказать, как чувствовал себя Гвалтезий, и был ли его гнев остаточным явлением адской магии или личным переживанием, однако он вручил голему меню на следующий день, целиком основанное на блюдах из троглодитины и ослятины. Судя по всему, мясо молодых троглодитов годилось даже на пирожные, мусс и варенье.

Повинуясь властному жесту домоправителя, подлетел испуганный призрак, посланный на поиски.

— Где они?! — рявкнул Думгар, потрясая завтрашним меню.

— Нигде, нигде их нет. Весь замок облетел — нет нигде. А в кладовой они просили не искать.

В поместье понемногу налаживалась обычная жизнь. Герцог подумал, что строго говоря, сегодняшний день, прошедший под знаком демона безумия, не слишком отличается от других дней, когда Тотомагос еще был заключен в узилище, так что жизнь в Кассарии очень скоро войдет в свою колею. Многие даже разницы не заметят.

Правда, Альгерс почему-то просил убежища в замке и категорически отказывался возвращаться под родной кров, но молодой некромант был рад уже тому, что титан не претендовал на право поселения под его кроватью.

До рассвета оставалось чуть больше часа. Нужно было подумать о многом, а думать как раз не хотелось. Зелг вышел на замковое подворье и подставил лицо прохладному ветерку. В воздухе ощутимо пахло осенью — той особой сентябрьской свежестью, увядающей листвой и влажной землей, набухающей грибами. Молодой герцог зажмурился от удовольствия.

— Ложился бы ты спать, мой мальчик, — сказал рядом голос Мадарьяги.

Зелг не открыл глаз.

— Поздно уже. То есть — рано. То есть, потом отосплюсь за два дня. А где вы пропадали все это время? Я волновался.

— Как тебе сказать. Видимо, покупал морковь.

От неожиданности Зелг открыл глаза и присмотрелся. Весь двор был заставлен телегами, доверху заполненными отборными корнеплодами. Этим количеством моркови можно было до отвала накормить стадо вавилобстеров. Но вавилобстеры не любят морковь. Правда, Зелг не мог себе представить, кто вообще может любить столько моркови.

— Не спрашивай, — сказал вампир. Он виновато шмыгнул носом. — Надеюсь, Юлейн на меня не в обиде.

— Надеюсь, сейчас он не окапывается у меня под кроватью, — ответил герцог. — Ну что, пойду, прилягу до завтрака. Почитаю немного.

— Спокойного отдыха, — пожелал Мадарьяга, и герцог подумал, что желал бы услышать в его голосе чуть больше уверенности.

* * *

Есть вещи, которые мы не можем знать,

но невозможно узнать, что это за вещи.

Высказывание Яффа

Когда в сиреневой предрассветной дымке прогуливаясь по узенькой тропинке, внезапно наталкиваешься на исполинского мохнатого паука, поневоле подпрыгнешь, даже если это твой во всех смыслах большой друг.

Вот и Зелг немножко взвился в воздух — ничего особенного, даже самый снисходительный критик не назвал бы это не только полетом, но и левитацией. Приземлившись, он присмотрелся к Кехертусу. Тот стоял неподвижно, подняв верхнюю часть туловища и устремив лапы к светлеющему небу. Герцог понимал, что он знал о его приближении задолго до того, как они встретились.

— Надеюсь, я не помешал вашей молитве, — сказал он приветливо, припоминая по ходу дела, какому демону или божеству мог бы поклоняться самостоятельный паук.

— Не сильно, — отвечал Кехертус, опускаясь на землю. — Я повторял таркейские неправильные глаголы.

— А дядя Гигапонт? — спросил герцог, уже смирившийся с тем, что замок последние месяцы буквально кишит дядей Гигапонтом, приехавшим когда-то на пару дней навестить племянника.