Виктория Угрюмова - Все волки Канорры

Ц.: При Липолесье была битва.

К.: Это мы знаем. Мы освещали ее в нашей газете. И печатали комментарии военных специалистов. Не читали?

Ц.: Нет.

К.: Жаль.

Ц.: Нет.

К. (стараясь не потерять самообладания): Так поговорим же о битве.

Ц.: Кто спрашивает о том, что сам знает?

К.: Все.

Ц.: Кто — все?

К .: Да, Господи! Все. Наши коллеги, журналисты. По всему миру.

Ц .: Ну-ну.

Вниманию суровых воительниц, непорочных дев и встревоженных почтальонов! Кольчужные колготки «Спокойствие» лишат покоя и сна завистливых подруг, назойливых поклонников и кусачих собак. При покупке трех пар – в подарок ремонтный набор и смывка для снятия ржавчины!

К .: Так, начнем, пожалуй, заново. Демоны — опасные враги?

Ц .: Да.

К .: Вы встречали врагов, опаснее демонов?

Ц .: Да.

К .: Кто, например?

Ц .: Нет.

К .: Что — нет?!

Ц .: Без примеров.

К.: Почему — без примеров?

Ц.: Без.

К.: Что — без?

Ц.: Без комментариев.

К.: Почему… Ладно. Спокойно. Хорошо. Вернемся к битве. Битва была жестокой?

Ц .: Да.

К .: Все бежали и кричали?

Ц .: Да.

К .: Все неистово тыкали друг в друга мечами и копьями?

Ц .: Да. В том числе.

К.: И вы?

Ц.: В том числе.

К .: Как вы оцениваете действия генерала Топотана?

Ц .: Да. И еще раз да.

К.: Нужно ли это понимать как признание его военного таланта? Его полководческого гения?

Ц.: Да.

К.: А как бы вы могли охарактеризовать силы Тьмы?

Ц.: Да.

К. (в некотором смятении): Что — да?

Ц.: Сильные силы. Темная Тьма. Их маршал тоже в целом неплох.

К.: Неплох?!!

Ц.: Нет.

К.: Как — нет? Вы же только что сами сказали, что он весьма неплох! Нет?!

Ц.: Да.

К.: Мамочки!

Ц.: Нет.

К.: (Берет себя в руки). Поговорим о наших храбрых соотечественниках.

Блистательный шлем командирского эха – для произнесения напутственных речей, проведения парадов и военных смотров, а также боев и поединков. Нейтрализует утреннее похмелье, увеличивает эрудицию, поддерживает повелительную осанку, придает голосу эффект раскатистого эха в любой обстановке

Ц.: Я прибыла издалека?

К.: Да.

Ц.: Тогда вы не знаете моих соотечественников.

К.: Нет. То есть — да. То есть я имел в виду — о наших с читателями соотечественниках. Мы можем поговорить с вами о наших с нашими читателями соотечественниках?!

Ц.: Ну-ну.

К.: Ой! Да, о чем это я?

Ц.: О ваших с вашими храбрыми читателями соотечественниках.

К. (бормочет): Да. Да, конечно. Как вы оцениваете действия рыцарей-шэннанзинцев?

Ц.: Да.

К.: Вы имеете в виду, что они отважные и несгибаемые воины?

Ц.: Да.

К.: Отечество может ими гордиться?

Ц.: Да.

К.: А наши отважные воины и в самом пылу битвы, в самом — простите за каламбур, аду — громко славили отечество?

Ц.: Нет.

К.: То есть как это — нет?!

Ц.: Вижу, вы весьма приблизительно представляете себе, как идет битва. Вам бы не мешало побывать в самом, так сказать, горниле. В первых рядах. С познавательной целью.

К.: Но ведь меня могут убить!

Ц.: Да.

К.: Это ужасно.

Ц.: Нет. Лично вам это будет неприятно, но газета ничего не потеряет.

К . (из последних сил): Вы бы не хотели, пользуясь случаем, передать привет вашим родным и друзьям?

Ц .: Нет.

К .: Спасибо за подробный, волнующий рассказ.

Ц .: Да.

Вы хотите поставить меня в тупик своими вопросами, а я поставлю

вас в тупик своими ответами

Михаил Жванецкий

— Какое замечательное интервью! — ликовал генерал.

— Да? — вежливо удивился граф. — Вы находите?

— Разумеется. Смотрите, какой лаконичный отточенный стиль, какое великолепное презрение к собеседнику, какое владение собой и горделивое сознание собственного «я»!

— А, пожалуй, — внезапно согласился Гизонга.

— Видите ли, — сказал Ангус. — Мне самому никогда не удавалось прилично выглядеть в интервью. Сколько их у меня брали за годы воинской службы, сколько я их давал и на поле боя, и в более спокойной обстановке. Я давал их перед решающими битвами и после победоносных сражений, после героических поединков и яростных атак, после выигранных кампаний, наконец — но всегда получалось, что корреспондент — интеллектуал и даже где-то герой, а я именно в этом бою сильно пострадал на всю свою небольшую голову.

— Обидно, — посочувствовал граф, у которого интервью осмеливались брать только в том случае, если он сам его настоятельно предлагал и писал тоже сам.

— Сперва было очень обидно. Потом я как-то смирился. А это вот —бальзам на мои старые раны. Смотрите, корреспондент выглядит круглым идиотом, причем дама Цица не прилагает для этого никаких особенных усилий.

— Вероятно, этому есть простое объяснение, — предположил маркиз.

— Какое?

— Корреспондент — круглый идиот.

— Мне импонирует эта версия, — признал граф.

— Мне тоже, — покивал генерал. — Но вернемся к интервью.

— Это не все? – удивились вельможи, не понимая, что еще можно вынести из лаконичных ответов рыцарственной дамы, кроме глубокого морального удовлетворения.

— Это только начало, — сказал Галармон. — Немного терпения, и вы поймете, как все чрезвычайно интересно.

— Вас сам Тотис послал! — воскликнул маркиз Гизонга. — А я уже хотел было подзуживать правительство объявить кому-нибудь войну.

— Не нужно, — успокоил его главнокомандующий. — Я вас понимаю, как никто. Еще вчера я готов был записаться добровольцем в любую армию мира, но где-то в глубине души я верил в Кассарию. Она не оставляет своих верных друзей на произвол судьбы. И я не ошибся.