Олег Бондарев - На краю бездны

Слез счастья.

— Пойдем со мной, Джефри, — сказала она. — Зачем ты будешь ночевать в лесу? Да и вообще — зачем тебе скитаться? Оставайся у нас! Хороший следопыт всегда в цене и… и мы бы могли каждый день видеться!

Жнец тоже улыбнулся. Но улыбка вышла грустной.

— Ты знаешь, я бы и рад, но не могу. Я еще не закончил с одним важным делом… — сказал он и, увидев печаль на лице Гвен, поспешно добавил: — Но я обязательно вернусь! Обязательно!

— Честно? — спросила девушка с надеждой.

— Честно, — выдохнул жнец.

— Тогда до встречи, Джефри, — сказала Гвен. — Я буду ждать тебя и молиться Кварусу, чтобы ты вернулся поскорей.

— Спасибо, Гвен. Я постараюсь.

Он уже собрался уходить, когда девушка неожиданно приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи, Джефри. — Задорно подмигнув жнецу на прощанье, девушка побежала к кособокой хибарке — единственной в деревне, где, несмотря на позднее время, все еще горел свет.

А Джефри стоял, глупо глядя ей вслед и боясь притронуться к щеке руками, по локоть замаранными в крови.

Подняв глаза к небу, жнец прошептал:

— За что мне это, Кварус?

Жаль только, небо не умеет слышать.

— К вам барон Гудкенд, Ваше Величество, — сказал слуга. — Впустить?

Король поморщился — это был тот самый вельможа, что предлагал мешок золотых за свое драгоценное чадо, но все же согласно кивнул:

— Пусть войдет.

— Поглядим, что он имеет мне сказать… — добавил король тише.

— Вы разрешите, Ваше Величество? — спросил сам барон, заглядывая в кабинет.

Это был сорокапятилетний господин, высокий, тощий и уже седой.

— Да, да, я же сказал. Входите.

Барон просочился внутрь. Застыл у самой двери, ожидая приглашения.

— Присаживайтесь, что вы стоите? — сказал король. — И давайте говорите, здчем пришли. А то у меня дел немало.

— Благодарю, Ваше Величество, — смиренно кивнул барон и уселся на самый краешек дивана.

В кабинете воцарилась тишина. Король некоторое время сидел, перебирая пальцами по столешнице, но потом не выдержал — грохнул кулаком по подлокотнику так, что Гудкенд вздрогнул, и рявкнул:

— Давай говори, зачем пришел, а то дождетесь у меня!

— Э… Вы простите, Ваше Величество… но вопрос очень деликатный… Я волнуюсь…

— У вас не так много времени. — Джуан вроде бы сумел взять себя в руки, но было видно, что он в любой момент может сорваться: голос его более напоминал сдавленный рык, которым сторожевые псы предостерегают воров — «не подходи, а то глотку порву».

— Да, да, я все понимаю… Дело вот в чем… Я слышал о новом постановлении Вашего Величества и подумал, что должен явиться к вам…

— В чем же дело? — выгнул бровь король.

— Я хотел сказать… что мой сын все равно не сможет встать в ряды ополчения… Видите ли, Ваше Величество, он… он уехал. Далеко. В Жейс. И за два дня он вряд ли доберется до столицы.

— Почему вы сразу не сказали об этом? Зачем в таком случае два дня назад вы приходили ко мне с… Зачем?

— Я… боялся, что отъезд моего сына расценят как государственную измену!

— Мы живем в обычном мире, барон. Не в мире баллад и легенд, где заклинанием можно в одно мгновение покрыть сотню-другую миль. В обычном. У нас есть магия, но она не настолько сильна, чтобы совершить нечто подобное этому переносу. Поэтому я, разумеется, не собираюсь заставлять вас всеми правдами и неправдами доставить мне вашего драгоценного отпрыска. Как-нибудь обойдемся, если уж так вышло. Это все, что вы хотели сказать?

— Да… Да! — просиял Гудкенд. — Спасибо… Спасибо, Ваше Величество!

— Не за что, — поморщился король. — Вы свободны.

Барон вскочил с дивана и, кланяясь, попятился к двери. Парой мгновений позже в кабинете его уже не было.

Король покачал головой и вздохнул:

— Кварус, прости дурака…

После чего вернулся к изучению доносов разведчиков.

Они не требовали покорности. Они пришли убивать.

Уже третья деревенька, встреченная армией Пирса по дороге в Роузен, полыхала. Трупы лежали на улицах, в горящих домах, в огородах — там, где их настиг меч ящеров или «псов».

Некроманты в этих побоищах почти не участвовали — то ли берегли силы, то ли по какой-то другой, одним им известной, причине. Лишь пару раз они «поднимали» нескольких мертвяков, хотя особой нужды в скелетах и не было.

Пирс долго ломал голову над этим заклятием. Вот перед тобой лежит еще свежий труп, и вдруг по мановению руки темного мага он разом обращается в скелет. Спрашивать напрямую, что происходит с плотью убитых, главарь Своры не ре-шалея, но раздумывал над этим чудом неоднократно.

Человек в сером плаще следовал за ним неустанно. Это очень раздражало Шелдона: раньше он был единственным телохранителем Пирса, а теперь у него появился…

Соперник?

Главарь Своры чем дальше, тем чаще о чем-то переговаривался с Серым в сторонке. С Шелдоном же Пирс теперь почти не общался, и это страшно раздражало бывшего плавца.

Однако, что поделать с проклятым Серым, телохранитель не знал.

Банально пригрозить? Да нет, по этому видно, что угрозы ему — пустой звук.

От странного человека ощутимо веяло опасностью — уж Шелдон умел ее чувствовать.

А если ножом из-за угла?

Нет, тоже нельзя. Пирс, когда узнает, придет в бешенство. Некроманты, судя по всему, повязаны со Сворой только этим Серым. Если он умрет — они либо перебьют всю армию, либо просто уйдут. И тот и другой вариант явно не понравится главарю.

Других же способов вернуть прежнее влияние Шелдон попросту не видел.

И поэтому он лишь с ненавистью посматривал на Серого и ждал.

Ждал, когда тот допустит ошибку, которая заставит Пирса разочароваться в своем новом советнике.

Шелдон умел быть вторым.

Но вот третьим — однозначно нет.

— Куда нам идти, Черныш? — грустно спросил жнец.

Было ранее утро. Джефри вел мерина под уздцы: ветки свисали слишком низко, даже пешему ему иногда приходилось наклоняться, чтобы не втемяшиться лбом в толстый дубовый сук или не расцарапать лицо мохнатой лапой ели.

Конь насмешливо фыркнул.

— Тебе весело, да, — печально улыбнулся Джефри. — Твоя жизнь намного проще, чем моя. Одно знай — пощипывай травку…

Конь снова фыркнул, на сей раз обиженно.

— Нет, конечно, тебе тоже не нравится постоянно бродить по лесам, дышать дорожной пылью… но тебе хотя бы не нужно кого-то убивать!

Конь остановился и пронзительно посмотрел хозяину в глаза. Если бы он мог говорить, наверняка бы произнес нечто вроде: «Чего это ты вдруг решил пожаловаться мне на жизнь? Я всего лишь мерин, который щиплет травку, забыл?» Но Черныш не умел горорить, и поэтому ему оставалось только смотреть.

— Шнирхе побери мою душу, как мне надоело постоянно думать об этой проклятой мании! Вспоминать лицо той женщины… Но я не могу не думать! Через день-другой мания вновь напоминает о себе, и я, ничего не соображая, опять убиваю. Она, наверное, и тут, в лесу, найдет способ получить меня! Тут, где людей и нет почти!