Девид Мэйсон - Башня Медузы

Куклы прекратили танец и пали ниц, простирая к нему руки.

Сказав это, он уже хотел отвернуться, но куклы безжизненно застыли на коленях.

— Что с вами? Что случилось? Что сделать? Вы только скажите! — запричитал он, неуклюже взмахивая смешными лапами. И тут его взгляд наткнулся на Джена и остальных. Коротко вскрикнув от удивления, он уселся прямо на своих кукол и стал похож на большой мяч. Впрочем, опомнившись уже через минуту, он вскочил на ноги и истошно завопил: — Люди! Люди! — затем поднял обвиняющий взгляд к небу: — Орчер! Это опять твои штучки?

Если он и ожидал ответа, то не получил его и поэтому после нескольких безуспешных призывов бросился к ним.

— Люди! — кричал он. — Здесь! Нет, это невозможно! Живые! Настоящие! Я просто отказываюсь верить! — Он протянул лапу и стал ощупывать их, дёргать за одежду. Сивара вцепилась в Джена, Чудище обиженно засопело: — Ты что, боишься меня? — Глазки его заблестели, он часто заморгал и стал причитать: — Хо-хо! Меня уже боятся. Занятно! Хо-хо! Занятно!

— Я не понимаю, что он говорит, — прошептала Сивара.

— Джен, как вы думаете, он опасен? — Каспель обнажил нож.

— Вы что, действительно ничего не понимаете? — прошептал Джен. — По-моему, он просто без ума от радости.

— Надеюсь, он, по крайней мере, не собирается нас есть? А что, если он читает мои мысли? — снова беспокойно прошептала Сивара.

Внезапно чудное создание перестало веселиться, но внимательно и печально посмотрело на принцессу.

— Я не хотел вас обидеть! — сказало существо, однако Сивара, конечно же, опять ничего не поняла. Джен поспешил исправить положение.

— Видите ли, какое дело, — вежливо начал он, — я могу уловить смысл ваших слов, а мои друзья — нет. И это нам кажется странным. Моё имя — Джен. — Он не стал называть полное имя, поскольку ни Каспелю, ни Сиваре, ни Фроару оно не было известно. — Принцесса Наниха — Сивара. Её первый министр — Каспель. А это… это… Фроар.

Сивара одарила Джена восхищённым взглядом — он мог разговаривать с чудовищем!

— Ну а я — Йанак! — ткнуло себя в грудь чудное создание и снова принялось ощупывать их одежду. Сивара прижалась к Джену. Каспель превратился в комок нервов, и даже надменно выпрямившийся Фроар, казалось, был несколько смущён таким приёмом. — Как здорово, когда есть с кем поговорить! За последние столетия вы первые люди, которых я увидел! Но я верил, я чувствовал — это должно было произойти! Люди… И как одеты! Красноречивая одежда. — Радушный островитянин вдруг смущённо взглянул на своё брюшко. — Прошу прощения, я не готов к приёму гостей! Минуточку! — Он поспешно отвернулся, склонился над ручьём и, запустив руки в мягкий жёлтый мох, стал быстро перебирать ими. Что он там делал? Незваным гостям были видны только мелькающие клешни — то одна, то другая, — и вот уже в его руках появился шарф, сплетённый из жёлтого мха. Гостеприимный хозяин обмотал себя им с ног до головы и улыбнулся: — Вот так-то лучше. Почему юная дама так меня боится? — Он обернулся к Джену: — Это ваша жена?

— Я думаю… что на данный момент окончательного решения ещё не принято, — растерялся тот. — Видите ли, она — принцесса, а я — никто. И вообще, я из другого мира…

— Жена… — Йанак мечтательно возвёл глаза к небесам, — это прекрасно… Я так молил Орчера создать хоть одну для меня… но он посоветовал мне воздержание. Ах! Я так одинок!

— Кто такой Орчер?

— Основатель города. Я вижу, вас удивляет мой вид, не обращайте внимания. Лучше пойдёмте, я вам покажу что-нибудь более интересное. — Он слегка прищёлкнул пальцами. Джен вспотел, пытаясь перевести этот импровизированный спич остальным, как вдруг, Сивара совершенно неожиданно перебила его:

— Удивительно, ты понимаешь его, а мы — нет. И это уже нельзя объяснить странностью нашей атмосферы… Мыслей ты не читаешь… Значит, должно быть какое-то иное объяснение…

Йанак вывел их из сада через огромную дверь, и они начали подниматься по чистым незапыленным ступеням. Пролёт за пролётом… третий, четвёртый, пятый… все выше и выше. Йанак, похоже, не ведал усталости, — он подпрыгивал на каждом шагу, и толстое брюшко при этом колыхалось, как у Сайта-Клауса. Что касается всех остальных, то они попросту валились с ног к тому времени, когда добрались до его жилища.

Это была огромная комната, доверху набитая всякими немыслимыми безделушками и напоминавшая скорее склад сюрреалистического хлама, чем жилище. Фроар, загремев цепью, тут же запнулся об один из пяти или шести ковров, беспорядочно разбросанных по полу, и оскорблённо дёрнул подбородком.

Здесь были кованые сундуки и большой треножник, длинные столы, заваленные обожжёнными глиняными фигурками; чуть в стороне стояло нечто, напоминающее собой готические башенки, сделанные из ракушек.

— Моя мастерская. — Йанак, улыбаясь, обвёл покои рукой и тут же осёкся, принюхиваясь. — Что это такое?

Джену почудился запах преющих фруктов.

— Ой, кажется, я понял. — Йанак бросился к длинному почерневшему свёртку. — Это я попросил кукол сплести ковёр из цветов, a он возьми да завянь… Извините, придётся это удалить, — он поднял свёрток и, подтащив его к одной из готических башенок, затолкнул в маленькую дверцу, — можете считать это крематорием, — постучал он по башенке и вдруг спохватился: — А что же мы стоим? Присаживайтесь! Присаживайтесь! — Джен перевёл его приглашение принцессе и министрам.

Они разыскали стулья. И даже Фроар, несмотря на неудобства, причиняемые оковами, ухитрился вытащить из хлама один для себя.

— Садитесь ко мне поближе, — Йанак предупреждающе поднял клешню, — конечно, я рассчитываю услышать от вас много интересного, но… попозже. — Он вытянул ноги, поудобнее устраиваясь в кресле. — Сначала я хочу рассказать вам об этом острове, о себе и об Орчере. Итак… Мы — морской народ, живший на дне океана… ох, уже и не вспомнить сколько тысячелетий назад. Я давно потерял счёт времени. Мы там жили, пока не стала остывать вода. И тогда мы вышли на сушу, — этот остров стал нашим пристанищем. Мы поселились в саду. Как раз в это время случилось так, что мимо проходил Орчер. Не знаю, где он шатался раньше, да, наверное, он и сам не знает — он живёт так долго, что даже с его мудростью всего не упомнишь.

Ему и пришло на ум построить здесь город. Это было причудой, прихотью, понимаете? А наш народ оказался очень суеверным — они объявили его богом и стали ему поклоняться. Ох, в конце концов все эти обряды и ритуалы приняли прямо-таки непристойный вид — кровь, жертвоприношение младенцев и прочие гадости с том же духе. — Йанак презрительно фыркнул. — В общем, всё это выглядело ужасно. Я пытался вразумить их, но… А Орчер… Орчера, похоже, все это забавляло. — Йанак выпрямился; сейчас он выглядел, пожалуй, даже величественно. — Орчер говорил потом, что всегда уважал меня за то, что я был скептиком. Я же никогда не делал из него бога только потому, что видел — он попросту талантливее нас. И ему нравилось это. Он многому меня научил. Однако очень скоро это место ему надоело. А потом он сделал меня бессмертным. Чтобы я имел время для самосовершенствования. Орчер — фанатик самоусовершенствования. И вот я здесь годы… годы… годы… Развлекаюсь лепкой глиняных кукол; некоторые невежды могут усмотреть в этом магию, хотя на самом деле это просто некий сорт науки… Мне всегда было невыносимо скучно с ними — и раньше, и теперь.