Девид Мэйсон - Башня Медузы

Сивара, всхлипывая, опустилась рядом со стариком и приложила ухо к его груди — он ещё дышал. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты, кровь уже не сочилась из раны. Внезапно он сделал неловкое движение, словно силясь подняться, в груди его заклокотало, он закашлялся и упал.

— Умер, — констатировал Йанак. С минуту длилось молчание.

— Каспель мёртв! Погиб преданнейший слуга Наниха! — Сивара как-то сразу осунулась и побледнела. — Он молился, чтобы вы согласились вызвать Орчера, он хотел просить его помощи в войне с Корфом. Боже! Услышь его молитвы! Вы говорили, что можно вызвать этого Орчера. Так позовите же его. Я сама обращусь к нему с мольбой! Смерть Каспеля не должна быть напрасной. — Её голос сорвался, она вдруг вскочила на ноги и схватилась за рукоять сабли Джена. — Фроар! Негодяй! Убийца! Я убью его! Сама убью!

Джен с трудом удерживал её, схватив за руки.

— Зачем? — пожал плечами Йанак. — Оставьте ему жизнь со всеми её страданиями — сейчас-то он ничего не видит и не слышит.

— Вызовите вашего бога! — Сивара кивнула, на алтарь. — Вызовите бога! — Постепенно её пыл улетучивался. Принцесса выпрямилась и решительным шагом направилась к алтарю. Йанак с Дженом, сопровождаемые отсутствующим взглядом похожего на изваяние Фроара, двинулись вслед за ней.

Дойдя до алтаря, Йанак суетливо засопел, стряхнул с него пыль и даже взобрался на плиту, усердно очищая поверхность лапами. Покончив с этим, он слез на пол и застыл в раздумье. Шестидюймовое стекло закрывало внутренности МАШИНЫ — некую конструкцию из колёсиков и разного рода шестерёнок, отдалённо напоминавшую часовой механизм.

— Здесь нет кнопок. — Йанак покосился на Сивару, которая плакала, уткнув лицо в ладони, и пояснил, обращаясь к Джену. — Пусковое устройство внутри, чтобы никто случайно не завёл эту штуку. Только я знаю, как с ней обращаться, вот!

Давая понять, что пояснения закончились, Йанак гордо выпрямился и вытянул вперёд лапу — на кончиках пальцев опять вспыхнуло голубое пламя. На сей раз сияющий шарик плавно перекатился на плиту и, без всякого труда просочившись сквозь стекло, юркнул вниз, где и растворился, слегка коснувшись одного из зубцов. Слабо пощёлкивая, зубец медленно начал поворачиваться, приводя в движение остальные части механизма — шестерёнки и колёсики. Нарастающее тиканье сменило ритм; теперь оно больше походило на журчанье, разливающееся из-под хранящей молчание зеркальной крышки и меняющееся с каждым новым, вступающим в работу, колёсиком. Постепенно звук становился всё громче, и вот уже целая гамма ревущих, визжащих, резких и глубоких звуков заполнила зал, словно под зеркальной плитой хранились все часы, изготовленные человеком с момента их изобретения.

— И это все? — Руки Джена обвивали Сивару, которая, рассматривая механизм холодным, неприязненным взглядом, перестала плакать.

— Это всё, что должен сделать я. А теперь смотрите.

Машину окутывало голубым туманом. Жужжащие колёсики, казалось, захватывали и переплетали светящиеся нити, протянувшиеся к ним из воздуха. Создавалось впечатление, что именно эти нити и были важнейшей частью всего процесса, в котором прядь за прядью, увеличиваясь в размерах с каждым новым оборотом машины, ткался прекрасный сияющий узор.

Сиянье и блеск нарастали до тех пор, пока это великолепие не стало ослепительным, то есть, в буквальном смысле, пока не стало слепить глаза. И тут маленькая светящаяся искорка снова возникла, пульсируя, на кончиках пальцев перепончатой лапы; покинув пальцы, она пробежала по виткам узора, подобно рассерженному пауку, бегущему по паутине, всё время при этом увеличиваясь и увеличиваясь.

Джен с Сиварой заворожённо смотрели на то, как голубой уголёк, сошедший с пальцев Йанака, увеличился сначала до размеров звёздочки, потом — луны… ещё больше… Вскоре светящаяся сфера разрослась так, что люди вынуждены были немного отступить. Тем временем голубое свечение приобретало причудливые формы — его огненные края напоминали края странного вида раковины и, разрастаясь, всё время меняли очертания светящегося пятна. Теперь уже никто не мог бы сказать, каким оно было: шарообразным? плоским? Продолжая расти, оно заставляло все вокруг трепетать в волшебном сиянии, похожем на отражение света от зыбкой поверхности воды. Его рваные края непрерывно вспыхивали, но этот свет не бросал отблесков на стены храма и не очерчивал тени людей, наблюдавших за происходящим. А оно всё росло; Джен, Сивара и счастливо улыбающийся Йанак отступали до тех пор, пока не очутились на пороге храма, рядом с ничего не видящим и не слышащим Фроаром. Голубое свечение постепенно достигло размеров огромной резьбы на стене, оно билось и пульсировало в воздухе. Один язык света протянулся вниз и коснулся стекла алтарной плиты. МАШИНА мгновенно стихла, перестав работать. И тут раздался голос… Однако слышали ли они его, или это было всего лишь игрой воображения, распалённого диковинным зрелищем? Звуки, полные смысла, но не нуждающиеся в словах, льющиеся по каналам их разумов, казавшиеся музыкой света бесчисленных звёзд, полифонией органа, в алмазные трубы которого поступал не воздух, но огонь!

— Йанак, я пришёл. Но я недоволен. Разве не просил я вызывать меня только по просьбе мне подобных?

Это был голос Орчера!

Это была ни с чем не сравнимая музыка, превращающая огонь жизни в бушующее пламя, полнящаяся любовью и любящая так, как непозволительно смертным, поскольку даже легчайшее прикосновение её разметало бы тело на атомы. И хотя неведомая сущность предстала перед ними всего лишь непередаваемым всплеском света, Джен поёжился, чувствуя на себе её пристальное внимание.

— Прошу прощения, Орчер.

Проговорил ли это Йанак, взмахнув лапой, или его мысли вихрем пронеслись у Джена в голове? Воздух рябил, искажая движения, мысли, слова…

— Эти люди пришли просить твоей помощи. Им грозит опасность!

Невидимый взгляд ощупал Сивару и Джена, слегка коснулся Фроара и мёртвого старика в голубом. В гармонии голоса послышался диссонанс.

— Сам вижу. Нелепые маленькие твари… Оторвать меня от дел! Как вы посмели! Вообразили, что меня могут интересовать ваши проблемы? А даже если бы интересовали? Что можно с вас получить за помощь? — Голос горделиво возвысился. — Вам не под силу даже вообразить, какие у меня запросы! Целый мир подобных вам людей я могу создать за один вдох и разрушить с быстротой мысли. Всё, что вы могли бы мне предложить, уже было моим, пока я не отрёкся от этого. И всё же вы пришли ко мне просить благословения… — Невообразимый хохот потряс храм.

Каждый новый взрыв смеха сопровождался мощным порывом ветра, грозившим сорвать с людей одежду.