Девид Мэйсон - Башня Медузы

— Я люблю спать на свежем воздухе, — хмуро оборвал его Оуэн.

— А ваш желтолицый приятель, — продолжал Ларр, — проводит ночи как лунатик, считая звезды. Что пользы в этих подсчетах, если мы и так знаем, где находится полюс?

— Он ученый человек, который все описывает, — объяснил Оуэн.

Ларр уже не слушал его. Он прикрыл глаза рукой и нетерпеливо закусил губу.

— Сэр… посмотрите туда.

— Там что-то есть… что это?

— Корабль, — сказал Ларр. Он заметно побледнел.

Оуэн различал только черную точку с вертикальным штришком на ней, но, похоже, Ларр видел значительно лучше его.

— Пиратское судно, с островов, — напряженно произнес Ларр. — А у нас горстка людей, и на борту нет даже катапульты. Если они нас заметят — мы погибли.

— Мы можем уйти от них, — сказал Оуэн, глядя вдаль.

— Не сможем, без десятка дюжих гребцов. С одним парусом от них не уйти, — ответил Ларр. — Они убивают ради удовольствия. Поверьте, я знаю это. — Он молитвенно сложил руки, пот выступил у него на лбу. — Пока что они берут западнее… Интересно зачем… Вы уверены, сэр, что на судне нет какой-нибудь вещи большой цены? Какого-нибудь сокровища, слухи о котором могли достичь ушей этих проклятых разбойников? Их шпионы повсюду, особенно в Мазайне…

— Кайтай! — заорал Оуэн и бросился вниз по трапу, прыгая через две ступеньки. Где-то в глубине души он вдруг почувствовал облегчение. Не нужно было больше беспокоиться о замышляющих козни матросах, таинственных шкатулках с вонючим отвратительным содержимым, черноглазых женщинах, посягающих на его свободу… можно больше ни о чем не думать, а всего только и нужно, что взять щит и топор и покончить все одним размашистым ударом.

— Кайтай! — Оуэн пинком распахнул дверь. — Вставай и бери оружие!

Он торопливо натянул кольчугу и подвесил поудобнее топор в кожаной петле. Затем повесил на спину щит, схватил стальной шлем и вернулся на палубу. Кайтай, поспешно бросив какие-то сложные астрологические вычисления, начал вооружаться; Зельза тоже вышла на палубу, не выказав при этом ни малейшего волнения.

— Они нас заметили, — закричал Ларр, вцепившись в руль обеими руками, — тысяча чертей, заметили и теперь поворачивают, чтобы перерезать нам путь. Мы погибли, господа.

Матросы собрались на палубе; слышались испуганные голоса. Оуэн осклабился на Ларра.

— Ты имеешь шанс умереть как мужчина, — выкрикнул он. — Эй, вы! — крикнул он команде. — Есть у вас зубы, чтобы бороться с этими скотами? Или вы овцы?

— Их очень много, сэр, — мрачно ответил один из матросов, — может, они обойдутся с нами чуть получше, если мы сразу выдадим им вас с вашими деньгами…

Оуэн замахнулся на него топором, и матрос попятился. Оуэн опустил топор и покачал головой.

— Овцы вы, овцы… — пробормотал он, — но мои овцы, и я съем на завтрак ваши ребра, если вы не сделаете, как я велю. — Он повернулся и посмотрел на море.

Видневшийся в отдалении корабль теперь приближался со спущенным парусом и, шедший на одних веслах, был похож на огромное насекомое, несущееся во взбиваемой веслами пене. Корабль Оуэна все еще нес натянутый ветром парус, и расстояние сокращалось с каждой секундой.

— Мы все же прикончим кое-кого из них, — пробормотал Оуэн. Он махнул Кайтаю: — Слушай, Кайтай! Пришло время вспомнить твое колдовство! Мы долго не продержимся против этих гиен. Давай испробуем пару твоих трюков.

— Я не знаю никакого колдовства против пиратов, — тихо ответил Кайтай, в ожидании схватки играя своим изогнутым мечом.

— Я видел, как ты занимался вызыванием и сменой ветра, — тут же отозвался Оуэн. — Слушай… мог бы ты вызвать ледяной ветер, прямо сейчас?

— А-а, — глазки Кайтая заблестели, — холодный ветер…

— И туман, — добавил Оуэн. — Густой морской туман. Но прямо сейчас.

— Если бог ветра из моей страны пойдет так далеко на запад… — Кайтай воткнул меч в деревянную палубу, отбросил круглый щит и резким движением выбросил руки вверх, к небу.

Казалось, из самой глубины легких он исторгнул странный, пугающий призыв, трубный, как волчий вой. Голос зазвенел — от него раскатилось эхо, и, пока оно еще звучало, Кайтай выхватил из-за пояса кинжал и яростно ударил себя в раскрытую грудь. Хлынула кровь. Он прижал к груди ладони, вновь протянул руки к небу и закричал. От этого крика вздрогнули и попятились матросы на палубе.

Прямо по курсу корабля появилось темное облачко, которое, казалось, росло. Попутный ветер внезапно стих, и треугольный парус бессильно обвис. Гик повернулся, и снасти задрожали, как струны гигантской арфы.

На палубу западали первые белые хлопья… снег! Оуэн содрогнулся, так как на палубу ложился вполне осязаемый и даже густой холод. Кайтай вскрикнул еще раз, затем трупом рухнул на палубу и остался неподвижен.

Зельза склонилась было над ним, но Оуэн оттолкнул ее.

— Не надо, — хрипло сказал он, — не трогай его. Я уже видел, как он проделывал такое… Смотри! Туман!

Ледяной воздух опускался на теплое море, и тут же вокруг судна стал подниматься густой, белый, как вата, туман, становившийся все плотнее, гуще… и вот не стало видно ничего, и другого корабля тоже.

— Теперь, — оглядев матросов, сказал Оуэн, — вы все… сидите тихо. Пираты могут пройти мимо. Даже если нет…

Усиленный тишиной и туманом, их ушей коснулся отдаленный скрип уключин, удары весел и мерный звук барабана. Все застыли в напряженном ожидании. И вдруг, неожиданно, все стихло.

— Они подняли весла, — пробормотал Ларр, покачав головой, — ждут, пока рассеется туман. Они поняли, что он ненастоящий…

— Тихо. — Оуэн прислушался. Вокруг была тишина. Но он знал: они были здесь, близко. Они выжидали.

— Эта амуниция тяжеловата, — произнес он вслух, ни к кому не обращаясь. Зельза и Ларр с удивлением наблюдали, как он стащил кольчугу и осторожно положил ее на палубу, чтобы не зазвенела. Он сложил шлем, круглый щит и сбросил башмаки. Полукруглый топор он укрепил на шее с помощью петли. Затем он взобрался на перила палубы.

— Бог-счастливчик, дающий удачу, — сказал Оуэн, потихоньку помянув древнего марионского божка. Говорят, что тот слышит шепот так же хорошо, как и громкие призывы. И, скользнув вниз по борту, Оуэн бесшумно, как выдра, погрузился в воду и уплыл прочь без единого всплеска.

— Бедняга не в своем уме, — сказал Ларр.

Никто не проронил ни слова.

Время шло. Туман стал понемногу рассеиваться. Солнце почти закатилось, и серое море теперь освещала низкая луна, висевшая в небе, как большая тусклая лампа.

— С ним покончено, — пробормотал Ларр, и глазки его вдруг плотоядно сверкнули в сторону Зельзы. Она ответила ему взглядом, в котором было больше холода, чем в море под килем. И вдруг она улыбнулась.