Девид Мэйсон - Башня Медузы

Через несколько минут Ларр втолковывал сонному Оуэну.

— Он без головы, — говорил Ларр, и пот каплями выступал у него на лице. — Нет не только головы, но и других частей тела. Как будто… будто он съеден заживо. И при этом совсем без шума, так говорят остальные… что это? Что это у нас на судне, сэр?

Оуэн пошел посмотреть и вернулся назад. Его тошнило. Зельза стояла в дверях каюты, а Кайтай заглянул ей через плечо с палубы.

— Может, лучше ты взглянешь, Кайтай, — предложил Оуэн, — если твой желудок в состоянии выдержать это. Что бы это ни было, это не слишком аппетитно, друг. — Зельза двинулась было за Кайтаем, но Оуэн выбросил вперед руку, пытаясь остановить ее. — Нет, тебе нельзя.

— Я видала вещи, от которых твоя борода вмиг поседела бы, гахьо, — скривившись, ответила цыганка. Затем она опустила взгляд на его руку, державшую ее за локоть. — И все же это первый раз, когда ты дотронулся до меня.

Оуэн, сжав губы, убрал руку.

— Иди и посмотри, если ты так этого хочешь, — ледяным тоном ответил он. Он пошел в каюту и тяжело опустился на стул.

Через минуту вернулись Зельза и Кайтай. Оба они были явно потрясены. Слышно было, как снаружи испуганно шумят матросы, столпившиеся у грот-мачты, — ни у кого из них не хватало мужества вернуться на спальные места.

— Во всем этом чувствуется какая-то мощная злая сила, — заговорил Кайтай. — Не знаю, что убило старика, но это было что-то весьма необычное. Это не могло быть… Может, огромная крыса. Нет… — Он покачал головой.

— Я знаю, как выглядят отпечатки человечьих зубов, — заявила Зельза, — я видела эти отпечатки.

— Человек? — нахмурился Оуэн.

— Кто-то из команды… — Кайтай взглянул на Зельзу, — может, оборотень. Человек-зверь. Такие встречались среди моего народа.

— Ни у кого из команды нет этих признаков, — тихо ответила цыганка. — Когда мы шли назад, я посмотрела их руки. У этой болезни есть свой знак, желтолицый.

Все трое переглянулись.

— Один из нас?.. — спросил Оуэн.

— Нет, и на наших ладонях этого нет, — сказала Зельза. — На этом корабле завелся демон.

— Господин Оуэн! — послышался снаружи голос Ларра. Оуэн встал и распахнул дверь. Ларр стоял немного впереди сбившихся в кучу матросов, угрюмо глядя в сторону полубака. Он опирался на абордажную пику, сжав ее так, что суставы его пальцев на рукоятке побелели.

— Господин Оуэн, — снова выкрикнул Ларр, — мы боимся.

С минуту Оуэн смотрел на него из-под нахмуренных бровей, а потом хрипло рассмеялся.

— Я тоже боюсь, капитан, — ответил он, продолжая улыбаться, — но вот чего бояться — я не знаю. Назови имя демона, и мы призовем его к ответу. Что убило кока?

— Верно. — Один матрос, посмелее, выступил вперед и встал рядом с Ларром. — Что убило старого пьяницу и съело его как селедку?

— Кто-то из вас, — раздался обвинительный голос из гущи матросов.

— Мы полагаем, господин, что это сделал один из вас, — ухмыляясь, заявил Ларр. — Слуга чернокнижного дьявола, Мирдина Велиса. Вы говорили, что везете его письмо, в то время как всякий знает, что этот посланец ада способен превратиться в птичку и лететь, куда пожелает, и сам отнести все свои письма. Вы не курьеры Мирдина Велиса. Вы — его охотники. И охотитесь вы за человеческим мозгом и кровью.

За спиной Оуэна, как колокольчик, зазвенел смех Зельзы.

— Дурак, — сказала она Ларру.

— Это могла сделать и ты, ведьма, — темнея от ярости, закричал Ларр. — Ведьмы! Я вас знаю! Тянут соки из мужчин, а в постель не идут ни с кем: боятся потерять колдовскую силу! Ты ведь проводишь ночи в одиночестве все время, пока мы плывем, не правда ли, ведьма? Ни один из этих великолепных господ не удостоился попробовать твоего роскошного тела, верно ведь? А почему — если в этом нет колдовства? — Он обернулся к матросам, указывая на Зельзу абордажной пикой. — Кто из вас способен поверить в то, что такой лакомый кусочек можно оставить нераспробованным, если тут нет злого умысла?

Казалось, его странное рассуждение было воспринято. Матросы зашумели и начали осторожно продвигаться ближе.

— Придется вам, колдуны, попробовать за это водицы! — заревел Ларр. — Вы отправитесь за борт, и со всей этой чертовщиной будет покончено!

— Дурак, — снова произнесла Зельза ясным и чистым голосом. Однако теперь она не сводила глаз с капитана, и рука ее скользнула в складки плаща.

Ларр взмахнул пикой, целясь в Зельзу, и ее правая рука метнулась навстречу. Что-то сверкнуло в воздухе, и Ларр выронил пику с почти женским взвизгом. Из его плеча торчал длинный узкий нож.

Тяжелый рыболовный гарпун ударился о косяк двери над головой Оуэна, и матросы начали наступать со все более громкими проклятиями и с явно растущей уверенностью. Кайтай рванулся в каюту и выскочил обратно с оружием. Он держал топор Оуэна и свой арбалет.

— Держи. — Кайтай вдавил топор в ладонь Оуэна и одновременно поднял арбалет и пустил стрелу.

Один из матросов со стоном упал, а топор Оуэна взвился в воздух, когда тот пошел на толпу матросов.

Зельза тоже вбежала в каюту и вернулась назад: теперь в ее руке было три фута сверкающей стали. Это был один из клинков, украшавших стойку с оружием в каюте. Она держала его низко, направив вперед, и острие описало зловещий круг, когда она встала рядом с Оуэном. Было ясно, что она знает, как обращаться с оружием, и, когда неосторожный матрос попытался приблизиться, Зельза доказала свое умение быстрым змеиным ударом. Нападавший взвыл и в брызгах крови покатился по палубе.

После этого остальные стали отскакивать проворнее. Основная масса нападавших начала отходить на полубак, где они снова собрались в кричащую, проклинающую, злобную толпу. Ларр сидел на палубе, прижимая раненую руку к перилам, и хрипло кричал в сторону защищавшей каюту троицы:

— Дьяволы! — Он сплюнул и застонал. — Если так, то вы не продвинетесь дальше ни на йоту, черт вас побери! Мы спустим паруса и пойдем обратно на восток… если понадобится, то и на веслах! Ваш заговоренный ветер вам не поможет при спущенных парусах! Эй вы, матросы… к шкотам! Спустить грот и готовься к смене галса…

Но большинство шкотов шло от шканцев, поэтому путь проходил ближе к каюте, чем того бы хотелось матросам. Один смельчак двинулся было вперед, но так и не достиг цели: просвистела стрела Кайтая, и он упал на шпигат, где и остался лежать вниз лицом.

— Теперь, ночью, — сказал Оуэн Кайтаю, глядя на толпящихся на носу матросов, — в темноте, они либо кинутся на нас, либо обрежут шкоты.

— Ночью будет луна, — отозвался Кайтай, — и мы можем держать факел, чтобы лучше видеть. — И тут лицо его озарила дикая усмешка. — Не думаю, что нам придется много беспокоиться. Кстати, друг Оуэн… — Он аккуратно прицелился, и арбалет пропел снова. Матрос, пригвожденный к переборке воткнувшейся в горло толстой стрелой, успел перед смертью только издать слабый булькающий вскрик.