Девид Мэйсон - Башня Медузы

Затем он стих, и странная тишина вернулась снова. Путешественники остановились, и три пары глаз внимательно осмотрели все вокруг.

— Знаете что, — вдруг сказал Оуэн, — не нравится мне этот лес.

— Надо поскорее уходить отсюда, — подхватил Кайтай, — мне тоже не по душе детский смех, когда вокруг не видно детей.

Они двинулись дальше, и теперь очень быстро, почти трусцой. Больше смеха не слышалось, но зато кругом раздавались странные шорохи, непохожие на шелест деревьев, и однажды они услышали нечто, напоминавшее топот множества бегущих ног, где-то в глубине чащи.

Наконец впереди деревья начали заметно редеть: сосновый бор уступал место ровной полянке, сплошь покрытой травой, с редкими, чахлыми, кривыми деревцами. На самом краю ее на земле виднелись неглубокие борозды или длинные насыпи, как бы отмечавшие границу леса. Путешественники пересекли их со странным чувством облегчения.

На открытом месте они остановились перевести дух. Кайтай наклонился, поднял что-то и подкинул на ладони.

— Железо, — сказал он с удивлением. — Какое-то изделие. А вот это… — он поднял еще что-то, — пряжка. Оуэн, это место напоминает поле битвы.

— Оно вполне могло им быть. — Беспокойство Оуэна снова усилилось.

— А вон еще, смотри, — указал Кайтай. — Шлем, кажется. Почти совсем проржавел. Я думаю…

В разговор вмешалась Зельза:

— Наверное, когда-то люди восстали против этого леса и пошли на него войной.

— И были разбиты, — отозвался Кайтай.

— Смотрите, здесь когда-то проходила дорога, — воскликнула Зельза, показывая себе под ноги. В том, как росла трава, и вправду прослеживался какой-то узор — будто след от давным-давно проходившей здесь и исчезнувшей когда-то дороги.

— Да, там дальше действительно есть дорога, — вдруг произнес Оуэн и сам удивился, откуда он это знает. Но оказалось, что он был прав. Постепенно, по мере того как они шли по направлению к далекому горному перевалу, дорога все больше проступала сквозь траву, сначала просто как узенькая тропка, затем как нечто, похожее на проезжий путь, вымощенный плотно подогнанными плоскими камнями.

— Где дорога — там должны быть и люди, — пробормотал Кайтай. — Даже если это и очень старая дорога.

— А где люди — там будут и неприятности, — отозвался Оуэн, — хотя мне кажется, их не будет. Тех, кто строил эту дорогу, давно уже нет на земле, а путешественники сюда, я думаю, не заглядывают.

— Но по-прежнему никакой дичи, — пожаловался Кайтай. — А ведь нам скоро становиться на ночлег.

— Обойдемся тем, что есть у нас в мешках, — ответил Оуэн, — к тому же я не устал. А ты, Зельза? — В его голосе прозвучала нотка участия, что молодая женщина тут же заметила.

— В ходьбе я могу переплюнуть любого гахьо, — заявила она, ласково улыбнувшись.

— Тогда посмотрим, сколько миль мы сможем пройти при лунном свете, — заключил Оуэн, — может быть, дальше появится и дичь.

И так они шли дальше по прямой белой дороге; солнце село, и теперь уже луна освещала им путь. Далекий горный перевал теперь чуть приблизился.

И вот, когда наконец Кайтай был готов уже предложить стать лагерем, они с Оуэном заметили вспышку света. Зельза увидела ее мгновением раньше. Оба вскрикнули одновременно.

— Может, пахарь или пастух, — неуверенно предположил Кайтай. — Хотя я до сих пор не видел никаких следов стад в этих местах. А ты что думаешь, Оуэн?

Свет выделялся маленькой желтой точкой на фоне вздымавшейся перед ними горы. Но в ответе Оуэна вдруг зазвучала странная нотка — гнев.

— Проклятые, вечно недовольные скоты, — воскликнул он, скрипнув зубами.

Зельза кинула на него удивленный взгляд. Лицо его в свете луны было искажено яростью, а рука схватила топор.

— Часовые! — кричал он. — Молящиеся ослы… прятать от человека то, что принадлежит ему по праву… святоши и притворщики…

— Оуэн! — резко окликнул его Кайтай.

Взгляд Оуэна начал проясняться, и он удивленно уставился на приятеля:

— Что?

— Что ты говоришь? Часовые?

— Какие часовые? — словно очнувшись, переспросил Оуэн. Он повернулся в сторону светящейся вдали точки. — Там… Пошли туда. — Голос его все еще звучал странновато, а сам он был как во сне.

— Он бредит, — тихо сказала Зельза, когда они шли за ним следом: он теперь почти бежал к этому далекому огню, который рос по мере того, как они приближались к тому, что показалось им остатками какой-то старинной площади.

— Он лишился рассудка, — ответил Кайтай, но не успел продолжить: они увидели высокий освещенный сводчатый вход, открывавшийся в старинной каменной стене. Обломки стены белели в лунном свете. Это были остатки гигантской, полуразвалившейся каменной кладки — здания, которое уже наполовину ушло в землю от времени. Сводчатый проем открывал нечто похожее на пещеру, в которой мерцал огонь и роились какие-то темные тени.

Оуэн, широко размахивая топором, с дико горящими глазами, бросился прямо в этот проем. Когда Кайтай и Зельза вбежали туда за ним, они увидели кучку людей, сгрудившихся у огня, лизавшего им ноги. Это были жалкие косматые человечки, одетые в вытертые от времени овечьи шкуры. Не имея никакого оружия, они беспомощно вздымали руки, пытаясь защититься от яростной атаки топора.

— Часовые! Воры' Идите, ищите трупы, которые вы сторожите! — зарычал Оуэн и со свистом замахнулся топором. С бешеным воплем Зельза повисла у него на руке. Топор вырвался и с дикой силой вонзился в землю.

Оуэн остановился, глядя на свою руку, которую все еще сжимала Зельза: ее ногти оставили алый след на его коже.

— Оуэн, Оуэн из Маррдейла! — выкрикнул Кайтай, глядя ему в лицо.

— Я… Я… Оуэн, — с трудом выговорил тот и неожиданно со стоном сел прямо на землю.

Человечки — четверо мужчин и две женщины, одна из которых держала тощего, недокормленного ребенка, — столпились у противоположной стены, глядя на Оуэна в безумном страхе. Кайтай повернулся к ним и вытянул руки. Он старался говорить, как мог, мягко и успокаивающе, хотя и не был уверен, что они поймут его язык.

— Мир, мир, — сказал он и улыбнулся. — Нет страха. Мир.

Человечки что-то испуганно залопотали, и, внимательно вслушавшись, он разобрал несколько слов. Они говорили на наречии, которое он когда-то слышал. Они не решались отрываться от стены, стараясь обойти подальше ужас, которым был Оуэн.

А он тем временем, сжав голову руками, дико смотрел в склоненное над ним разъяренное лицо Зельзы. Она с силой ударила его по щеке.

— Храбрый воин! — осклабилась она. — Охотник за детьми! Мышиный убийца! Что это на тебя нашло?

— Нашло? — бросил через плечо Кайтай. — Это и было то самое. Он был одержим видением. Оуэн! Ты…

— Великая праматерь! — Оуэн молниеносно схватил Зельзу за руки, так как она снова замахнулась, чтобы ударить его. Он вскочил на ноги и теперь стоял, все еще держа запястья девушки и через ее плечо рассматривая сбившихся в кучку людей, которые едва не стали его жертвами.