Алексей Свадковский - Игра Хаоса

- Хозяин, главное хранилище открыто. Мардукаи внутри.

- Это хорошо, - Саравати взглянул на золотые часы, висевшие на цепочке. - Почти четыре минуты. Ты долго возился, взломщик. Это же примитивный мирок, здесь не может быть ничего сложного.

Маленький серый карлик устало вздохнул.

- Магический запор был, хозяин, пришлось стену взламывать, чтобы обойти печать.

В руках он теребил саквояж, а сам был одет в комбинезон со множеством карманов, из которых торчали инструменты и приспособления, малопонятные для непосвящённых. Ими он взламывал сейфы, сундуки, хранилища - всё то, что укрывало нужные хозяину вещи. Сейчас он со страхом смотрел на кнут, который вертел в руках Саравати, опасаясь быстрого, как прыжок змеи, поцелуя кнута, способного до кости рассечь плоть.

Но, к счастью для него, показались мардукаи. Четырёхрукие уродцы бежали к Саравати, сжимая в лапах трофеи. Торопясь, они делали большие прыжки, стремясь как можно скорее показать свою добычу Дрессировщику - так между собой называли Саравати офицеры легиона мёртвых.

Он стоял возле трофееносца, на ходу сортируя всё, что тащили мардукаи. Трофеи на себе нёс ещё один коротышка, сгибавшийся под огромной махиной вместилища, похожего на здоровенный сундук. Несмотря на его вес, малыш довольно бодро тащил его на своих плечах. Сундук был подобием сумки игрока, но мог вместить намного больше вещей. И хоть он и обладал сотнями карманов и фантастической вместительностью, если бы не Саравати, тупые мардукаи уже давно забили бы его всевозможным хламом. При их ловкости и огромной физической силе, они были невероятно тупы и тащили к ногам Дрессировщика всё, что было в главной библиотеке: жития святых, каменные таблички, только вчера написанные буклеты и древние тома, помнившие дни основания этого города. И всё это сортировал Саравати. Нацепив очки, он с невероятной скоростью отсеивал хлам и бесполезные вещи от ценных находок.

Очки позволяли ему видеть суть вещей. Вот огромная книга в переплёте из кожи, усыпанная золотом и драгоценными камнями. Хлам, только обложка хоть чего-то стоит, но тексты не несут в себе силы. А вот эти три свитка сразу в сундук! Каждый из них неуловимо светился мягким синеватым светом магической энергии, заключённой в них; возможно, это готовые свитки заклятий, хозяин потом сам разберётся.

Ого, а это ещё что? К Саравати нёсся, подвывая от боли, мардукай, неся в дымящихся лапах небольшую книгу в скромной тёмной обложке. Сквозь очки Саравати взглянул на неё, и в страхе сам отшатнулся: в строках книги бушевало пламя, целое море огня, так и рвущееся наружу. Для таких вещей у него было спецхранилище: небольшая шкатулка из всевечного льда, укрощающего пламя любой природы. В неё он и спрятал находку, прежде чем положить в сундук.

- Молодец! - похвалил он мардукая. - Покажи лапы.

Сильно обожжены, но уже затягиваются новой кожей. Ещё одна особенность мардукаев: быстрая регенерация. Вылив на ожоги пузырёк целебного зелья, Саравати указал на несколько трупов, лежавших на дороге:

- Иди поешь, и возвращайся к работе.

Мардукай с визгом понёсся к ним, подпрыгивая от радости. Это была лучшая награда для него: отведать ещё тёплой плоти. А Саравати довольно взглянул на хранилище. Уже заполнены девять карманов. Находки радовали. Если сундук удастся заполнить хоть на четверть, можно рассчитывать на награду: может, два, а то и три месяца бытия. Снова быть живым, дышать, есть, пить, разговаривать, а не это тягостное существование, сон без конца, который прерывает вызов хозяина. Да, было бы неплохо. В прошлый раз он отдыхал почти два месяца на зимних курортах Сойолы. Лыжи, великолепные спуски, податливые красотки и горячее вино; а вечера возле каминов! Ммм!..

Гора книг, выброшенных как мусор, росла, и Саравати взглянул вперёд. Звуки боя утихли. Кажется, в резиденции Хранителей закончили. Пора выдвигаться, время не терпит. Что там, в хранилище? Он взглянул глазами одного из мардукаев, который был внутри. Вырванные из стен полки, перевёрнутые стеллажи... Всё-таки стоит посмотреть самому, чтобы не упустить что-то ценное, и можно уходить.

Лаэта, безучастная ко всему, парила возле алтаря. Её не интересовала происходящая вокруг схватка, крики смертных, умиравших под ударами заклинаний Саяра или от клинков костяных воинов. Она вместе с сёстрами кружилась в неспешном танце вокруг алтаря, вбирая в себя силу, что он им дарил. Тёмный алтарь был наградой их господину от какого-то тёмного божества. Он был способен собирать в себя боль смертей и преобразовывать её в энергию, пригодную для колдовства. Смерть и боль, два самых щедрых источника силы; ради неё тёмные маги и жрецы всех миров истязают на алтарях своих жертв. Но что значат их жалкие потуги по сравнению с той силой, что доступна её господину? Целый город здесь и сейчас приносится в жертву тёмному пламени Хаоса. Сотни смертей, океаны боли впитывает в себя маленький куб чёрного алтаря, и её используют Саяр и она для творения заклинаний, несущих новые смерти и новые потоки человеческой боли.

Но вот в уже знакомых ей криках, в потоках смертей, она услышала что-то знакомое: мольбу о возмездии, о наказании. Беззвучный вопль, неслышимый для живых. Так могли кричать лишь те, кто подобен ей самой и её сестрам.

Сотни, а может быть, уже и тысячи лет на кладбище еретиков хоронили тех, кто по приговору Святого престола должен был ответить за свои злодеяния перед Первоотцом и его слугами. Там, в небольших урнах, вдали от людских глаз, покоился прах тысяч еретиков, колдунов и вольнодумцев, осмелившихся встать на пути церкви. Там, в неосвящённой земле, лежал прах тех, кто осмелился считать себя выше бога. Именно туда устремилась Лаэта. Там, рядом с оплотом Хранителей веры, на небольшом клочке земли, обнесённом забором, она слышала сотни голосов, вопивших от незримой боли. То были несправедливо осуждённые, учёные, волшебники, отказавшиеся бросить своё волшебство, жрецы старых богов, не отринувшие ересь, тысячи простых людей, схваченных по доносу и после пыток тайно похороненные здесь. Недаром в народе говорили, что из подвалов серого храма возврата нет: спустился туда - дорогу к живым забудь.

То была настоящая обитель боли и ненависти, и именно им Лаэта открыла дорогу. Зачерпнув из алтаря, она, как старшая жрица, затянула Песню дороги, Песню воскрешения и нового бытия. Она даст возможность мёртвым поквитаться с живыми, она откроет путь для мертвецов, покоящихся в этой земле, чтобы они смогли отомстить тем, кто их погубил, а если не им, то их потомкам, и всем, живущим в этом городе. Пусть вновь они почувствуют вкус свежей крови, наполнят себя живой, трепещущей плотью, отнимут жизни у тех, кто в своё время не дал им прожить свои!