Лев Власенко - Настоящие люди

***

Весна закончилась. Последний снег растаял. Серые, безжизненные зимой холмы неторопливо одевались в цветущую зелень. Земля укрывалась густой травой, россыпями ярких, пахучих цветов: желтых, голубых, алых и фиолетовых. Водная стихия все еще волновалась, но долгая затянувшаяся буря миновала, и лодки снова вышли в море. Для Элгара рыбачить или ставить капканы не было жизненной необходимостью: обильные запасы могли прокормить троих человек до самой осени. Юноша наслаждался редкими беззаботными днями. Луораветлан посчитали бы такое безделье грехом, но Элгару не было дела до чужого мнения. Сегодня он лежал в высокой зеленой траве и наблюдал, как Инира собирает цветы. У нее в руках был уже пышный букет, скрывающий лицо. По другую сторону моря тоже распустились первые цветы. Но не так много, и не такие яркие…

— Зачем ты их срываешь? — в шутку спросил Элгар.

— Хочу заплести себе в волосы, — ответила девушка.

— Зачем?

Инира задумалась.

— Для красоты.

Элгар хотел сказать, что она и так очень красива, но вовремя прикусил язык. После их злополучного похода за хворостом девушка оставила попытки убить его. Инира ничего не сказала, проснувшись на следующее утро после ночевки во временной яранге. Они вернулись к землянке в полном молчании, вместе зажарили и съели лахтака, а объедки отдали собакам. Такое расточительство вскружило обоим голову, в обычное время тушка должна была прокормить двоих человек не меньше недели. Элгар рассмеялся, обгладывая кость, и девушка последовала его примеру. Это был странный смех двух людей, переживших прошлой ночью встречу с обитателями другого мира. Элгар вспоминал песню кокатко и раздумывал над тем, какой глупостью для кэле представляются людские ссоры и войны. С того дня они больше не говорили о вожде инук.

Элгар помнил о своем предсказании: вождь придет за своей сестрой. Теперь, когда буря закончилась, каждое утро на горизонте могли появиться каяки инук. Но невозможно было узнать, когда нагрянет беда, юноша лишь мог надеяться на то, что ветер и волны шепнут ему о незваных гостях. До тех пор жизнь шла своим чередом: в простых радостях и ежедневной работе.

Юноша понимал, что их общение наносит смертельный удар и по его любви к одиночеству, и по всему старому укладу жизни. Еще недавно мысль о переменах ввергла бы его в глубокую печаль, а сейчас он был рад тому, что нет нужды в поездке по побережью и не нужно выходить в море на рыбалку. Когда море успокоилось, Инира первые дни часами просиживала на берегу, вглядываясь в горизонт. Но время шло, а вестей от ее народа не было. Хотя девушка хвасталась своей связью с братом-близнецом, она не могла знать, что он думает или переживает. Наверняка она могла сказать только то, что он жив и в безопасности.

«Может быть, он бросил меня? — думала девушка. — Может быть, он думает, что я мертва?»

Чтобы скоротать время, она решила узнать больше о чавчу. К своему удивлению Инира обнаружила, что обычаи и порядки этих людей почти не отличаются от образа жизни инук. Инира выросла на рассказах о том, что чавчу — это жестокие и глупые дикари, которые не могут сделать что-то самостоятельно, поэтому захватывают или выменивают все у своих соседей. Но у Элгара в землянке было много вещей, сделанных его руками, он охотился не хуже любого инуита, умел ловить рыбу, а в чтении следов и предсказании погоды превосходил всех, кого она знала.

«Он не чавчу, — решила для себя пленница. — Он сам говорит, что не знает свою настоящую семью. Может быть он инуит, которого похитили в детстве?»

Инира закончила собирать цветы, выбрала самые большие и сплела из них венок.

— Скажи, красиво получилось? — поинтересовалась девушка.

— Красиво, — согласился Элгар.

Инира присела на корточки, широко развела руки и начала подпрыгивать, быстро переступать с ноги на ногу. Элгар недоуменно наблюдал за ее странными движениями, потом рассмеялся.

— Что ты теперь делаешь? — спросил он.

— Танцую.

— Разве это танец?

— Этот танец передается в моей семье много лет, — возмутилась Инира. На самом деле ее научила танцевать Ахна, у старухи не осталось в живых никого из своих детей, и она передала все свои знания близнецам. — Покажи, как танцуют чавчу.

— Не хочу, — Элгар лениво потянулся. — Я только один танец знаю. Танец ворона. Нужно изображать ворона и говорить как он. Вот так: «ворон-ворон».

Последние два слова он произнес хрипло, подражая карканью. Инира рассмеялась. Она перестала танцевать и присела на траву рядом с Элгаром.

«Все-таки хорошо, что я не видела, как он убивает инук, — подумала Инира. — Иначе сидеть с ним рядом было бы совсем нестерпимо».

Сейчас она уже не вспоминала о том, какой страх нагонял на нее молчаливый юноша в первые дни плена. Этот страх исчез, унесенный песней кокатко. В тот момент, в маленькой хрупкой яранге, прогибающейся под ветром, Инира взяла юношу за руку и почувствовала, что он такой же человек, как она. Может быть, из другого народа, но человек из плоти и крови. Страх ушел, осталась только неприязнь к чавчу и жуткие воспоминания о резне в Катаюк, когда старый великан на ее глазах убил Анурята и многих других ее знакомых. К счастью, старый убийца уехал, и, судя по всему, не спешил возвращаться. Снег растаял, а значит, ему придется или ждать холодов, или путешествовать пешком, что займет вдвое больше времени.

— Куда уехал твой отец? — снова спросила девушка.

— Не знаю, — честно признался Элгар.

Отсутствие Умки его не беспокоило. Старик и раньше уезжал в долгие странствия по одному ему известным делам. К тому же вместе с ним исчезли все тревожные мысли. Не нужно было думать про месть инук, коварство Омрына, судьбу Улык и про войну чавчу с коряками. Можно было просто жить сегодняшним днем и наслаждаться началом лета. Элгар запутался и сам не понимал, хочет он возвращения Умки или нет. Он любил старика, но не хотел, чтобы спокойная жизнь вместе с Инирой закончилась.

Юноша приподнялся на локте и сказал:

— Если он не придет, ты можешь остаться…

— Остаться? — не поняла Инира и переспросила. — Остаться здесь? С тобой?

Юноша молча кивнул. Лицо Иниры изменилось, ей тут же живо вспомнился кошмар, в котором Элгар преследовал ее на запряженной скелетами упряжке.

— Для чего? Для чего остаться?! — с горечью спросила Инира. — Жить, как зверь? Скитаться с тобой, как бездомный дух? Да что вы знаете о людях…

Она яростно потерла покрасневшие глаза.

— Луораветлан, как же. Никакие вы не луораветлан. Безродные бродяги. Ты хочешь, чтобы я такой же стала? У меня есть семья, у меня есть брат, будут муж и дети. А ты хочешь…

— Ничего я не хочу, — прервал ее Элгар.

Юноша не стал спорить с Инирой. Он поднялся и вернулся к землянке. Инира сорвала с головы венок, ее душили слезы. Самым обидным было то, что она даже задумалась над предложением Элгара. Остаться здесь, бросить свой народ… Ради чего? Инира пошла следом за юношей и нашла его возле валкарана. Элгар сидел на том самом плоском камне, где Инира не так давно кромсала лахтака. Он чертил на земле какие-то рисунки длинной палкой. Инуитка поняла, что ее резкие слова сильно обидели Элгара.