Лев Власенко - Настоящие люди

«Кто ты?» — хотел спросить Элгар.

— Я это ты, — сказало чудовище. — Мы родились вместе и никогда надолго не разлучались. Я голодал, потому что ты не давал мне крови, но не бросал тебя. Но потом пришла она, и я стал тебе больше не нужен. Тогда я ушел, нашел кита и захотел насытиться, но ты снова помешал мне.

Черные руки протянулись к нему, растопыривая кривые пальцы, каждый из которых оканчивался длинным когтем. Удар! Когти вспороли его грудь, разрывая мышцы и ломая кости. Юноша взвыл, выгнулся дугой, но не смог оторвать от себя хищную, безжалостную руку. Ледяная ладонь легла на его отчаянно бьющееся сердце…

— Сердце человека, — прозвучал хриплый голос. — Источник его боли и печали.

— Без него тебе будет лучше, — вторил другой, мягкий и заискивающий.

— Отдай.

— Подари нам всю свою боль и печаль.

Ледяная ладонь сжалась. Перед глазами Элгара промелькнуло все, что он видел, все что чувствовал и о чем думал за жизнь. Он увидел метель, увидел, как Умка тогда нашел его, завернутого в белые шкуры, совсем еще ребенка. Вспомнил свое детство и строгие испытания, которым подвергал его воспитатель. Дни, проведенные в одиночестве, месяцы странствия по тундре и побережью. Промелькнул остров Имегелин и первая встреча с молодым вождем. Большой сбор и нападение на инук, и Инира, Инира, Инира… Испуганная, прижимающаяся к нему. Вооруженная ножом в попытке забрать его жизнь. Слушающая песнь кокатко. Собирающая цветы. Ее лицо было последним, что он видел.

Элгар умер.

***

Инук гнали собак без всякой жалости.

«Все равно их бросим, — распорядился Амарок. — Нужно только добраться до места высадки».

От каяков, оставшихся южнее мыса Пок’ыткын и сожженного селения Улык, их отделял трехдневный переход. Инира узнала о нападении на селение и о походе коряков, которые теперь хозяйничали на этих землях. Ее брат ликовал:

— Теперь до самой зимы оленеводы друг другу в глотку вцепились, — рассмеялся он. — Мы спокойно лето пересидим, соберемся с силами и…

Инира поняла, что месть, которую он обрушил на морян из Улык, не стала завершением вражды.

— Когда же война закончится?

— Скоро, — пообещал Амарок. — Когда никто больше в моей силе не усомнится.

«Я объединю инук, — решил для себя вождь. — Соберу все роды и племена под своим началом. Мы покорим север».

— Как Ахна? — спросила Инира. — Уцелела во время нападения?

В последний раз она видела названную мать возле иглу. Старуха сидела, прикрыв лицо руками. Она не сопротивлялась чавчу. Может быть, те пощадили или не заметили ее.

— Она мертва, — Амарок не стал вдаваться в подробности.

Инира надолго замолчала. Девушка пыталась ненавидеть чавчу, которые убили Ахну, но не могла вызвать в себе это чувство. Ненависть исчезла, ее смыли волны соленого моря, она отзвучала, как песнь кокатко, ее унес ветер вместе с разноцветными цветочными лепестками. Ахна погибла, но погиб и Умка. Остались только она и Амарок, и Элгар. Куда он ушел? Собирался ли он возвращаться? Что бы она сказала, если бы он вернулся?

— Чавчу еще не расплатились за то горе, которое принесли нам, — сказал Амарок.

«Чавчу тоже люди», — хотела возразить Инира.

Откуда ее брату было знать, что обычаи чавчу почти не отличаются от инук, что, как и инук, они могли чувствовать и любить?

Гонка закончилась к вечеру. Уставшие собаки едва находили в себе силы лаять. Мальчик Имагми бросил им мясо из захваченных в кладовой Умки припасов. Расположившись вокруг костра, инук стали громко обсуждать удачное предприятие. В Катаюк их посчитали безумцами, но они доказали, что храбрецам всегда сопутствует удача. Их путешествие вшестером к враждебному берегу и встреча с коряками станут легендой. О поединке Амарока и седого гиганта Умки сложат песни, он сохранится вне времени.

— Великая победа, — кричали хором мужчины.

Амарок улыбался и принимал похвалы. Инира впервые заметила, как сильно ее брат любит славу. Инира вспомнила Элгара. Оба юноши были сильными и красивыми, но каждый по-своему. Амарок был солнцем, Элгар — луной. Темная и светлая красота человека, день и ночь, огонь и лед.

Они стали считать трофеи, взятые в жилище великана. В его доме оказалась богатая кладовая, где хранилось много диковинок. Особенно хороши были железный чайник и длинная красивая трубка. Оки достал деревянные сосуды и озадаченно встряхнул их.

— Что там? — спросил молодой вождь.

— Не знаю, — Оки открыл бутылку и принюхался. — Фу-у-у…

— Инира?

— Я не знаю, мне они ничего не показывали, — ответила девушка.

Амарок взял сосуд и бесстрашно отпил. Его лицо скривилось, на глаза выступили слезы.

— Аххх! — воскликнул вождь. — Жидкий огонь!

— Мне! Мне! — заволновались люди.

Бутылка пошла по кругу, каждый мужчина прикладывался к ней и делал несколько жадных глотков. Инире выпить никто не предлагал. Вскоре все, кроме Амарока, который больше не пил, покатывались со смеху. Странное зелье оказывало на них свое влияние.

— Оки, — сказал Амарок. — Ты хорошо послужил мне, я дам тебе достойную награду. Ты можешь стать мужем моей сестры.

Мужчина перестал смеяться, он недоуменно посмотрел на Иниру, как будто впервые ее увидел.

— Вождь, я… — смущенно начал Оки.

— Довольно, — отмахнулся Амарок, — поблагодаришь позже.

Инира почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

— Ты говорил, что я сама смогу выбрать мужа!

— Хватит, — отмахнулся Амарок. — Оки хороший воин. Ты должна быть мне благодарна. После того, как ты побывала в плену у чавчу, ни один здоровый мужчина на тебя не посмотрит.

Инира задохнулась от гнева. Такой беспомощной и униженной она не чувствовала себя даже в первые дни плена. Девушка поняла, что больше не может восхищаться своим братом. Он первым обманул чавчу и нанес им обиду. Он не смог защитить дом от мести врагов.

— Я хочу, чтобы ты прекратил войну с чавчу, — сказала Инира.

Амарок уставился на нее, опешив от такой просьбы.

— Пожалуйста, я раньше ничего у тебя не просила…

Амарок задохнулся от гнева. Он прошел через столько опасностей, чтобы спасти сестру, и не заслужил даже простой благодарности. Неужели она продалась чавчу? Стала одной из них? Его врагом?

Молодой вождь неуверенно рассмеялся. С небольшим опозданием его примеру последовали и другие мужчины.

— Слышите, говорит, никогда ничего не просила? Конечно, потому что жила моей милостью и щедростью, — он шумно высморкался. — Сколько лет я тебя и Ахну кормил? Сколько лет ты проспала в моем иглу?

Инира задохнулась от возмущения. Она хотела встать и уйти, но Амарок поймал ее за руку и силой усадил.

— Хватит глупостей, — повторил вождь, — теперь все будет по-другому.

— Не будет, — прошипела девушка.