Аврам Дэвидсон - Феникс и зеркало: Роман, новеллы

— Мда, это бы меня тронуло, — пробормотал алхимик. — Когда бы подобные вещи вообще меня трогали. Жили, поди, словно кошка с собакой, и вез он ее сюда, улыбаясь до ушей… Так ты получил имперские бумаги?

Вергилий кивнул. Где-то невидимый пастух позвал свистом свою собаку, в ответ донеслись лай, дружное блеяние и глухое позвякивание колокольчика на шее холощеного барана, возглавлявшего стадо.

Впрочем, секретарь вице-короля был весьма далек от воодушевления.

— Знаете что, сударь… — сказал он, — на самом деле, без хорошего конвоя вам никакие документы не помогут. Морские гунны сначала нападут, а уж потом будут читать ваши бумажки… если вообще прочтут. Ну разве что сыщется у них какой-нибудь грамотей. А что бы вам не дождаться каравана следующего года?

— Некогда, — последовал краткий ответ.

И тут лицо секретаря внезапно потеплело.

— Да, конечно же! — воскликнул он. — Как я сразу не сообразил! Несомненно, ваше магическое искусство позволит вам установить непроницаемую завесу вокруг своего корабля, которая сделает вас невидимым! Или же вы лишите их паруса ветра, или же вольете тяжесть в их весла…

— Ну да, — кивнул Вергилий. — В общем, что-нибудь в этом роде.

Секретарь взял тончайшие листы превосходнейшего пергамента и заполнил их строчками блестящей черной туши, киновари и пурпура, удостоверил документы печатями — по одной на каждой странице, — свернул листы в трубку, перевязал и снова скрепил печатями — теперь документы имели весьма торжественный вид.

Ну разумеется, если у морских гуннов хватит времени, чтобы проникнуться этой торжественностью…

В очередной раз обернувшись, мул Клеменса получил наконец мощный шлепок по морде, сочным эхом разнесшийся по окрестностям, встряхнул башкой и на время, похоже, согласился вести себя благопристойно.

— Хм, — Клеменс протянул вперед ту же самую руку, что только что образумила мула, — это что же, и есть ее вилла? Что это там за пугало в сером?

Пугалом в сером был одетый в серый шелк Туллио, восседавший на сером скакуне. Он поджидал гостей возле ворот. Сопровождала его пара оруженосцев, также обряженных в серые, но уже полотняные, наряды, оруженосцы сидели верхом на пятнистых сероватых пони. Под ногами лошадей крутились низкорослые гончие той породы, что за пределами Неаполя называются «итальянскими».

— Это ее сенешаль, — ответил Вергилий. — Я говорил тебе о нем. Зовут его Туллио, он — тот самый человек, что открыл мне дверь в убежище, когда я плутал по подземельям. — О второй двери, которую распахнул перед ним Туллио в тот же день, Вергилий не сказал ничего.

— Не понимаю, чего ты смеешься? Чем ближе мы подъезжаем, тем солиднее он выглядит.

Вергилий не стал объяснять, что его смех вызван совершенно другими причинами — да и времени на это не было. Торжественный дозор между тем уже двинулся им навстречу.

— Досточтимые маги, позвольте приветствовать вас от имени ее величества королевы Корнелии, догарессы и королевы Карса. — Туллио, не слезая с седла, торжественно поклонился.

Поклон был незамедлительно возвращен.

— Благодарю вас, господин Туллио. Это мой компаньон доктор Клеменс, он крупный ученый в области металлургии, а также известнейший алхимик, равно как и великий знаток музыки и иных дисциплин и искусств. Он поможет нам в предстоящем труде.

Лицо Туллио никак не могло принять определенного выражения. С одной стороны, многочисленные титулы и умения Клеменса его весьма впечатляли. С другой стороны, все впечатление от Клеменса портил его мул. Вконец насторожил Туллио контраст между изысканным, почти щегольским одеянием Вергилия и полной бесхитростностью одежды Клеменса. Впрочем, общее впечатление было спасено внушительными габаритами алхимика. Тут Туллио кивнул, словно бы сам себе, и весьма куртуазно пригласил гостей следовать за ним.

Корнелия приняла их в комнате, пол, стены и потолок которой были из мрамора разнообразнейших цветов и оттенков. Матовый камень словно бы заполнял все помещение мягким свечением, в котором ее кресло, расположенное в самом центре и больше похожее на трон, как будто плавало. Одета Корнелия была весьма строго. Высокий воротник мантии был стянут золотой цепью, и это шло ей куда больше, чем низкий вырез одеяния, бывшего на ней в день их первой встречи с Вергилием. Этот наряд был куда более женственным, нежели те охотничьи костюмы, которые она успела переменить за время их второй встречи. В ее наряде — кажется, тут не обошлось без влияния Карса — присутствовало нечто абсолютно законченное и ослепительное, что в то же самое время казалось отчасти варварским либо чрезмерно изощренным. В любом случае тут не было ни малейшего намека на мягкость нынешней неаполитанской моды, и ей это очень шло. На щеках Корнелии горел румянец, который никоим образом нельзя было счесть результатом косметических ухищрений.

— Нынче я не королева, — промолвила она, приветствуя гостей. — Сегодня я просто госпожа Корнелия. В моем присутствии можно сидеть. Вина. — Вино было немедленно доставлено и разлито по бокалам. — Как ваши успехи, маг? Приблизились ли вы к тому, чтобы начать работу над магическим зерцалом?

— Госпожа Корнелия, — подавил вздох Вергилий, — сегодня мы ровно на день ближе к нему, чем были вчера. Надеюсь, завтра мне удастся отправиться на Кипр на одном из судов императорского флота.

Лицо ее на мгновение исказилось.

— Снова завтра да завтра… Моя дочь в опасности, маг. И эта опасность куда хуже, чем просто неизвестность. Зачем же вам рисковать собственной жизнью, отправляясь на Кипр, вместо того чтобы, пользуясь своим магическим искусством, перенести сюда необходимое вам количество меди? Я знала одного некроманта…

— Я вовсе не некромант, госпожа…

Казалось, она потеряла выдержку.

— Ах, не раздражайте же меня, указывая на несущественные различия, маг! — закричала она. — Я в отчаянии, разве вы не видите?! Чем дольше задержка, тем больше опасность!

Вергилий вежливо поклонился:

— Работа будет исполняться со всей возможной быстротой. Но ее исполняю я, и никто иной. Поэтому даже госпожа Корнелия не вправе судить о ее ходе или давать указания. Разумеется, если я ее не устраиваю, то она может отказаться от моих услуг и передать заказ в другие руки.

Она взглянула на него расширившимися зрачками. Рот ее был полуоткрыт, пальцы конвульсивно царапали львиные морды, которыми оканчивались подлокотники кресла. Туллио положил руку на меч. Клеменс, словно бы ненароком, взялся за край мраморного стола.

Вергилий же не шелохнулся. Голова его чуть склонилась набок, будто он приготовился слушать. Но в комнате внезапно потемнело, вместо яркого полуденного солнца в ней воцарился сумрак и среди него — туманные, невнятные фигуры. Они бормотали что-то, темнота сгущалась, прозрачные фигуры все прибывали откуда-то, говорили, бормотали, лопотали, шептались, вздыхали…