Катерина Полянская - Я стану твоим проклятием

Разум потонул в сладкой дымке.

Я — нечисть? И веду себя как нечисть? Ну и пусть!

Завтра, конечно, возненавижу себя, но это завтра… Лучше уж так, чем до конца жизни бояться.

Стану суккубой? Значит, такая моя судьба.

Но здесь и сейчас я хотела быть с ним. По-настоящему. Раствориться. Забыть обо всем на свете. А потому недовольно завозилась, отвлекая Ворона от восхищенного созерцания, и потянула его к себе.

Щеку погладило жаркое дыхание, в уголок рта упал нежный, чувственный поцелуй. А в следующий миг, словно в ответ на мои недавние мысли, Таш порывисто прошептал:

— Я справлюсь с твоей суккубой. Клянусь.

И началось… безумие. Мы рванулись друг к другу, и весь мир словно перестал существовать. Остались только пьянящие поцелуи, сводящие с ума ласки, резкие, нетерпеливые движения и острые вспышки удовольствия.

Сладко. Долго.

Безразлично, что будет потом.

— Моя любимая нечисть, — с шальной улыбкой прошептал Таш в минуту, когда все закончилось.

Во всяком случае, именно эти слова я разобрала среди сбившегося дыхания и бешеного грохота сердец.

— Любимая? — переспросила удивленно.

Получилось так же неразборчиво.

— А ты еще сомневаешься? — Он притянул меня к себе и уложил точно так же, как некоторое время назад на постоялом дворе, поцеловал в макушку и затих.

Прижавшись щекой к его плечу, я умиротворенно вздохнула и закрыла глаза. Несколько мгновений еще слушала, как наши сердца колотятся в суматошном ритме. Дыхание постепенно становилось ровнее, удары слабее… реальность медленно ускользала от меня.

Наступившее утро принесло все то, чего отчаянно боялась. Страх, стыд… легкую боль в мышцах и сладкую истому во всем теле.

Но я же знала, на что иду. Так? Так. Вот и нечего теперь жаловаться.

Если не врать хотя бы себе, оно действительно того стоило.

Фиолетовую мглу за окном только что прорезали розоватые лучи рассвета. Одурманенные страстью, мы, естественно, не позаботились вечером о том, чтобы задернуть шторы и опустить полог, и теперь я могла наслаждаться восхитительным зрелищем.

Лучшим утром в моей жизни.

Дышать старалась ровно и, хоть тело и затекло, не шевелилась. Не хотела его будить. Моей внутренней нечисти требовалось побыть одной и осознать произошедшее.

А есть ли эта нечисть?

Изо всех сил я вслушивалась в себя, но пробуждения суккубы не ощущала. Мне было хорошо. Очень хорошо. Тепло и уютно в его объятиях, под кожей мурашками разбегалось щекотное счастье, а мужской запах дразнил… Хотелось поцеловать и… повторить. Я гораздо выносливее простой ведьмочки, так что это желание не казалось чем-то сверхъестественным. Себе-то можно и не врать, я уже давно с ума схожу по этому Ворону. С тех самых пор, как поняла, что он не станет заставлять испуганную ведьмочку силой исполнять ее же собственное проклятие. Такое не в его характере. Этого мне хватило.

Темных страстей, о которых столько говорила мама, не было. Желания наброситься на первого встречного мужчину — тоже. И тяги к подлостям пока не ощущалось.

Может, пронесло?

На этот раз…

Лежать спокойно становилось все труднее, и я осторожно выпуталась из таких уютных объятий Ворона. Он тут же заворчал и перекатился на бок. Тоже, наверное, затекло все за несколько часов. В груди сладко защемило.

— Я в ванную. Спи, — прошептала, нежно целуя в уголок рта.

Таш сонно поцеловал в ответ и успокоился.

Обозрев валяющуюся на полу одежду, я завернулась в покрывало и на цыпочках прокралась в ванную. По пути оглянулась на спящего мужчину — одеяло сбилось и почти не прикрывало обнаженного тела, безмятежное, счастливое лицо, чуть приоткрытые губы наталкивали на мысли о новом поцелуе. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы планы остались теми же.

Сознание зацепилось за что-то важное… О, вот же оно! Метка так и не проявилась.

Наконец-то одна. Голову заполнила звенящая пустота, поэтому первые десять минут я посвятила гигиеническим процедурам. Потом, завернувшись все в то же покрывало, уселась на бортик большой ванны и долго скользила взглядом по помещению, выложенному фиолетовым камнем. Пока странное отупение не схлынуло и из глаз не брызнули слезы…

Скоро щеки были мокрые, с подбородка стекали слезинки, а я соскользнула с ванны на холодный пол.

Таш не женится на мне. И даже уважительная причина есть… Хотя сама я предпочла бы судьбу его матери постыдной участи любовницы.

Слова о любви тоже немногого стоят. Мама учила никогда не верить признаниям мужчины после бурной ночи. Они крайне редко бывают правдивыми.

Дом постепенно оживал, из коридора послышались голоса. Вороны, которые прибыли в Шерихем, чтобы помочь командиру вычислить и обезвредить таинственного врага, все поселились здесь. К чему ютиться на постоялом дворе, если в распоряжении есть огромный пустующий дом?

Выходить не хотелось. Хотелось выплакаться, побыть наедине с собой… а еще чтобы кто-то решил, что будет дальше.

Но скоро проснется Тахшак, и тогда…

— Чтоб мне сквозь землю провалиться! — простонала я, чувствуя себя самой несчастной ведьмочкой на свете.

Ой.

Я же не знала, что сбудется…

Пол под ногами словно засветился лунным светом… а мгновение спустя я нашла себя сидящей на коленях у демона.

— Доброе утро, принцесса, — широко улыбнулся он.

— Привет, пап, — пискнула я, покраснела и покрепче сжала на груди края покрывала.

Вокруг трона, на котором мы, собственно, и сидели, раскинулся роскошный зал с изящными скульптурами, картинами на стенах и настоящей арфой. За окном было какое-то непонятное время суток: с неба лился прохладный лунный свет, хотя самой луны в подземных царствах, конечно, не наблюдалось, и город за окнами казался высеченным из лунного камня. Очень красиво.

Значит, царство он себе все-таки вернул. А маму?

— Вижу, вы времени зря не теряли, — хмыкнул Ккейллин, внимательно оглядел меня, затем снова прижал к себе и оперся подбородком на макушку.

Лицо опалил румянец. Ну что это за нечисть такая, которая без конца смущается?! Что этот Ворон со мной сотворил? Я накручивала себя, пыталась злиться, но внутри ощущала себя маленькой девочкой. Чьей-то дочкой. И просто очень счастливой.

— Па-ап?

— Что, сокровище?

— Кажется, я…

— Выходишь замуж? — Он спросил так, будто это было уже делом решенным.

Нечисти… полудемонице… да даже ведьмочке стало стыдно.

— Нет. Кажется, я метку с него сняла.

— Его убить? — серьезно предложил Лунный.

— Я нечаянно!

Родитель снова отстранился, оглядел меня внимательно и серьезно изрек:

— Значит, так: чтобы через две недели метка была на месте и в проявившемся виде. Это понятно?

— Ну, пап! — попробовала отстоять свою свободу маленькая ведьмочка в покрывале.