Наталья Васильева - Черная Книга Арды

от Пробуждения Эльфов годы 478 — 1069-й, Век Оков Мелькора

Он бредет без дороги — едва прикрывает страшно исхудавшее тело одежда, изорванная о камни и шипы, сбиты в кровь ноги. Нет пути, нет цели. Мрак и пустота. Он не видит снов — а может, не спит вовсе. Звери не трогают его. Он один. Идет. Зачем? Все равно. Надо уйти. Там, позади — страшное. Он не помнит, что. Надо идти. Дальше.

…Стоят вокруг — сильные, крепкие, темноволосые и темноглазые. Смотрят. Он останавливается. Когда они уступят дорогу, он снова пойдет вперед. Его взгляд бесцельно скользит по лицам — и вдруг расширяются глаза, текучее серебро затопляет их безумным сиянием: кровь на шкуре зверя — медленные темные капли падают в траву, стынут крупными бусинами.

Он кричит.

Дико, безумно, на неведомом языке — кричит, бьется на земле; дугой выгибается тело, клокочет в горле дыхание, судорожно вздымаются обтянутые кожей ребра.

Его держат сильные руки, вжимают в бурую, снегом припорошенную траву — он пытается вырваться, потом затихает.

Голоса. Резкие, слишком громкие.

Он говорит языком духов.

Оставим его здесь.

Возьмем его с собой. Говорящий-с-духами стар, скоро он уйдет в Верхний Мир.

Он чужой. Мы не знаем, какие духи послали его нам. Может, добрые. Может, злые. Лучше убить: тогда он не принесет зла.

Он болен. Он голоден. Отведем его в селение.

Селение. Тепло. Очаг. Дом. Дом. Его взгляд блуждает по лицам охотников — ощупью, как пальцы слепца. Чутьем угадав старшего, он заглядывает в глубокие зрачки человека.

Дом. Тепло. Отведи, - зрачки сжимаются: жгучие и острые черные точки в яростном сиянии. Лицо охотника застывает, взгляд на мгновение становится пустым, глаза — прозрачными, как тонкий лед ранней зимы…

Голова безумца запрокидывается бессильно. Издалека, откуда-то сверху, до него доносится голос человека, властный и ровный:

— Мы возьмем его с собой. Я сказал.

Он успевает уловить смутную мысль человека: почему?.. Это уже все равно. Его поднимают, заворачивают во что-то жесткое, душно и тяжело пахнущее, но теплое…

Гэленнар Соот-сэйор проваливается в сон.

… — Ллуа, ты говорила, что Элхэ найдет нас позже.

— Да, — Аллуа прикусила губу, потупилась. — Говорила.

— Она не придет, — впервые с тех пор, как они покинули Хэлгор, подал голос Моро. — Никто больше не придет. Нам некуда возвращаться. Лаан Гэлломэ больше нет.

Он говорил ровно, почти буднично; и хотя все восемь сказанное им предвидели и предчувствовали, но даже невозмутимый Наурэ вздрогнул при звуке этого глуховатого голоса, а маленькая Айони, побелев как полотно, начала оседать на землю — Альд едва успел подхватить ее.

— Я не знала! — отчаянно вскрикнула Аллуа. — Я же не знала, что она так любит Гэлрэна! И никто не знал, никто!

— Гэлрэна?.. — Оннэле медленно подняла глаза.

— Да, да! Я спросила ее, почему она не идет с нами, а она сказала… — Аллуа всхлипнула, — «потому что я не оставлю его». Откуда мне было знать?..

…Айони так и не оправилась от своего полуобморока. Она ничего не говорила, не возражала, не спорила: шла, куда вели, останавливалась, когда останавливались все. Давали еду — ела; нет — не просила. Кричала во сне, просыпалась в слезах — и снова затихала, замыкалась в пугающем молчании без слов и мыслей. Глаза у нее стали как тусклое зеленое стекло.

— Нужно ее отвести туда, где ей смогут помочь, — сказал Наурэ. — Мы ничего не сможем сделать здесь. Надо торопиться.

— Мы отведем ее к Детям Леса, — подал голос Альд.

— Я знаю, где это, — кивнул Наурэ. — Я поведу.

Жестоко — но именно болезнь младшей из Восьми спасла их. Они больше не бежали — они просто торопились туда, где девочке смогут помочь. И Стая, чуявшая мысли беглецов, сбилась со следа, потеряла их. Но они не знали этого.

…Айони — Свет, Радость, Надежда: черно-серебряный зеленоглазый лисенок, прозрачные капли летнего дождя на кленовом листке, перстень с зеленым камнем, слишком большой для тонких пальцев — подарок матери… Къатта Аэт.

… - Стая, — глуховато говорил Моро. — Стая идет по следу. Их не остановить. Может быть, если мы разойдемся, кто-то сумеет спастись.

Он видел Стаю: видел ее в тот миг, когда стремительно вылетели из-за деревьев гибкие серебристо-стальные широкогрудые псы, и Ориен раскинула крестом руки, заслоняя от них детей, потянулась мыслью к могучим неутомимым зверям — и отпрянула в ужасе, ощутив непостижимое для нее — не живое — не мертвое — лишенное чувств и мыслей, само бывшее мыслью. Выследить. Найти. Настичь. А следом за Стаей шли, как загонщики, — Сотворенные. И дети жались друг к другу, в оцепенении видя, как падает навзничь хрупкая их защитница, и Стая сжимала вокруг них кольцо…

Он видел Стаю — и его глазами увидели Псов остальные.

…Даже если бы их еще преследовали, Стая не сумела бы отыскать его след. Он шел вперед — все равно куда — без цели и смысла: просто затем, чтобы идти. В душе была гулкая саднящая пустота. Он шел не к восходу: от заката. Не думал о том, чтобы выжить, и не искал спасения. Просто — шел.

…Моро — Путь и Прозрение: ночные непроглядные глаза, темная гладь бездонного озера. Знак Къот.

… - Я останусь здесь. — Наурэ осторожно коснулся спутанных черных волос спящей девочки. — С Айони.

Золотоглазые Аои, Дети Леса, стояли позади него полукругом. На пришельцев смотрели спокойно, без опаски, но казалось — довольно одного резкого движения, слишком громкого слова, чтобы они ушли, растворились среди деревьев.

— Фойолли сказали, что постараются помочь ей. Не думаю, чтобы Стая нашла нас здесь. А если и найдет… я постараюсь защитить ее.

Он не знал, что однажды ночью, очнувшись от тяжелого страшного сна, Айони напуганным зверьком бросится прочь, и ни Дети Леса, ни сам Наурэ не смогут отыскать серебристо-черного зеленоглазого лисенка в лесах Эндорэ. И долгие годы Наурэ будет искать ее, но так и не найдет, не сумеет услышать…

…Наурэ Гэллэн — Пламя и Творение: лепесток огня, вмерзший в лед печального мориона. Горная обитель отшельника у Долины Ирисов — мерцает в хрустальном кубке голубоватый звездный свет, скользит по страницам тонкая кисть, сплетая вязь летящих знаков. Къатта Эрат.

…Неутомимый стремительный волк с золото-янтарными глазами: где она, Стая? — кого и преследовать ей, как не волка?.. Бесконечный пьянящий бег под бледной луной среди серебряных ковылей, сухой и горький запах степных трав…

Люди звали эту гору — Айт-эн-Эрд, Соколиной Вершиной. Он не знал этого: были просто горы и медленная светлая река, а на берегах ее — ночные, сине-фиолетовые ирисы и острая красноватая осока. Он пришел сюда и остался здесь и уходил снова и снова — чтобы вернуться к вершине ветров.