Эн Варко - Тень Дракона

— Просто объясни дорогу, — предложил Коросс.

— Я покажу, — коротко ответила девушка.

Когда они приблизились к подземным «апартаментам» Оруша, то услышали хриплый смех, перемежаемый с женскими криками.

— Давай, Донна, покажи, как ты еще умеешь, — доносился до них грубый голос. — Может я тебя пожалею… А может, сделаю вот так…

Завывания заглушили его слова.

— Донна, Донна! Ты перебиваешь меня, Донна! Я не договорил, — гремел Оруш. — Ты еще не знаешь, Донна, как я умею злиться! Донна — какое звучное имя. Как звон цепей. Тебе нравится звон моих цепей? Дон-на, дон-на… Как твое имя, золотцо.

— Я не Донна! Пожалуйста, — закричала девушка.

Ее крик захлебнулся.

Арона остановилась, не в силах идти дальше. Ее била крупная дрожь. Шэрон, ринулся было вперед, выхватывая меч, но Коросс сжал его плечо.

— Лучше я, — негромко сказал он. — Оруш уже покойник.

Он поцеловал Арону, а затем отстранился, сосредоточившись на себе. Черты лица его стали нежнее и тоньше, а тело приобрело девичьи формы. Конечно, это была довольно укрупненная копия Ароны, но Коросс не думал, что кто-то успеет это заметить.

С трудом протиснув себя в узкую расщелину, Коросс скривился от отвращения. Липкий ужас вперемешку с болезненным сладострастием был столь же отвратителен, как и обрушившийся на него запахов нечистот. У стен пещеры потолок резко снижался, образуя черные ниши, в которых раздавалось шевеление и приглушенное детское поскуливание. Кто-то, издав злобное шипение, больно ущипнул Коросса за плечо.

— Арона? — прошелестел осипший голос. — Ты вернулась?

В центральной части пещеры, освещенной тусклым светом факелов, гора бугрящихся мышц насиловала Донну. Десять оборванных скелетов, в которых женщины только угадывались, смирно стояли рядом, покорно склонив головы.

Несколько рук из темноты потянулись к Короссу, ощупывая его. Он отбил несколько попыток детально исследовать тело, но подобную реакцию, похоже, ожидали.

— Все такая же недотрога, — констатировал чей-то визгливый голос, а потом пронзительно закричал. — Повелитель, Арона вернулась.

— На цепь ее! Как мать! — залаяли повсюду голоса.

Серая масса зашевелилась, окружая Коросса, а Оруш, прервав свое занятие, рявкнул:

— Ведите ее сюда!

Коросс шагнул в круг света без чьей-либо помощи.

— Вымахала-то как, а сисек себе так и не отрастила! — протянула одна из жен.

Мощный удар Оруша локтем под дых, заставил ее согнуться, закашлявшись.

Вблизи любимые жены вожака орба вызывали чувство тошноты. Обвисшие груди и животы свисали над тощими кривыми ногами, злобно поблескивающие глазки, сломанные носы и разорванные рты с выбитыми зубами — они были ходячими воплощениями уродства. Они могли бы дать фору нищим-метаморфам, промышлявшим в трущобах Креопоса тем, что выпрыгивали из темноты и обирали до нитки оцепеневших от ужаса прохожих.

Маленькие поросячьи глаза Оруша вспыхнули от радости, обежав с головы до ног фигуру беглянки. Он поманил к себе мнимую Арону.

— Подойди ближе, — прорычал он.

— Как скажешь, Повелитель, — покорно пискнул Коросс, нащупывая рукоять кинжала.

Он сделал несколько небольших шагов, словно танцуя, но как только орб протянул ручищи, чтобы схватить Коросса, клинок тускло сверкнул.

— Ох, — изумленно выдохнул грозный Повелитель орбов, глядя на свой живот.

Шмоток внутренностей влажно шмякнулся на землю.

— Я не хочу твоего страха, — сказал ему Коросс, брезгливо вытирая клинок о рваное тряпье одной из оцепеневших женщин. — Умри быстро.

И словно повинуясь его приказу, Оруш замертво рухнул на каменный пол. Коросс обвел взглядом застывших в ужасе обитательниц пещеры.

— Вы боитесь, — медленно произнес он, вбирая в себя их Страх и формируя из него приказ. — Сильно боитесь, что орбы узнают о смерти вашего мужа. О том, что они подумают: это вы убили их вождя. Я — ваше единственное спасение. Идите ко мне.

Они полезли — большие и маленькие, старухи и младенцы. Сгорбленные, кривые, с выпирающими костями из тонкой чуть светящейся кожи. Обступив его, они застыли, не имея больше Силы пошевелиться. Какая-то часть его сознания помнила об опасности использования магии, но сейчас ему было глубоко плевать на предупреждения Лепэра.

— Шэрон, — позвал будущий правитель негромко, боясь расплескать собственный гнев, — нужна твоя помощь. Свяжи их и позаботься, чтобы никто, когда придет в себя, не смог позвать на помощь. Займись этим.

Среди мертвой тишины, Коросс взял на руки Донну и двинулся обратно.

Все тело Донны было в жутких ранах, а пальцы на руках смотрели в разные стороны. Когда Коросс закончил лечение, он устало посмотрел на Шэрона.

— Думаю, вскоре Донна физически будет абсолютно здорова. Но вот ее душевное состояние внушает серьезные опасение… Что-то с ней не так. Но у меня не хватает знаний, чтобы понять, в чем дело. Если бы здесь была Даосса! Жрицы лучше разбираются в тонкой психической организации. Ей сейчас был бы полезен сон, но все же мы должны разбудить ее, чтобы расспросить.

Шэрон кивнул, соглашаясь.

— Донна, очнись. Ты в безопасности.

Девушка открыла глаза. Некоторое время она бездумно смотрела в потолок. Лицо ее было спокойно.

— Донна?

Она перевела взгляд на Коросса.

— Я не Донна. Меня зову Калла — цветок смерти.

Коросс переглянулся с Ароной и Шэроном.

— Хорошо, Калла. Ты расскажешь нам, как вы оказались в плену?

— Лично я ни в каком плену не была, — возразила она. — Это дура Донна была в плену. Я бы никогда так не сглупила.

Шэрон, сев рядом с девушкой и попробовал взять ее за руку:

— Успокойся, милая. Все позади.

Донна-Калла окинула его презрительным взглядом:

— Я абсолютно спокойна. Отодвинься от меня — ты мне противен, раб своего господина.

Она удовлетворенно улыбнулась, глядя, как отшатнулся от нее Шэрон, а потом начала свой рассказ. И было странно слышать как девушка обстоятельно и даже с некоторым смаком рассказывает о себе, как о некой абсолютно посторонней ей личности.

Донна проснулась на рассвете со слезами на глазах. Беззаботно светило солнышко, жужжали проснувшиеся после зимней спячки шмели, щебетали птички. Но все это казалось надуманным, неправильным, пустым. Шэрон снова бросил ее. Кто теперь спасет ее от чарующего обаяния правителя Дома Пылающей Башни?

Она задумчиво уставилась на тонкие черты лица спящего Уоросса. Даже девушка позавидовала бы его красоте. Вот только вызывающе резкая форма подбородка да губы, даже во сне саркастически улыбающиеся, развеивали предположения о чрезмерной женственности натуры.

Глаза спящего распахнулись. Некоторое время правитель рассматривал Донну, словно видел первый раз в жизни. Затем он зевнул, обнажая свои острые зубы, и сладко потянулся. Но еще не до конца зажитое плечо заставило его поморщиться.