Роман Суржиков - Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра

Генерал Алексис смотрел на нее с любопытством.

- Что вас так разозлило, миледи?

- Эта северная девица слишком много о себе воображает.

- А мне показалось, она держалась очень скромно.

Мира прикусила губу. В этом и суть! Глория держалась слишком скромно: с этакой прицельной, разящей скромностью. Она играла Минерву лучше, чем сама Минерва. Сдержанная, благородная, умная северная дворянка. В пансионе Елены-у-Озера ее отлично обучили искусству производить впечатление!

- Леди Глория, - раздался голос императора, и Мира не сразу поняла, что обращаются к ней. Поймала его взгляд, устремленный на балкон, и вздрогнула от неожиданности. - Леди Глория, я прошу вас спуститься.

Она сошла по лестнице, пересекла зал, опустилась в реверансе у нижней ступени.

- К услугам вашего величества.

- Миледи, вы были свидетельницей последнего визита.

- Да, ваше величество.

- По слухам, леди Минерва - ваша близкая знакомая.

- Я радуюсь от всей души той заботе, что ваше величество проявили о ней.

Мира держала голову приподнятой, чуть склонив вбок, и говорила со всем спокойствием, какое нашла в себе. При этом чувствовала себя тусклой копией той Минервы, что была в зале перед нею.

- Ваша матушка, графиня Нортвуд, многое сделала для леди Минервы. Вероятно, она захочет повидаться с девушкой. Возможно, и вы пожелаете пообщаться с подругой. Знайте, что вы можете навестить ее во дворце в любой день, охрана пропустит вас без разговоров.

То есть, я имею право прийти повидать эту чертовку? Она примет меня в императорском дворце?! Она будет здесь чем-то вроде хозяйки, а я - гостьей?! Ах, какая прелесть!

- Благодарю, ваше величество. Непременно сообщу матушке.

- Более не задерживаю вас, леди Глория.

- Ваше величество.

Она поклонилась и помедлила пару вдохов, не в силах просто развернуться и уйти.

- Желаете что-то добавить, миледи?

- Нет, ваше величество.

Мира покинула тронную залу.

* * *

- Миледи, прошу, скажите мне: зачем Глория прибыла сюда?

Приезд дочери и сытный ужин навеяли графине добродушие. Она с улыбкой развела руками:

- Не знаю, дитя мое.

- Как это может быть?

- Глория - самостоятельная девушка, она могла сама принять решение. Или же ее надоумил Элиас. Но точно не я.

- Она сказала на приеме, что приехала замолвить слово в вашу защиту.

- О!.. - леди Сибил растрогано всплеснула ладонями.

- Но откуда она знала, что ей следует притвориться мною?

- Так ведь ты притворяешься ею! Полагаешь, никто не удивится, если в столице объявится вторая Глория Нортвуд?

Мира досадливо поморщилась.

- Я имею в виду, миледи, как она узнала, что я ношу ее имя? Ведь мы с вами решили это уже в Лабелине!

- Я написала ей. Уверена, что ее это позабавило. Глория всегда любила переодевания.

О, да, она достигла в этом деле немалого искусства...

- Постой-ка, - лишь теперь заметила графиня, - ты выглядишь расстроенной. Ты, как будто, недовольна, что Глория здесь?

- Я не имею права на недовольство, миледи.

- Это верно. Однако же, ты недовольна.

- Миледи, мне не по себе от того, что другая называется моим именем.

- А ты называешься Глорией Нортвуд. По-твоему, это неравнозначная замена? Полагаешь, твой род выше нашего?

Строго говоря, так и есть: род Праматери Янмэй стоит вторым в священных книгах, а Сьюзен - лишь седьмым. Но это замечание лежит далеко за пределами того, что способна стерпеть Сибил Нортвуд.

- Нет, миледи. Мне всего лишь...

Вспышка боли заставила Миру умолкнуть. Будто горячая игла вошла в правый бок.

- Что с тобой? - воскликнула графиня.

Мира скрипнула зубами, чтобы подавить стон.

- Это... от жары... - процедила девушка. - Пройдет...

Прежде от жары страдала только голова, но теперь боль терзала печенку. Спазм свел внутренности, вынудил девушку согнуться.

- Лекаря! - крикнула графиня. - Элис, срочно зови лекаря!

- Нет, миледи, уже проходит... сейчас... все будет хорошо.

Миновала минута, другая - и боль стала утихать. Леди Сибил, зорко следившая за Мирой, заметила, как гримаса сошла с лица девушки.

- Лучше?

- Да, миледи...

- Тебе стоит поменьше разгуливать под солнцем. Эти твои прогулки не идут на пользу, тем более - когда они происходят в обществе какого-то секретаря.

- Ваша правда, миледи.

- Ступай в постель. И прочти письмо - возможно, оно развлечет тебя.

Графиня указала на конверт, лежащий в серебряном подносе для корреспонденции. На сургуче, опечатавшем послание, виднелся герб Литленда.

Мира поднялась к себе, легла в постель. Потирая бок, нывший отголоском боли, взломала печать.

"Милая Глория,

Пастушьи Луга - ты ведь знаешь, что с ними связано?

Огромный кусок земли по обоим берегам реки Холливел, примерно сто миль в ширину - с востока на запад, и миль четыреста в длину - с севера на юг. Это плодородная степь, она покрыта сочной зеленой травой. Великолепное пастбище. Издавна западные кочевники считали эти земли своими и нещадно бились за них с Альмерой, Надеждой и Литлендом.

В 16 веке, после Лошадиных Войн, владычица Юлиана назвала Пастушьи Луга общими владениями всех соседних земель. Четыре западных графства и три восточных получили право пасти на берегах Холливела свои стада и табуны - сколько угодно, без ограничений. Единственным условием было мирное сосуществование друг с другом. Пастушьи Луга теперь не принадлежат никому, хотя и кормят семь соседних с ними земель. В их числе - мой родной Литленд.

Прости меня. Я пишу эти скучные строки, чтобы успокоиться. Пишу и пытаюсь поверить, что это действительно так ценно для моей семьи. Пока не получается. Тьма. Не верю, не могу принять... Ладно.

Ты знаешь, я родилась в Пастушьих Лугах. Там есть цепочка крепостей, принадлежащих Литленду. Они присматривают за переправами через Холливел, чтобы с Запада не нагрянуло внезапно чье-то войско. Есть четыре брода в нижнем течении реки, кочевники со своими табунами переходят по ним на наш берег. Имеют право. Каждый может пасти лошадей как на западном берегу Холливела, так и на восточном. Соседство с кочевниками - наша вечная головная боль. Их табуны огромны, в засушливые годы им не хватает корма на своем берегу, и они принимаются за наш. Месяцами бродят к востоку от Холливела, вычищают траву под корень. Нередко кочевники загрызаются с нашими пастухами - бывает всякое. Крадут коней и скот, убивают пастухов... Потому нужны крепости, пограничные отряды, системы сигналов... Хватит. Я не об этом.

Эрвин Ориджин - вот я о ком. И Уиллис, герцог Литленд - моя дядя. И Даглас Литленд - мой отец.

В январе - полгода назад! - Эрвин Ориджин является к дяде Уиллису. Он говорит - без обиняков, прямо в лоб, с северной вашей прямотою: Бекка Южанка - сыгранная карта. Ваша племянница, говорит Эрвин дяде Уиллису, претендует на руку Адриана, но у нее нет шансов. Мне, конечно, жаль, и все такое... Если бы хоть одна из сестер Бекки забеременела - тогда, понятно, вопрос стоял бы иначе. Но вся столица шепчется, и ни для кого уже не секрет, и император, конечно, не рискнет... Ты ведь тоже слышала об этом, верно? Нет такого человека, кто бы не слышал! Будь оно проклято. Дрянь.