Роман Суржиков - Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра

Механический почерк станка был прост и бережливо уборист, без вензелей, росчерков, красных литер. Мира ощутила некоторое разочарование. Книга, переписанная человеком, всегда хранила отблеск его характера, тепло ладоней, запах настроения. Здесь рука переписчика дрогнула, выдавая промелькнувшее волнение; тут он начал страницу со вдохновением и вывел роскошный витиеватый вензель; а вот нажал чуть сильнее, словно споря с автором или, напротив, горячо соглашаясь с ним... "Голос Короны" же был бездушен, набран из полчищ одинаковых холоднокровных букв. Зато в нем обнаружились иллюстрации, манера исполнения которых понравилась девушке. Рисунки состояли из твердых, смелых линий, без полутонов и недомолвок -- это были гравюры, перенесенные на бумагу.

Первая же иллюстрация изображала поезд -- весьма похожий на тот, в котором ехала Мира. "Заветная мечта владыки" - значилось в заглавии страницы. Шла речь о том, как император Адриан выступил в Палате Представителей. Он заявил, что твердо намерен соединить все большие города империи -- все, включая вольные графства Запада, крайний Север и гористый Юг! - рельсовыми дорогами. "Я мечтаю, - говорил Адриан, - чтобы всю Полари с севера на юг, от Первой Зимы до Львиных Врат, можно было пересечь за две недели. Вообразите себе! Придет конец разрозненности, склокам, усобицам между землями. Империя станет подобна одному большому городу, а слыханное ли дело, чтобы два района одного города враждовали меж собой?! Обмен товарами возрастет многократно, и прибыль от этого положит край голоду. Станет меньше нищеты и бедности: каждый здоровый мужчина, если захочет, сможет найти работу на рельсовых стройках, и для этого не нужно будет владеть ремеслом или мечом. Средства, что ныне каждая земля тратит на оборону, возведение замков, ковку мечей и лат, пойдут на строительство искровых цехов. Рано или поздно, каждый город империи получит искровый свет, тепло, акведуки. Вообразите себе державу, в которой каждый гражданин живет так, как сейчас -- обитатели центра столицы! Следуйте за мною, и я покажу вам эту державу."

Мира в сомнении покачала головой, прочтя эти слова. Конечно, она не посмела бы назвать императора наивным человеком... но хорошо помнила четыреста миль глухих лесов, скользкой грязи, угрюмых деревень между Клыком Медведя и Лабелином. Мира не представляла себе, сколько пудов золота и десятилетий труда уйдет на то, чтобы связать рельсами хотя бы эти два города. А уж всю империю...

На следующих страницах Мира нашла портрет своего сюзерена. Граф Виттор Шейланд, правитель Предлесья и Поречья -- узкой и скудной полосы земель, вытянувшейся вдоль судоходной реки Торрей. Мира видела его всего дважды в жизни и с трудом узнала на портрете. Молодой мужчина лет тридцати, вьющиеся каштановые волосы, острый нос и подбородок... Самой примечательной чертой графа Виттора была кожа: неестественно белая, словно перо чайки. Мира перепугалась и завизжала, когда впервые увидала его. Ей тогда было лет семь, мертвенно бледный граф показался малышке ожившим скелетом. Отец был красным от стыда, когда просил за нее прощения у сюзерена, а тот широко улыбнулся в ответ и протянул Мире раскрытые ладони:

- Вот, крошка, потрогай -- я теплый, не мертвец.

Она осторожно дотронулась, руки графа оказались горячими и мягкими. Таким он и вспоминался ей теперь: открытым и мягким человеком с улыбкой на лице. Изо всех первородных, кого знала Мира, в нем было меньше всего гордыни. Возможно, причина в том, что Виттор -- граф лишь во втором поколении. Его предки были купцами, весьма преуспели в банковском деле и сумели породниться с Великим Домом Шейланд.

На соседней странице размещался портрет другого вельможи, и он составлял разительный контраст с улыбчивым Виттором. Все черты человека на гравюре были пропитаны надменностью: неестественно ровная осанка, холодный взгляд в сторону и вдаль, задранный подбородок, орлиный нос, холеная бородка, даже плащ, перекинутый через сгиб руки. На плаще различался герб вельможи -- крепостная башня на фоне заходящего солнца. Этого человека Мира не знала в лицо и нашла в тексте его имя и титул: Айден, герцог Альмера, советник двух императоров. Что может объединять его с Виттором Шейландом, кто поместил на соседние страницы столь непохожих людей?

"Верные соратники владыки" - так говорил о них автор книги. На памятном заседании Платы, где император Адриан заявил о своих колоссальных планах на будущее, два землеправителя горячо поддержали его. Ими были граф Виттор Шейланд и герцог Айден Альмера.

Мира слегка нахмурилась, стараясь прочесть между строк недосказанное. Конечно, книга была полна лестных слов о владыке, графе Витторе и герцоге Айдене. Иначе и быть не могло: о высшей знати в книгах пишут либо хорошее, либо ничего. Однако, если вдуматься глубже, выходило, что из тринадцати Великих Домов, управляющих землями империи, далекоидущий план владыки поддержали только два! Ни Южный Путь и Литленд -- ближайшие соседи Короны, ни Надежда -- золотоносное центральное герцогство, ни Ориджин -- верный клинок императоров на протяжении двухсот лет, - никто из них не упоминался в числе "соратников владыки". Выходило, что одиннадцать из тринадцати Великих Домов не пришли в восторг от идеи связать всю империю рельсовыми дорогами. Интересно, почему? Возможно, как и Мира, считают это баснословной и непосильной задачей?.. Надо будет узнать, что думает об этом леди Сибил.

Поезд шел, скользя по рельсам мягкими колесами. За окном возникали и исчезали деревни, города, замки; равнины сменялись холмами, холмы -- озерами. Реки, извиваясь, то придвигались к дороге, то откатывались, то проныривали прямо под рельсами, и поезд пересекал их по невидимым из окна мостам... Картины сменялись так быстро и часто, что Мира не успевала всмотреться и запомнить. Однако само течение просторов за стеклом, ощущение громадного расстояния, пройденного и покоренного, успокаивало ее. Поезд шел, и Мира чувствовала себя живой. Обе ночи в вагоне она крепко проспала.

Утром третьего дня, точно согласуясь с расчетами Миры, поезд въехал в Фаунтерру -- столицу империи Полари, старейший и величайший город подлунного мира.

* * *

Города, деревни, почтовые станции, гостиницы, леса, поля... Все, увиденное Мирой за прошедший месяц, переполнило ее память, спуталось в пеструю неразборчивую смесь. Девушка обнаружила, что не в силах впитать, воспринять еще один город. Карета везла Миру столичными улицами, она смотрела в окно, безразличный невидящий взгляд скользил по домам, площадям, скульптурам, башням. Город был огромен, и Мире не удавалось разглядеть его лицо. Одно приметилось отчетливо: здесь очень много башен.