Роман Суржиков - Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра

Это верно: держи счастье в кармане, а беду -- за горами. Хармон призадумался и даже привлек к размышлениям Снайпа и Луизу, как самых здравомыслящих из его свиты. Глядя с одной стороны, Излучину стоило бы обойти. Может, в ней пока и нет больных, но рано или поздно кто-нибудь из людского потока принесет на себе сизую смерть, и в тот день хотелось бы очутиться от Излучины как можно дальше. А если смотреть с другого конца, то объехать город не так и просто: придется сделать крюк дней в десять и заплатить втридорога за переправу в Южном Пути. И еще. Путешествуя по стране, Хармон поддерживал связь со своими покупателями -- недаром он обучался грамоте. Имелись четыре гостиницы на излюбленном Хармоном пути, в которых он неизменно останавливался. Иногда в этих гостиницах его ожидали письма: нужно то; разыщи мне, любезный, вот это. За такие, запрошенные письмом товары благородные покупатели платили особенно щедро. Одна из четырех гостиниц, как назло, располагалась в Излучине.

Лишние дни пути не пугали никого. Но Снайпа убедила переплата в Южном Пути: он не терпел жадную тамошнюю знать и не желал набивать ей карман. А Луизу убедило упоминание о письмах. Женщина не могла написать даже собственное имя, и общение при помощи писем представлялось ей чудесным, едва ли не божественным таинством.

- Не годится оставлять письмо без ответа, - сказала Луиза. - А в Излучине недолго задержимся, будущим утром уйдем, и мор нас поймать не успеет.

На том и порешили. Обоз двинулся в тревожную Излучину.

Незадолго до заката они переправились через Ханай. Паромщик от всей души радовался им и болтал всю дорогу. Возможно, его порадовал нежданный заработок, но скорее -- надежда. Вот добрые путники направляются в Излучину - значит, надеются, что мор обойдет город, а тогда, почему бы и ему не понадеяться на это?..

Город в изгибе реки выглядел пугающе притихшим. Когда лесной дорогой скачет конный отряд, все зверье слышит его издали и исчезает из виду, затихает, сникает -- лес стоит, словно бы пуст и мертв, лишь редкая птица крикнет в чаще. Такою была сейчас Излучина.

Однако в гостиничной таверне царило какое-то странное, лихорадочное оживление. Во множестве сияли свечи, стучали ножи, гремели кружки, воздух был густым и едким от дикой смеси запахов пищи. Голоса звучали громко, тупо и пьяно. Говорили будто бы все одновременно, то и дело кто-то из гостей разражался хохотом.

Здесь же, в таверне, Хармон нашел и хозяина гостиницы -- тот делил стол с тремя зажиточными горожанами. У двоих уже заплетались языки, третий ковырял ножом столешницу и, похоже, ничего вокруг себя не замечал. К счастью, сам хозяин оказался еще достаточно трезв, чтобы узнать Хармона.

- Роджер Паула!.. Давай, садись! У нас вот как раз веселье!

- Хорошо, когда люди веселятся, - ответил Хармон, но садиться не спешил. - А я уж боялся, что ты сбежал отсюда, как другие.

- Сбежал?.. Ну, уж нет! Садись, говорю!.. Кто сбежал? Самая торговля в эти дни! Из Ниара народ валом валит, и никто не скупится.

- Не скупится?

- А то! Когда ты, того гляди, помрешь со дня на день -- зачем монету беречь? Верно, а? - хозяин хлопнул по плечу одного из собутыльников, тот шатнулся и расплескал эль. - Никто на цену не смотрит, лишь бы весело было! Садись, давай!

Хармон уверился, что не имеет ни малейшего желания пить с этими людьми. Здесь творилось совсем не то веселье, какое пришлось бы ему по душе. Он спросил на счет комнат.

- А комнат нет, старик... Битком набито, крысе сдохнуть негде. Ну, тебе-то отыщу уголок, а люди твои пускай в фургонах спят.

Хармона это устроило. Он бросил хозяину монету и спросил о письмах.

- Одно, вроде, было. Марта!.. Марта!.. Тьфу ты. Рыжая, как тебя!..

Не без труда хозяин поймал одну из служанок и отправил в кладовую. Хармон получил конверт, скрепленный сургучом и украшенный парой жирных пятен. Не распечатывая, спрятал его за пазуху и поспешил отойти от стола.

Джоакин наблюдал сцену, стоя позади хозяина.

- Ну и вертеп!.. - презрительно бросил парень, когда Хармон повернулся к нему.

- Лучше с горя смеяться, чем с горя плакать, - отметил торговец, хотя и сам был не в восторге от местечка.

- Хозяин... - с неким замешательством заговорил Джоакин, - я еще понадоблюсь вам сегодня? Могу ли... по своим делам?

- Иди, - пожал плечами Хармон. - В сторону переправы два квартала, сверни налево, а у башмачной -- направо. Там глухой переулок, в нем неплохие бордели найдешь.

Джоакин покраснел и не нашелся с ответом.

- Только я бы не советовал, - прибавил Хармон. - Если сизый мор доберется до Излучины, куда, по-твоему, он заявится в первую очередь?

Охранник сконфуженно отступил и направился к выходу. Остановился, поглядел по сторонам -- может, оценил риск и засомневался, или решил сперва выпить для храбрости. Торговец вышел, оставив его в сомнениях. Раздал распоряжения людям, присмотрел, чтобы лошадям и фургонам нашлось надлежащее место, а затем ушел с постоялого двора.

Хармон Паула Роджер был не из тех, кого волнуют чувства, переживания и прочие душевные материи. "Поступают по велению сердца" обыкновенно те, у кого между ушей манная каша вместо мозгов. Умный человек всегда знает, что он делает и зачем. В том, что делаешь, и в том, что говоришь, должен быть смысл - иначе зачем зря трясти руками и языком молоть, верно?

Хармон Паула всегда поступал по смыслу. Он-то прекрасно сознавал, что делает и для чего. Он колесил по Империи затем, чтобы выручить побольше за свои товары. Нанимал людей, по-своему ловких, но в чем-то порченых, с ущербом - потому, что такие люди обходятся дешевле и служат беспрекословно. Хармон имел трех женщин - по одной в Альмере, Южном Пути и Короне, - затем, что возить жену с собой было бы утомительно и хлопотно, шлюхи грязны и заразны, а обходиться без женщины месяцами - тоска. Хармон легко разгадывал людей и говорил с ними так, как сами они говорили бы с собою, и ни с кем никогда не спорил, ведь споры - пустые расходы, а дружба - прямая выгода.

Еще, примерно раз в луну, Хармон Паула наведывался в храм. Иногда, если месяц был прибыльным, мог и пожертвовать агатку. Зачем? Ну... Всяко может случиться. Возишь вот в фургоне под скамьей арбалет с болтами - и не то, чтобы особо стрелять приходилось, но мало ли. Или пузырек серебрянки на дне сундука - говорят, она ожог заживить может. Вроде, и пожара-то ты не видал уже лет десять, ну а вдруг. Или взять сизый мор: может пройти мимо, а вдруг зацепит? Кто знает...

Стояла зябкая облачная темень, когда Хармон вошел в собор Святой Леоноры. Прошел между скамей, уселся на полпути от портала к алтарю, с которого холодно глядела беломраморная Праматерь. Скамьи были пусты, но сесть к алтарю ближе он отчего-то не решился. Вечерняя песнь уже отзвучала, под сводом храма царила гулкая тишина. Молиться в такой тиши было неловко. Хармон проворчал еле слышно для самого себя: