Роман Суржиков - Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра

- Иди домой, тебе не место здесь!

Женские голоса давно уже звучали за столом, вплетаясь в грубую мужскую речь. Тут и там сельчанки терлись около воинов. Путники усаживали девиц себе на колени, обнимали и тискали, вызывая игривые смешки. Несколько девушек поглядывали даже на Эрвина - опасливо, через стол, - и перешептывались, хихикая. Голос, что привлек его внимание, выделился из общего хора: он был не веселым, а тревожным и злым.

Высокая темноволосая девица сидела на коленях Хэнка Моряка - Джемисова грея. Она и Хэнк оглядывались через плечо на крепкого деревенского парня, что стоял позади них. Лицо парня было пунцовым, он хватал девушку за руку.

- Ты пойдешь со мной, слышишь?!

- С чего бы? Я свободная женщина, делаю что хочу!

- Ты - моя невеста! - гневно воскликнул парень и повторил, обращаясь к Хэнку: - Эта девушка - моя невеста! Отпусти ее сейчас же.

- Ага, конечно, - Хэнк показал парню непристойный жест. - Она никуда не пойдет.

Эрвин напрягся, наблюдая за сценой. Сейчас деревенщине лучше было бы убраться восвояси, да потише. Но на беду эти люди слишком редко имели дело с герцогскими воинами... а может, и вовсе не имели. Парень был здоров и широк в плечах, он полагал, что и сила, и справедливость на его стороне.

- Последний раз говорю: идем со мной, - прорычал он и потянул девушку.

Хэнк отшвырнул его руку и процедил:

- Убирайся, пока цел, баран.

Парень расставил ноги и сжал кулаки, глаза налились кровью. Эрвин сказал ему:

- Эй, ты, слышишь! Уймись!

Парень не обратил внимания - его взгляд был прикован к Хэнку. А вот кайр Джемис - тот заметил беспокойство лорда. Поглядел в лицо Эрвину, криво ухмыльнулся, обернулся к спорщикам, которые до сего момента вовсе его не занимали.

Деревенский парень протянул ручищу и сгреб Хэнка за ворот. Тот на миг оторопел от подобной наглости, а кайр Джемис плавно привстал со скамьи.

- Джемис! Стой! - крикнул Эрвин.

Он опоздал. Тьма, до чего же быстро! Эрвин сотни раз видел кайров в деле - и все равно поражался этой недоступной глазу быстроте. Вот кайр Джемис только поднимался на ноги - а вот он уже стоит с опущенным мечом, и по клинку стекают капли, а рука парня зияет кровавым обрубком на месте локтя. Звон стали, вышедшей из ножен, со странным запозданием достиг слуха. Потом заорал калека.

Кайр Джемис вытер клинок о рубаху раненого и сунул в ножны. Деревенская девушка схватилась с места, рыдая. Яростно оттолкнула Джемиса, подскочила к бедолаге, схватила его, силясь удержать.

- Помогите! Помогите же!

Парень обмяк и рухнул, увлекая девушку за собой.

Эрвин встал.

- Фильден! Немедленно окажите помощь раненому. Теобарт! Поднимайте людей и выводите из поселка. Трапеза окончена. - Он пытался сохранить хладнокровие, но голос подрагивал от злости и досады. - Кайр Джемис! Ко мне.

Воин приблизился к Эрвину, неспешно обойдя стол. Остальные суетились, поднимаясь; сельчане грудились вокруг калеки, девушка рыдала. Джемис был совершенно спокоен, когда остановился лицом к лицу с Эрвином.

- К вашим услугам, милорд.

- Вы издеваетесь надо мною, кайр?!

- Никак нет, милорд.

- Я же приказал вам этого не делать!

- Неужели?.. - Джемис пожал плечами. - Какая досадная ошибка, милорд! А мне показалось, напротив, что вы недовольны дерзостью этого щенка и хотите, чтобы я его проучил.

Эрвин скрипнул зубами.

- Я лишил вас одного из греев. Вы проявили неповиновение. Я простил вам и думал, что с того момента мы в расчете. Но нет, вы продолжаете метать шпильки, поступаете мне на зло при любом удобном случае! Зачем вы это делаете? Чего добиваетесь?

Джемис изобразил удивление:

- Не понимаю, о чем вы, милорд.

- Да вот об этом! - Эрвин яростно махнул в сторону раненного.

- Всего лишь деревенский скот, - хмыкнул Джемис. - Я же не знал, что вы так расстроитесь.

Эрвин бессильно сжал кулаки. Всю злость, сколько бы ее ни было, необходимо скрыть, загнать вглубь. Чем больше эмоций видит Джемис на его лице, тем больше убеждается в его слабости - и тем меньше шансов добиться повиновения.

- Этот деревенский скот - подданный моего отца, - холодно произнес Эрвин. - Все, кого вы видите вокруг, - подданные моего отца, герцога Десмонда Ориджина. Вам ясно это?

- Да, милорд, не спорю.

- Вы повредили собственность моего отца.

- А вы - мою.

Эрвин сорвал с пояса кошель серебра и ткнул Джемису.

- Возьмите. И знайте: если вы еще раз вспомните тот случай на тропе, то горько пожалеете.

- Да, милорд.

- А теперь потрудитесь выплатить штраф за свой проступок.

Джемис взвесил кошель на ладони. Развязал, выгреб пригоршню агаток, сунул в карман. Пояснил:

- Сельское отребье стоит дешевле грея, милорд. Ведь вы не станете с этим спорить?

- Не стану.

Джемис протянул кошель с остатком денег Эрвину:

- Приношу извинения за то, что повредил подданного вашего отца, милорд.

- Не мне, - сказал Эрвин, - им.

И указал на раненого и его невесту, что сидела на земле, вздрагивая от рыданий. Джемис переменился в лице - впервые за время разговора хладнокровие покинуло его, губы искривились от обиды и злобы.

- Просить прощения - у них? У черни?!

- Вы меня слышали, кайр, - с улыбкой произнес лорд.

Мелкая, недостойная месть. В иное время Эрвин устыдился бы, что так радуется унижению Джемиса. Кайр стиснул зубы, вздохнул. Помедлил, колеблясь.

- Вы чего-то ждете, кайр?

Джемис не решился перечить. Двинулся вокруг стола, подошел к группе сельчан, те опасливо расступились. Девушка увидела его, заплаканное лицо исказилось от ненависти. Калека попытался сесть, опираясь на оставшуюся руку, упал, затравленно уставился на кайра. Джемис протянул вперед ладонь, бросил: "Приношу извинения", и перевернул развязанный кошель. Струйка серебра вытекла на землю.

Сельчане не притронулись к деньгам, пока Джемис был рядом. Но едва он ушел, калека сгреб в кулак несколько агаток, а девушка торопливо подобрала раскатившиеся монетки.

* * *

Вечером в лагере царила тоска. Воины хмуро переговаривались у своих костров, несколько голосов затянули песню, но вскоре умолкли. Разумеется, причиной тому было отнюдь не сочувствие к парню, лишившемуся руки, а значит, и средств к существованию. Воинов расстроило пиршество, что обещало стать веселой забавой, но так внезапно оборвалось. К чему лукавить: даже Эрвина больше задела дерзость кайра Джемиса, чем жестокость его поступка. В итоге Ориджину удалось приструнить кайра, однако на душе остался паскудный осадок. Эрвина преследовало чувство, будто он что-то сделал не так, совершил ошибку. А кроме того, все случившееся было унизительно: для него, для кайра Джемиса, для бедных сельчан.

Эрвин устроился в стороне от воинов, приказал Томми развести третий костер, потребовал горячего вина. Воинам не дозволялось употреблять спиртное в походе, кроме тех случаев, когда лорд разделит с ними чашу. Однако Эрвин не имел ни малейшего желания продлевать общую попойку. Он в уединении выпил вина, зажег масляную лампу и принялся за чтение.