Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2

— И рассуждая так, вы допускаете типичнейшую ошибку для малосведущих в истории людей! — ничуть не смутился магистр. — А ведь я напомнил вам, что эльфы одаривали чародеев, пользующихся их покровительством, немалой силой… Неужели вы не знаете, что магическую силу существ такого рода нельзя так просто передать человеку? Взять хотя бы демонов-фамильяров, о которых вы знаете не понаслышке: явление архаичное, но все еще распространенное среди магов, не склонных уважать законы, — тут я закашлялась. — Существует ритуал, при помощи которого демон отдает свои способности чародею, который после становится его покровителем и защитником. Сами подумайте — что за существо отдаст свои силы человеку, поставив тем самым себя в полную зависимость от хозяина? Лишь самые слабые, обездоленные бесы решаются на столь отчаянный шаг, скрываясь от своих же недружелюбных сородичей. Эльфы же — существа несоизмеримо высшего порядка! Им и в голову не придет пойти этим путем. Для частичной передачи силы, не ставящей донора и акцептора во взаимозависимое положение, испокон веков использовался простой и эффективный способ — артефакты! Высшие создания вкладывали свой дар в кольца, медальоны, браслеты, при помощи которых даже слабые маги сравнивались в могуществе с самыми даровитыми от природы своими коллегами. И корона, о которой мы говорим — не символ и не древний курьез, а сильнейший в своем роде артефакт! Не менее семи великих созданий — лесных и речных духов — вложили туда значительную часть своей силы, в надежде на то, что это позволит установить перемирие между их подданными. Когда вы с пренебрежением отзываетесь о песенках, где говорится, что перед короной этой склоняются головы — вами руководит одно лишь невежество, естественное для поколения, которому не привили любовь к истории… Вы не верите в буквальное толкование пророчеств и умаляете значение посланий из прошлого, вот в чем ваша беда!

— Вы хотите сказать, что у этой короны есть магическое свойство ослаблять шейные позвонки? — с подозрением спросила я.

— У этой короны есть магическое свойство ослаблять волю противника! — в голосе магистра торжество смешалось с возмущением: наверное, мне не стоило вслух принижать способности короны; неуважение к святыням древности характеризовало меня в глазах Аршмабо хуже, чем скудоумие.

— Она подчиняет себе людей? — я встревожилась еще сильнее. — И как сильно ее действие? Можно ли ей сопротивляться?

— Насколько мне известно — нет, — с чувством глубокого удовлетворения ответил Аршамбо. — Именно поэтому после гибели Горбатого Короля никто не решился посягнуть на нее. Слишком большую власть она предполагает, и, разумеется, слишком большую ответственность…

«Эта корона — чертовски неприятная штука, — с беспокойством подумала я, косясь на магистра, чье лицо выражало решимость и уверенность в правильности своих действий. — Не лучше ли ей оставаться там, где она хранилась все эти столетия? Все же безграничная власть над умами — слишком опасное оружие…»

— Должно быть, вы сейчас думаете, что лучше бы ей не покидать могилу Горбатого Короля? — прозорливость магистра в вопросах, касающихся его замысла, возрастала многократно. — И я так думал до недавнего времени, хоть и сгорал от желания увидеть ее своими глазами. Но сейчас, когда наше мироустройство и без того вот-вот низвергнется…

— Однако это очень сильный и опасный артефакт! — я не стала скрывать своего волнения. — Вы же сами сказали, что он предполагает величайшую ответственность, которую не решились взять на себя и величайшие из эльфов!

— Я готов к этому бремени, — отвечал Аршамбо со скромным достоинством. — Обстоятельства вынуждают меня!.. И, кроме того, теперь у меня есть верный помощник. Признаюсь честно, до вашего появления у меня были сомнения: разве смог бы я разделить эти знания с юным Виссноком? Он слишком честолюбив и амбициозен для того, чтобы стать моим спутником. Я опасался бы повернуться к нему спиной, да-да. Но вы — другое дело! В вас горит тот огонь, что был когда-то угоден высшим созданиям. Вы не желаете власти — вы желаете справедливости, и того же желаю я всею душой. Ни одно черное подозрение не шелохнется в моей душе, если я увижу в ваших руках корону, клянусь!

— И мы вместе…

— Наконец-то заставим всех этих зарвавшихся негодяев нас выслушать! — Аршамбо вскочил на ноги от возбуждения, но тут же застонал и тут же рухнул обратно в кресло.

— Что с вами? — всполошилась я, заметив, как трясутся его руки, бессильно повисшие вдоль тела.

— Проклятая болезнь! — прошептал едва слышно маг, морщась и закусывая губы. — В такой неподходящий момент! Я слишком перенапрягся и хворь вернулась… Когда-то, в вашем возрасте я был слишком безрассуден и частенько надеялся на авось — и вот уже много лет несу наказание за свою беспечность. Стоит мне не рассчитать свои силы, и страшная боль терзает мои суставы. Просто чудо, что я остался жив тогда — заклинание, которое я применил, оказалось куда опаснее, чем я думал. Мое тело начало превращаться в камень, и лишь то, что я не обладал значительной магической силой, спасло мою жизнь — формула работала очень медленно. Несколько магов боролись с действием тех чар, действие которых день ото дня становилось все сильнее, и мне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как пальцы моих рук превращаются в холодный мрамор, одновременно с этим высасывая остатки моей магической силы… Я испытывал страшную боль, мой случай получил название «каменной гангрены» и ко мне постоянно водили адептов-старшекурсников на учебные экскурсии… Чародейский консилиум все же сумел обратить действие формулы вспять, несмотря на то, что я уже дал согласие на ампутацию конечностей. С той поры и был введен запрет на использование старой магии, которую признали слишком опасной. Понимаете? Я сам, сам виновен в том, что чары древности были окончательно преданы забвению! Сколько раз я в отчаянии говорил, что готов расстаться с руками и ногами, лишь бы этот запрет отменили!..

— Мне кажется, что в таком случае ваш внешний вид, мягко говоря, отвратил бы от изучения старой магии даже тех, кто испытывал дотоле к ней интерес, — попыталась я вразумить магистра, но тот, то ли от боли, то ли от моральных терзаний, трясся все больше и, казалось, не слышал ничего из того, что я произнесла.

— Проклятые руки, проклятые ноги, — стонал он, прикрыв глаза. — Зачем вы нужны мне, если я, находясь на пороге величайшего свершения, не в силах подняться с места?! Столько времени будет потеряно! Молодой Висснок вскоре обо всем догадается, и нас даже не выпустят из столицы! Стоит только этим пронырам из Лиги узнать, что я знаю, как открыть ход — из нас вытрясут все секреты и бросят меня, как старый хлам, а вас вновь используют для своей выгоды…