Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2

— Так зови скорее привратника! — крикнула я ему, спрыгивая с лошади. — Скажи ему, что у тебя срочное дело, не терпящее отлагательств!..

Слуги в доме Артиморуса Авильского, разумеется, были привычны к неожиданным визитам, и их нельзя было смутить грязной одеждой или какими-либо вешними особенностями. Сюда в любой время дня и ночи приходили вести со всего княжества, и несли их люди, вряд ли отличающиеся респектабельностью в большинстве своем. Искена, к тому же, здесь хорошо знали, и стоило ему назвать свое имя, как ворота распахнулись, и мы, безо всякого сопровождения, прошли по аллее к главному входу. Там история повторилась — Искен назвал свое имя слуге, и тот, поклонившись, пригласил нас войти.

— Я уведомлю господина Артиморуса о вашем приходе, — чинно произнес слуга, направляясь вперед по коридору и знаком приглашая нас следовать за ним. — Он сейчас в своем кабинете и занят беседой с гостем, но, думаю, он найдет время, чтобы вас принять, мессир Висснок.

Не успел он это договорить, как я, ускорив шаг, нагнала его и оглушила пустой бутылкой, которую все так же держала в руке, пряча ее под плащом. Слуга рухнул на роскошный ковер, и я, окончательно войдя в роль, небрежно переступила через его тело.

— Рено! — в ужасе воскликнул Искен, остановившись, как вкопанный. — Ты обезумела! Что ты творишь?

— Это всего лишь слуга, Искен, — ответила я со злой легкомысленностью.

— Но это слуга Артиморуса Авильского!

— Я так и знала, что тебя вряд ли взволновало бы подобное обращение с челядью менее значимого господина, — хмыкнула я. — Не стой столбом, ты же слышал, что мессир Артиморус сейчас в своем кабинете? Думаю, ты хорошо знаешь, где он находится.

Мелихаро и Леопольд все это время хранили мрачное молчание, не ожидая от визита, начавшегося столь возмутительно, чего-либо хорошего. В их движениях читалась обреченность — я сознавала, что они, последовав за мной в дом Артиморуса, вверяют свои судьбы мне целиком и полностью, хоть и не понимают до конца, что же я затеяла.

Побледневший Искен, теперь явно сожалеющий о том, что согласился взять меня с собой, торопливо и нервно зашагал вперед — коридоры резиденции Артиморуса и впрямь были ему хорошо знакомы.

— Вот дверь в кабинет, — указал он вперед, остановившись в нерешительности. Вольно или невольно, голос он понизил до шепота, и я видела, что губы его побелели от волнения.

— Так чего же мы ждем? — я шагнула вперед.

— Но мессир Артиморус занят беседой, и невежливо будет вот так прерывать ее… — даже в храмовых подземельях Искена не колотила такая крупная дрожь.

— К чему эти условности между старыми знакомыми? — уже не скрывая того, что меня трясет ничуть не меньше, рявкнула я, и, одним прыжком очутившись у двери, распахнула ее.

Конечно же, я предполагала, кого сейчас увижу. И даже говорила себе, что подобное стечение обстоятельств окажется весьма удобным — мы сразу сможем перейти к главному, не ходя вокруг да около. Но, все равно, удар оказался настолько болезненным, что я пошатнулась, точно меня ударили острейшим клинком под ребро. Из последних сил я заставила себя остаться на месте, и упрямо стояла в дверном проеме, позволяя Артиморусу и его гостю хорошенько рассмотреть меня. Гость, как это и было ему всегда свойственно, не выказал и тени смущения.

— О, вот и моя девочка! — произнес он, обращаясь к Артиморусу. — Я же говорил вам, что не стоит волноваться — она обязательно придет, пусть даже перед тем и покажет свой характер. Здравствуй, Каррен. Я рад видеть, что ты жива и относительно здорова, хоть, признаться честно, с каждой нашей встречей твой вид становится все плачевнее… Ты совсем себя не бережешь, милая крестница, я, кажется, это уже говорил.

— Добрый вечер, магистр Каспар, — ответила я, так и не почувствовав, что сердце мое снова начало биться. — До меня дошли слухи, что вы умерли, но я, поразмыслив, решила им не верить.

— Я так и знал, что весть о его смерти слишком добрая для того, чтобы в нее верить, — тоскливо пробурчал Мелихаро, выглянув у меня из-за плеча.

— Ты не одна? — приподнял брови Каспар, а затем гостеприимно махнул рукой. — Не смущайтесь, господа, входите. Надеюсь, мессир, обратился он к Артиморусу с усмешкой, — вам не покажется слишком оскорбительным то, что я распоряжаюсь в вашем доме, как в своем собственном.

— Каспар, мой дом — ваш дом, — добродушно отозвался Артиморус. — Раз вы считаете, что нашей беседе не помешает еще несколько пар ушей — для меня этого вполне достаточно. Конечно, я предпочитаю чуть более опрятных визитеров, которые, к тому же, не пренебрегают правилами хорошего тона, но я всего лишь старик, который отчаялся поспеть за новыми временами…

Я, угрюмо глядя на магов, вошла в кабинет, и внимательно, не таясь, осмотрелась. У окна я запоздало заметила Констана, держащего в руках книгу — должно быть, ему позволялось присутствовать при разговорах Каспара и Артиморуса, как это позволяют верному псу или несмышленому ребенку. Мое появление заставило его заметно смутиться — я видела, что его пальцы смяли лист рукописи, вне всякого сомнения, являющейся весьма ценной и редкой. Каспар, на которого я перевела взгляд, чуть изменился с нашей последней встречи. Наконец-то и на его лице отразился бег времени — лоб перечеркнула глубокая морщина, а на щеке виднелся свежий, едва затянувшийся рубец от шрама. Видимо, черная полоса в его жизни не была чистой выдумкой, но я не собиралась забывать о том, как безжалостно он со мной обошелся в главном.

Каспар точно с таким же открытым любопытством изучил каждого моего спутника, все с тем же небрежным светским изяществом указывая им, куда они могут присесть.

— О, ну эту наглую нечисть я узнаю в любом обличье! — сказал он, завидев Мелихаро, затем перевел свой взгляд на магистра Леопольда. — А вы, сударь, полагаю, тот самый беглый поместный маг, за которого я ходатайствовал перед Лигой. Не могу не сообщить вам, что вы могли распорядиться этой милостью куда разумнее. Если не ошибаюсь, мы с вами почти ровесники, и я удивлен, что в столь зрелом возрасте кто-то может сохранить истинно юношеское умение непрерывно совершать очевидные глупости.

Последним в кабинет вошел Искен, и его появление заставило магистра Каспара удивленно приподнять бровь. Пусть это движение и выглядело нарочито манерным, холод, появившийся в его взгляде, отнюдь не был фальшивым.

— Юный Искен Висснок! — произнес он, тонко и недобро улыбнувшись. — Надо же, а ведь я до последнего убеждал мессира Артиморуса в том, что ваше появление в этой истории — всего лишь недоразумение. Приходится признать, что я ошибся. Моя девочка оказалась не столь уж памятливой, а ее ум — не столь уж холодным, как мне казалось ранее.