Горобенко Людмила - Все в имени твоем

Рьянн не сразу понял, что она имела в виду, и не успел отреагировать, а она подскочила к туалетному столику Мэллит, схватила лежавший там нож и с размаху опустила на … свой палец. Кровь залила стол, ее платье, пол, но Илла даже не вскрикнула. Сорвав перстень в отрубленного пальца, Илламэль со всей силы швырнула его в оторопевшего Рьянна и твердым шагом вышла из комнаты.

Подойдя к своей комнате, она в ярости ударила по ней здоровой рукой, дверь открылась и Илла ничего не видя из-за нахлынувшей боли, шагнула в нее … а вышла в гостиной своей квартиры в доме гномы Наи. Ее рука снова была цела и здорова … но кольца на пальце не было.

Лорд Толли залечил ее руку, но разбил сердце.

Илламэль подняла лицо к потолку, и жуткий раздирающий крик вырвался из ее груди.

В следующий миг девушка без сознания упала на пол.

***

На следующее утро Илламэль открыла глаза и с грустью посмотрела на хмурое небо за окном. Боль от предательства Рьянна все еще сжимала ее грудь, но в остальном она чувствовала себя здоровой и, как ни странно, отдохнувшей.

Бросив вокруг себя взгляд, поняла, что лежит в своей постели и даже раздета … и тут же осознала, что в постели она не одна.

По спине Иллы прошелся холодок. Она медленно развернулась – рядом с ней поверх одеяла и в платье, спала Зоэлль, свернувшись калачиком. Ее лицо было опухшим от слез.

Илла осторожно коснулась щеки подруги. Зоэ тут же открыла глаза.

- Я принесла Лира. Он хотел к тебе, и все время скулил, – шепотом проговорила демонесса.

- Спасибо, – так же тихо проговорила Илламэль.

- Рьянн …

- Не надо, – оборвала ее Илла.

- Он любит тебя, – не сдалась демонесса.

- Нет.

- Да. Он уничтожил замок. Разогнал слуг и разрушил его до основания. Потом улетел в Хаос.

Илламэль ничего не ответила.

- Знаешь, а ты, наверное, все правильно сделала, – проговорила вдруг Зоэ после недолгого молчания. – Ведь он только теперь понял, что эта тварь даже после смерти не отпускала его. Он был ею одержим, но … ты настолько потрясла его своим поступком, что …

- Зоэ, ты мне подруга. И я очень тебя люблю, но не надо. Прошу. Мне и так больно.

- Прости.

Илла взглянула на часы – было еще не поздно идти на занятия. Она быстро вскочила и отправилась в душ. Когда вернулась, демонессы уже не было, но на кухне благоухал большой пирог с любимой Илламэль ягодной начинкой.

Быстро позавтракав, Илла спустилась вниз. Обрадовала бонну, сообщив, что вернулась домой и вышла на улицу. Пешком в Академию идти не хотелось, поэтому направилась вдоль улицы к стоянке извозчиков. Но не успела сделать и десятка шагов, как возле нее затормозила маленькая изящная карета. Дверца открылась, и на тротуар спрыгнул улыбающийся лорд Шанг.

- Доброе утро, – воскликнул он и взял Иллу за руку, помогая войти в карету. – Надеюсь, вы не откажете старому другу и позволите проводить вас?

- Вы так любезны, – Илламэль невольно рассмеялась. – Можно подумать, лорд Шанг, вы бы на этом не настояли! С вами бесполезно спорить. Верно?

- Вы как всегда поражаете меня своей проницательностью, Илламэль. Как вы себя чувствуете? Не рано ли собрались на занятия? Возможно, разумнее было бы начать со второго полугодия?

- Нет, лорд Шанг, – мне так легче.

Тень легла на личико Илламэль и Гуррэн тут же отступился.

- Что ж, в таком случае я просто настаиваю, чтобы вы ездили на занятия в этой карете.

Илла просто пожала плечами и отвернулась к окну – боль от предательства Рьянна не проходила ни на миг, но сейчас стала просто невыносимой.

- Илла, – тихо позвал лорд Шанг и накрыл ее ладонь своей, – не нужно печалиться – все будет хорошо. Ты сильная. Настолько, что я просто не знаю, как тебя утешить.

А Илламэль вдруг сорвалась. Она уткнулась в плечо лорда Шанга и разрыдалась. Он нежно обнял ее, прижал к себе.

Она плакала и плакала. А дорога все не кончалась и не кончалась. И когда у нее не осталось больше сил, и она могла лишь тихо всхлипывать, лорд Шанг взял ее лицо в теплые ладони и посмотрел в глаза:

- Я всегда рядом. Никогда, слышишь, никогда не забывай: чтобы не случилось, я буду рядом.

- Почему?

- Потому что …

- Нет!

Илламэль вдруг испугалась того, что он мог сказать.

- Поздно. Этого уже не изменить.

Гуррэн говорил тихо, проникновенно, и она утонула в его словах. Тело замерло в непонятной неге. Мысли рассыпались.

Он медленно наклонился и застыл, не прикасаясь к ее губам, но настолько близко, что она почувствовала неожиданное и невероятное разочарование.

Что это? Почему она так реагирует на Гуррэна? Ведь она любит другого. Даже после его измены.

Что происходит?

Ее дыхание сорвалось, взгляд затуманился.

Гуррэн прикасался к ней так, как никогда не делал Рьянн. Поцелуй Шанга был нежен и откровенен – он рассказывал о безысходной тоске и горестных думах. О безответной любви и муках ревности. О верности и терпении. О счастье лишь видеть ее и знать, что она существует в этом мире.

Поцелуй Гуррэна признавался в любви и открывал всю глубину его чувства. Он дарил и ничего не требовал в ответ.

Когда их поцелуй закончился, она потрясенно смотрела в его глаза, а они лучились счастьем:

- Ты ответила на поцелуй.

- Но камень, – выдохнула Илламэль, – он был алым.

-Ты ответила, Илламэль. Это знаю я, и знаешь ты. Больше ничто не важно.

- Мне страшно…

- Я рядом …

- Я потерялась …

- Я твой маяк …

- Я ничего не понимаю …

- Я знаю …

- Я ошиблась?

- Не во мне …

…

- Отвези меня домой … я должна побыть одна … и сама во всем разобраться …

После болезни и разговора с Шангом Илла полностью погрузилась в занятия. Практически не отрывалась от учебников и не покидала тренажерный полигон по нескольку дополнительный часов.

Она совсем не выходила из дому или за ворота Академии, попадая туда и обратно через портал.

В МИФе теперь бывала чаще, чем в собственной квартире, словно боялась, что там ее застанут врасплох.

Она не могла даже себе сказать от чего бежит. Просто хотела отгородиться от всего, что было связанно с Рьянном и Гуррэном.

С Зоэлль общалась в редкие часы отдыха, не откликаясь на встревоженные просьбы подруги прекратить себя истязать.

Зима была уже на излете. Морозы прекратились, и теперь почти все время шел пушистый снег, покрывая землю таким толстым слоем, что окна первых этажей в домах были бы давно погребены под ним. Но жители прибрежных районов строили жилища с таким расчетом, что на первых этажах были устроены хранилища для всякой домашней всячины, а обитаемые помещения начинались выше снегового уровня.

Впрочем, это относилось только к окраине и пригороду – в центре снег всегда был расчищен, и жители столицы могли свободно передвигаться по тротуарам и дорогам.