Tansan - Команда

Ох… вот так просто взять и рассказать? Альбус огляделся в поисках лазейки, но анархисты, все как один, смотрели ему в рот. Что ж, значит, пришло время расстаться с первой своей постыдной тайной …

— Хорошо. Впервые я увидел одно из этих изделий в июле тысяча восемьсот девяносто девятого года в небезызвестной вам лавке на Дрян-аллее. Я бы не обратил на него внимания, но шкаф заинтересовал моего друга. Звали друга Геллерт Гриндевальд…

На «плите» весело шипел последний улов, носатики, привставая на задних лапках, недвусмысленно тянули мордочки к источнику аппетитного запаха. Поттер трансфигурировал одну рыбку в куриное крылышко и недоверчиво понюхал.

— Пожалуй, не рискну. Лучше поймаем на ужин еще, загоним в Образ курицы и запечем.

Питер без энтузиазма сунул в рот поджаристый плавник.

— А хлебушка такого, чтоб рыбой не вонял ты не мог бы…?

Поттер преувеличенно тяжело вздохнул.

— Слушай, я вообще-то даже школу еще не закончил.

— О, извини. А на каком курсе нынче учат Нерушимые Обеты снимать? На пятом или, может, на втором?

— На том же, где малолетние друзья оборотня осваивают анимагию.

— Это все Джеймс…

— Угу, везде и всюду гений Джеймс, а ты так, мимо прогуливался. Высший балл по рунам тоже случайно получил?

— Блэк думал, что да. Почти все считали меня тупицей.

— Нет, это ты позволял им считать тебя тупицей.

— Чье бы кукарекало.

— Возразить нечего, — легко согласился Поттер и щелкнул пальцами над бокалом. — Вино делать?

— Лучше чаю.

Бокал превратился в чашку. Питер вспомнил, как в бытность свою Скабберсом подслушал разговор между МакГонагалл и Синистрой: «Жаль, но все, что Гарри унаследовал от отца это очки и квиддич».

— МакГонагалл по-прежнему считает тебя посредственностью?

— Не знаю, не спрашивал. — В пещере запахло мятой. — Вроде нормально получилось. Тебе погорячее? Эх, бисквитик бы сейчас.

— Или хотя б хагридов сухарь.

— Ого! Пробовал?

— Перед Албанией я всю весну просидел у него в клетке.

— Славно. Тебя Конфундусом туда загнали?

— Сам залез. — Питер вспомнил слюнявую морду Клыка и содрогнулся. — Шестнадцатая попытка. Я думал, уж Хагрид-то найдет, кому меня скормить.

— А чем Крукшанс оказался плох?

— Крукшанса Рон ко мне не подпускал. Сначала я пытался подставиться сам, но быстро понял, что мерзкий котяра не сожрать меня собирается, а вытащить из замка и кой-кому подарить. Пойми правильно, мне очень хотелось сдохнуть, но тявкаться напоследок с дебилом Блэком? Уволь.

Питер поднес к лицу чашку, сделав вид, будто не заметил быстрого внимательного взгляда. Проницательный, зараза, куда там Джеймсу, это у него от Лили… Да, Гарри, мне страшно не хотелось смотреть в глаза человеку, который двенадцать лет сидел в Азкабане вместо меня.

— До возвращения из Египта я понятия не имел, где он, честное слово. Думал, если не с тобой, значит, погиб.

— А если б узнал? Неужто бы воскрес и сдался аврорам?

— «Ни словом, ни взглядом, ни жестом, ни каким-либо иным способом». Я даже засветиться не сумел, потому как это уже получался намек. Но что-нибудь придумал бы… наверное…

— Если бы да кабы… ладно, проехали. — Поттер все-таки сотворил из рыбки бисквит, понюхал, сморщился и бросил плод эксперимента стайке носатиков. В ответ раздался восторженный гомон. — Обжоры… Еще вопрос. Что случилось с Бертой Джоркинс?

— А… любопытная корова. — Питер сморщился. Господи, до чего ж это тяжело все помнить. — Она засекла меня на постоялом дворе в Бистрице и потащилась следом. Нет бы в Министерство наябедничать… хотя б предупредила кого, у нее там полдеревни родни! Приспичило в аврора поиграть… Когда я ее заметил, было уже поздно.

— Том говорил про дуэль?

— Ну уж дуэль… эту дуру и муравей бы одолел палочкой умела разве что завитушки себе на голове крутить. Я взял ее под Империо и повел обратно в Бистрицу, а навстречу нам Нагини… — Питер низко опустил голову. — Я просил ЕГО оставить ей жизнь…

— Знаю. — Поттер глянул исподлобья. — У Тома ведь не было тела. Почему Берта убита его палочкой?

— Моя оказалась не способна на Аваду. Круциатус тоже сначала не получался… — Питер печально погладил свое оружие. — Она была палочкой целителя, а не палача. Сопротивлялась бесчеловечному приказу куда дольше, чем ее хозяин. Берта умирала два дня…

— Перестань. Не в твоих силах было ее спасти.

— Нюниус бы спас! Он предал под Меткой!

— Метка Метке рознь… — Поттер смотрел в сторону, и у Питера в который уже раз возникло ощущение, что паренек знает куда больше, чем говорит. — Подчиняться Тому тебя заставила магия, а не трусость, так что хватит самоедствовать. Давай лучше еще по чайку.

— … Геллерт уехал, и лет тридцать о нем не было известий. Потом пошли слухи: он начал собирать последователей, копил силу, провозгласил себя новым Темным Лордом… Я ничего не хотел знать. Однако разговоры шли, игнорировать их становилось все труднее. Вне моего желания имя Геллерта будило воспоминания, вину и страх, но я упорно продолжал отворачиваться, готов был даже думать, что Шляпа ошиблась, отправив меня на факультет отважных…

Альбус перевел дух. Ему в жизни не приходилось вести монолога тяжелее, но лица анархистов внимательные, сочувствующие, живые не оставляли шанса замолчать. При этом он все отчетливее сознавал, что здесь его поймут и не осудят. Бог весть, какая небесная шестеренка вдруг сдвинулась с места, но личные сто лет одиночества Альбуса Дамблдора подошли к концу.

— Самое ужасное я так и не смог научиться его ненавидеть. Геллерт был моим другом. Единственный раз в жизни мне довелось познать духовное единство и родство с другим человеком, и отказаться от памяти о тех чудесных днях я был не в силах. Поэтому, встретив однажды в Дублине тот самый, как мне показалось, шкаф, купил его и привез в Хогвартс.

Анархисты дружно заморгали явно вспомнили, какова цель директорской исповеди. Еще вчера Альбус порадовался бы произведенному эффекту, но сегодня случайный фокус лишь добавил горечи в и без того богатый ядами коктейль.

— Следующие восемь лет ничего не менялось: Геллерт наращивал мощь и терроризировал Европу, я возился со старой деревяшкой и лелеял воспоминания, пока однажды, в октябре сорок пятого, ко мне не заехал Николас Фламель как вы знаете, мы с ним работали над кое-какими совместными проектами. Но мало кто помнит, что у нас намечался и третий соавтор молодой алхимик по имени Юзеф Кохтанич, протеже Николаса, невероятно талантливый юноша. Он поехал домой навестить семью и там погиб от руки Геллерта. Нашли лишь голову, насаженную на кол… — Альбус выпрямился. — Такую вот жуткую перчатку бросил мне Геллерт, и, конечно, я больше не мог уклоняться. Состоялся поединок, который мне довелось выиграть. Геллерта пожизненно заперли в Нуменгарде. Шкаф меня больше не интересовал, его перенесли из моих комнат в кладовую на втором этаже замка. Там он, очевидно, и простоял без малого пятьдесят лет, пока до него не добрался Пивз. — Альбус развел руками. — Сожалею, господа, что отнял столько времени бесполезным рассказом, но вы просили подробностей…