Энн Лу - Ты ждала меня, Заруна? (СИ)

– Господин Зунг, а вы можете прочитать эти надписи? – спросила я смотрителя, указывая пальцем на письмена над арками.

Тот оторвался от странного длинного цилиндра, лежавшего в нижней части первой арки, и посмотрел на меня, как корова на седло. Наверное, подумал, что я здесь делаю? Поднял взгляд наверх, но ответил довольно снисходительно:

– Это страшно древняя форма карского языка. Им почти никто не пользовался. Чтобы его перевести, нужно полистать справочники по этому языку и… еще нужно время, - рука Зунга медленно поднялась к подбородку. - Очень… очень редкая форма грамматики… хм… - и он снова погрузился в ученые бубонения-размышления, при которых невозможно ничего абсолютно понять, но явно помогает думать умному человеку.

Вместо того чтобы внимательно слушать его измышления, я принялась рассматривать этого человека, словно увидела в первый раз. Худощавый, высокий, жилистый мужчина с большими выразительными виридоновыми глазами и прической в стиле «утро в курятнике». Такой себе типичный библиотекарь с умными бегающими глазами и выражением отрешенности на узком лице. При моем вопросе куратор обернулся на нас, сделал для себя какие-то известные только ему одному выводы, хмыкнул и продолжил далее изучать картину маслом с присущим ему энтузиазмом. Скучно. Даже сесть некуда. Зунг, вдруг, очнулся из научного забытья, положил цилиндр на место и поковылял к выходу с невнятной фразой вроде:

– Сейчас принесу справочники и распоряжусь, чтобы сюда придвинули стеллажи и закрыли здесь проход. Не нужно, чтобы лишние глаза и уши здесь были… - и он исчез за поворотом.

Теперь в тайной комнате остались только я и куратор. Я посмотрела не него. Видел и ли вы когда-нибудь полностью поглощенного делом муравья? Он занят делом и не видит вокруг ничего. Так и Наран. Отключился от окружающего мира, погрузившись в свои глубокие думы. Трогать его бесполезно, даже вредно для здоровья. Скорее психического, чем физического. Я отвернулась от него, упершись взглядом о стол. Провела указательным пальцем вокруг столешницы, пройдясь кругом. В центре стола я узрела очерченный диск и задумалась о том, что будет, если его надавить? Неслышно потянулась к нему и надавила.

– Ааа! – вырвалось из удивленной меня, когда что-то снизу зашевелилось и стало поднимать меня вверх, прямо на стол, так, что я быстро улеглась сверху.

Наран от неожиданности даже подскочил, и, с муштрой военного, принял боевую позицию, готовый к обороне.

– В чем дело? – его брови полезли на затылок, когда он увидел меня, лежащую на животе, на столе, а вокруг появились стулья из тех самых окружностей, что виднелись на полу возле стола.

Оказывается, когда я надавила на диск в центре столешницы, я стояла на одном из них и, активировав какой-то механизм, подняла их и себя заодно. И вот, лежу на столе и глаза испуганно таращу, не понимая, что случилось. Встретив взгляд куратора, прочитала в них что-то вроде «Опять! Неужели нельзя без эксцессов?»

– Там, где вы, иата! Одни неприятности! Неужели нельзя ничего не трогать?! Что вы снова сделали? – сработала его хорошо выработанная привычка костить меня по чем зря.

Я вообще, не понимаю, чего он на меня сердится? Я же тут только помогаю! Что бы они без меня делали? Еще сидели и мозги ломали, как дверь открыть. А я вот, быстро решила эту проблему. А теперь и стульчики выдвинула. Ну, подумаешь, на стол забралась. С кем не бывает? А он опять распыхтелся! Как же он меня уже достал! Лучше бы спросил, как я себя чувствую!

– Хорошо, что ваши усилия увенчались лишь этим! А если бы тут была какая-нибудь ловушка? – из его глаз разве что искры не сыпались.

Опять псешит! Ууу! Как же это мне надоело! Почему Лахрет ушел? Мне он здесь так сейчас нужен. Я даже потерплю его нежные приставания. А этого Нарана я, чем дальше, тем меньше могу выносить. Я, конечно, понимаю его обстоятельства, и то, что стала для него однажды обузой, когда он решил меня уломать лететь в атконнор. Но зачем же так часто меня ругать? Вспыхнув и слезши со стола, я одарила его обиженным взглядом и бросила ему:

– Неужели у вас, господин Наран, для меня есть только одни ругательства? Ничего хорошего не можете придумать? Я ведь могла пострадать! Почему вы не спросили сперва, что со мной? Цела ли я? Не надоело меня постоянно одергивать?

Мужчина дрогнул и осекся. Мигнул и пожевал воздух в замешательстве. Я присела на стул.

– О! А как вы это сделали? Откуда взялись стулья? – в проходе возник смотритель хранилища с огромным томом словаря, и изумленно уставился на обновления в помещении.

Зайдя, он уронил книгу на стол и продолжил глядеть на новое чудо.

– Это вы, иата, смогли раскрыть секрет? – ему не нужно было объяснять, кто сделал открытие. – Как хорошо! Теперь будет, где сидеть. А то, я так думаю, мне здесь придется провести немало времени в исследованиях и переводе! – милый человек, этот Зунг!

Я же не сводила взгляда с ощерившегося куратора. Он понял меня прекрасно и еще то, что сказать ему нечего. Я начала защищаться сама. Недовольно дернув рукой, он театрально развернулся к предмету своего предыдущего исследования, продемонстрировав, что не желает со много о чем-либо сейчас говорить. Зунг подошел ко мне и негромко спросил, как мы нашли эту комнату и открыли дверь? Я с удовольствием поведала ему без лишних подробностей наши поиски, после чего Зунг восторженно изрек:

– Как здорово, что вы с нами! Я всегда считал, что участие в исследованиях людей случайных и не сведущих в науке, весьма полезно! Они смотрят на изучаемый объект со стороны и видят то, что ученые не видят, - он искренне улыбался, излучая добродушие и восхищение.

Наран же бросал на нас из-под лба косые взгляды и ворчливо бубнил себе что-то под нос. Честное слово, похож на ворчливого старика из моего неизвестного прошлого! А Зунг – милашка! Мы с ним обязательно подружимся! И среди этих измышлений у меня громогласно заворчал желудок, абсолютно всем сообщив, что я хочу есть. Спросила у мужей ученых, не хотели бы они перекусить чего, на что они утвердительно закивали. Сбегав за кушаньями в столовую, я быстро вернулась обратно, где все принесенное мною вмиг истребилось голодными исследователями-археологами. Посидев еще с полчаса в тишине, нарушаемой невнятными ворняканиями мужчин, поняла, что я здесь лишняя, ибо ничего не тямлю в карском языке. Поэтому, после неясных мучений и болтнания ножками на стуле, я собрала грязную посуду, и, попрощавшись, ушла в опочивальню. Найдя там свою спящую красавицу, вытянулась рядом и заснула крепким сном, усиливаемым ферментами Забавы.

На следующий день добросовестно прогуляла физическую культуру, так как моя большая малышка вывихнула себе плечи, и сразу пошла на историю. Там Наран с видом не выспавшегося мученика и с помятым лицом задал нам самостоятельную работу на тему какой-то там войны. Я старательно написала про нее ровно две строчки, поскольку о ней ничего не знаю, кроме того, что между собой воевали два города за месторождение меди. Все. Кто победил, не помню. Сдала и вышла, не сказав куратору ни слова. Сидит, смотрит на меня волком, словно я у него почку украла. Злится. Или не выспался? Одно из двух. Выяснять не стала.