Елена Асеева - По ту сторону Солнца. Часть первая

Ослиноголовый был одет в короткую пурпурно-черную майку без рукавов, плотно входящую в черную, широкую юбку с прямыми, узкими, асимметричными складками, параллельно, объединенную со штанинами. Опускающиеся вниз багровой расцветки штанины, плотно охватывали не просто ноги, но и стопы со зрительно широкими пятками и вспять узкими носками. На груди у ослиноголового создания висело широкое ожерелье из красного золота, украшенное крупными белыми и фиолетовыми драгоценными камнями. Такие же широкие браслеты покрывали плечи, предплечья, запястья, там зараз переходя в пластины и кольца на длинных пальцах.

Ослиноголовый медленно отворил свой большой рот и с явственным раздражением сказал:

— Нет, я не стану выполнять выставленные условия, ваше величие, верховный правитель НгозиБоипело Векес, потому как это уничижает все наши ранее обусловленные в Великом Вече Рас договоренности.

Он, кажется, толком и не успел сомкнуть рот, когда внезапно яркий, недлинный луч света, прилетевший откуда-то сбоку разком воткнулся в его голову, рассекая ее на две части. Так, что в следующую секунду, верхняя часть головы соскользнула вниз, и, одновременно, вправо, плеснув во все стороны пурпурно-черную кровь.

Взгляд едва прошелся по брызнувшим во всех направлениях каплям крови, не успев толком задержаться на самой, накренившейся на бок, верхней части головы создания, потому что внезапно на смену каменному залу пришла приемная палата чертогов Аруна Гиридхари. Даша сразу ее распознала, так как бывала там и не раз. Стены в палате идеально ровные упирались во внутреннюю поверхность прозрачной из кварцевого стекла крыши, как и вообще в чертогах не имея потолка. Они были также плотно обтянуты белой тяжелой тканью с выполненными на ней растительными узорами из золотых и серебряных нитей с добавлением разнообразных по оттенку драгоценных камней. В основном показывающих длинные витые ветви, стебли, небольшие листочки и значимо крупные цветы. Сейчас на полу, покрытом широкими квадратными, плетеными половиками, напротив овального возвышения укрытого ярко-вишневым бархатом (где восседал негуснегести), поместился тот самый ослиноголовый, только одетый в розово-пурпурную майку, и оранжевую двойку: юбки-штаны. Он сидел на полу, сверху на расстеленной плотной, широкой, красной подстилке и слегка приоткрыв рот, говорил. Впрочем, до восприятия Дарьи долетел только последний кусок его речи:

— Для расы асгауцев очень важна эта встреча, ваше превосходительство негуснегести Арун Гиридхари. И мне хочется узнать ваше мнение, о том стоит ли верить верховному правителю НгозиБоипело Векес, или все-таки остеречься приема на его влиг-поте, — дополнил ослиноголовый, слегка качнув головой вправо.

И тотчас на место приемной палате чертогов пришел, словно навеянный со всех сторон черный густой дым, также мгновенно ставший вязким, студенистым, заслоняющим саму видимость происходящего, как и само дыхание. И Даша, стараясь избавиться от той склеенности, резко дернула голову вправо, в ту же секунду ощутив в самом диэнцефалоне нестерпимую боль, моментально распространившуюся во все тело, конечности и даже пальцы. Впрочем, ей удалось данным рывком изгнать вязкую тьму, на место которой явился белый плотный свет. Столь яркий, ослепительный, в оном немного погодя, она разобрала (даже не приметив открывшихся век) сияние диска Рашхат. Кожа внезапно покрылась крупными мурашками, будто вышедшими из-под ее покрова, опять же разком исторгнув из себя слизь, и тем самым сделав одежду напрочь мокрой. Еще не более мига и легкому трепетанию высыхающей кожи, пришло резкое сокращение мышц в конечностях, спине, шее, а после в грудной клетке попеременно застучали два сердца, поджимая единственное легкое, кажется, ко рту.

От испытываемой боли, выплеснувшейся в тело судорогой, свело и сам язык, небо во рту. Тем не менее, рывками бьющиеся сердца и вздрагивающее легкое выдавили из Даши громкий крик. Этот однократный вопль, как-то махом вытеснил слух, перехватил дыхание в носу и рту, притупил зрительное восприятие, словно юный авгур прикрыл глаза верхними веками. Впрочем, даже через такую смутность проступило нависающее лицо Ури с чуть шевелящимся вправо-влево мягким хоботком. Дарья все-таки преодолела давление в носу и по-велесвановски сказала:

— Фантасмагория, — звук, которому Арун Гиридхари научил ее сразу после «да» и «нет».

Лицо Ури немедля пропало, или это все же полностью пропало созерцание действительности, и вперед выступили моментально вспухшие голубо-зеленые капли, принявшиеся заполнять собой диэнцефалон и кружиться с ним в скором хороводе. И когда, казалось, тому плясу уже ничего не могло помешать, Дашино тело вроде как встряхнули, а перед мутностью, все-таки прикрытых, верхними полупрозрачными веками, глаз появилось лицо Аруна Гиридхари. Его нежные подушечки больших пальцев обоих рук стремительно прошлись по верхним векам, вскидывая их ввысь, внимательно исследуя, точно и сам диэнцефалон юного авгура, а после с еще большей мягкостью, очевидно, зараз огладили края ноздрей, щеки и грудь, снимая не только судороги, сухость кожи, но и восстанавливая биение сердец.

— Т-с, т-с, голубчик, — теперь прорезался и слух ссасуа, а голос негуснегести ласкательно, придавая насыщенность звучания отдельным словам, подпел плавной мелодией выводимой струнами гуслей. — Как я вас учил, досель расслабьтесь, подчинитесь, отдайтесь боли, доверьтесь правлению вашего диэнцефалона. — Ладони ассаруа медленно переместились в середину грудной клетки Даши и прикрыли ее глаза. — Ваши веки сомкнуты, голубчик, с тела спало напряжение. А днесь, представьте себе начало фантасмагории. Красную, почти рубиновую звезду, точку начала фантасмагории и доверьтесь мне.

И ссасуа вновь увидел, как в рубиновую звезду, как раз между ее лучиками воткнулся неожиданно явившийся справа тончайший, серебристый бур. И принялся накручивать на себя, вытягивая из тела Даши, фантасмагорию, все увиденное и всю испытанную ею боль.

Даша открыла обе пары век и первое, что увидела низкий стебелек, опушенный маханькими шаровидными головками бирюзовых листочков. Точнее было бы сказать — это один листочек имел ту самую удивительную шаровидную головку, зримо рассеченную вертикальными голубоватыми и вовсе нитевидными жилками. Бирюзовая головка зарилась прямо в правый глаз Дарье, потому как она лежала на этом боку, и была плотно спеленована влажной материей, называемой атишатра. Даша уже знала, что так делали, дабы кожа во время припадка лишившаяся слизи, могла восстановить процесс ее выделения. Атишатра снимала сухость кожи, стабилизировала выведение самой слизи и тем самым нормализировала состояние всего организма.