Варвара Мадоши - Морской закон, рыбья правда

— Хорошо, кроме одной, — покладисто кивнул Лин. — А теперь не расскажешь ли ты, когда мне удастся поговорить с Вождем? Или с одним из генералов?

— Так сейчас же! Я помню, что тебе сложно долго под водой, Мастер! Пойдем же!

Голова пропала из стенки воздушного пузыря, и сама стена сомкнулась, как будто и не прорывалась. Майя и прочие разом собрались в… «Косяк», — подумала Зура. Их сильные тела тенями среди огней помчались в один из боковых коридоров, и серебряный пузырь поплыл за ними.

— Теперь смотри в оба, акай, — тихо проговорил Лин. — Морской народ думает и в самом деле не так, как мы. Иногда сложно предсказать, куда вывернут переговоры. Если что-то пойдет не так, я постараюсь доставить нас обоих на поверхность. Может быть, потребуется и твоя боевая магия. И — будь готова задержать надолго дыхание по моей команде.

— А если мы сядем там в лодку, что им помешает ее догнать?

Лин как-то неприветливо улыбнулся.

— Я.

Зура не помнила, сколько ей было лет, когда брат раздобыл первый браслет.

Она еще не знала, что браслет ее: брат принес его для себя. Темный, незнакомый металл лежал широким кольцом на его ладони. Если присмотреться, казалось, что в глубине проскакиваю крошечные сине-фиолетовые молнии.

— Какая красота, акай! — сказала она. — Я видела такие на некоторых наемниках. Это мода такая?

— Не будь дурой, — веско сказал брат. — Это не мода, это магический предмет! Ты видела, некоторые воины могут находить спрятанное и отталкивать людей силой мысли?

— Да. Я думала, когда мы с тобой станем драться совсем хорошо, так, как они…

— Мы хорошо деремся, акай, — перебил ее брат. — Чтобы мы — да плохо дрались! Нет, акай, не поэтому нас не берут в банды.

(Зура тогда не знала, что в слово «банда» жители гериатских княжеств вкладывают бранную суть: для нее «банда» означало всего лишь компанию воинов, которые нанимались богатым и знатным в охрану или для какого-либо дела… но, впрочем, язык Империи Рона и ее сопредельных княжеств она тогда знала плохо).

— Все дело в том, что магия здешняя бывает двух видов, не то что у наших шаманок, — поучал ее брат. — Одна — у могучих магов, которые повелевают водой и воздухом, обводняют пустыню и служат королю, картелям или аристократам. Другая — у таких, как мы с тобой. У могучих людей, сильных телом и духом. Нужно только раздобыть магический предмет, и можно колдовать не хуже прочих. Этот я купил за золото у знающего человека.

— Да, акай, но как же ты его наденешь? — Зура рассматривала браслет, как зачарованная.

Браслет был очень узок: он охватил бы запястье ее брата, но тот едва ли пропихнул бы через него ладонь. Пожалуй, даже Зура не пропихнула бы, а у нее ведь руки были куда уже.

— Тот человек сказал, что нужно накалить его на костре, — с сомнением проговорил брат. — Тащи жаровню!

Тогда они жили уже не в развалинах, а снимали комнату в доходном доме. Отдельную, и поэтому жаровня у них была своя, ее не приходилось отбивать у десятка таких же как они в общем зале. Только хозяйка с кряхтеньем обязательно каждый вечер поднималась на второй этаж и скрипучим голосом напоминала всем постояльцам, чтобы не спалили дом.

Было еще тепло, но они раздули уголья, и брат положил браслет на решетку. Металл изменился почти сразу: сделался золотистым, теплым, засиял пригласительно и даже, кажется, стал шире.

— Ну вот! — довольно сказал брат, протянув за браслетом руку. Но, не успев схватить, он уронил браслет на пол, вскрикнув.

Крик был совсем не мужественный, но из уважения к брату Зура не хихикнула, только нагнулась подобрать браслет. На всякий случай она обернула ладонь полой кимары, но через ткань металл не казался даже теплым. Зура из любопытства коснулась его свободной — левой — рукой. Самым кончиком пальца, готовая отдернуть, если показалось. И охнула: браслет тут же разорвался, сделавшись золотистой лентой, метнулся по руке змейкой, обвил запястье и немедленно потемнел, показывая, что укрепился тут и никуда двигаться не намерен.

— Ух ты! — сказала Зура. — Я ему понравилась?

— Наверное, сломан, — с неудовольствием проговорил брат. — А я за него отдал два вырька [4] Вырек — золотая монета. Называют так по мелкой пустынной птице, изображение которой гравируется на обороте. Официально валюта империи Рона, имеющая хождение и в приграничных гериатских княжествах, именуется «гелот». ! Ну ничего, завтра разберусь с торговцем!

Но «разобраться» с торговцем не получилось, тот стоял на своем:

— Браслеты я делаю для всех одинаковые, — сказал он. — И все они одинаковые, пока заготовки. Раз ты не смог его взять, значит, тебе вообще магом быть не суждено. Обычные люди не могут даже коснуться тилидия, если его нагреть.

— Как это я не владею магией! — подступил к нему брат. — Сам же говорил: люди, которые сильны духом и телом! Разве я не силен и тем и другим?

— По-разному бывает, — уклончиво сказал торговец, но далее объяснить отказался. Зато перевел разговор: — Так если хочешь, я сведу тебя со знающим учителем для твоей сестры.

Да, стало быть, Зуре было больше тринадцати: ее уже не принимали за мальчика.

Брат был недоволен, но на учителя согласился.

— Смотри, Зура, — сказал он ей, — только мы двое тут настоящие люди. А значит, должны держаться друг за друга. Ты выучишься магии, я научусь, как быть помощником боевого мага — есть свои приемы и для этого. И мы с тобой наконец-то заживем, как людям пристало! Больше не будем лить за золото свою кровь — только чужую.

Зуре показалось, что после зала, освещенного огнем, они влетели или вплыли в куда более оживленную часть замка. Сопровождавший их косяк придворных «женщин» быстро разросся, появилось больше фиолетовых и синих тел. Некоторые носили на головах пузыри воздуха — маги или стражи, татуировок в такой толчее не разглядеть. Зура знала, что и остальных недооценивать нельзя. Под водой у морского народа точно больше преимуществ.

А может быть, ей только казалось, что тел стало больше. Она привыкла полагаться на зрение, слух и обоняние, но тут, под водой, все три чувства оказались почти бесполезны. Не разобрать было, кто и куда летел, и света почти не было, только редко на стенах мерцали сполохи огня. Они плыли по чему-то вроде галереи, в стенах и потолке которой через почти равные промежутки появлялись отверстия; в некоторых этих отверстиях бледнели желтые пятна солнца. Два раза их процессия оказывалась в крохотных помещениях, куда нужно было вплывать через люк на потолке. Потом люк под ними закрывался и открывался другой люк, наверху.

— Шлюзы, — пояснил Лин. — Все, что выступает над поверхностью воды, сделано только для того, чтобы проводить под воду вентиляционные колодцы. А тут, внизу, чтобы эти ходы не затапливало, устроена система шлюзов.