Варвара Мадоши - Драконье Солнце

— Черт побери! — я встряхнул ее. — Да успокойтесь вы! Я же ничего…

— Кевгестармель! — пролаяла она. — Ты… отвратителен! Ты — это он! Думал, я не вижу?! Я его жрица! Меня в огонь кинули, чтобы посвящение снять! А все равно — вижу!

Я замер. Жрица Кевгестармеля?… Сколько ей было двадцать два года назад?… Года четыре?… Больше?… Не поймешь — жрицы выглядят моложе обычных женщин, даже знатных: им ведь, как правило, не приходится рожать, и сносить тяготы замужества тоже не приходится. А посвящают их где как… При храме Кевгестармеля, вроде бы, чуть ли не с младенчества, по совокупности признаков… Или лет с двух…

В любом случае — да, она могла быть посвященной жрицей. А жрице остаться без бога… даже не знаю, что это такое и с чем это лучше сравнить. Я ведь жрецом никогда не был. Но отверженных видеть приходилось: психи лепечущие, калики перехожие — вот что они такое. И не более.

Фильхе же вот… выжила. Перестроилась. Присягу другому богу дать сумела… наверное, о девочке позаботился кто-то из жриц постарше. Но…

Скорее всего, я задумался задумался и ослабил хватку. Фильхе вывернулась — и ударила меня ногой в пах. Мало того, что у меня от такого удара все перед глазами поплыло, так я еще и упал на пол и… Да, наверное, тут-то и пришла бы моя смерть. Какое-то время я от боли вообще ничего не видел. Но почему-то никто меня не убил. Когда зрение вернулось, я увидел Фильхе, торопливо надевающую сердех.

— Держи, — она кинула в меня камизой — моей собственной, между прочим. — Поторапливайся.

Я ругнулся.

— Фильхе, ты же только что…

— Это не Фильхе, — отрезала она. — Точнее, то была Фильхе, а я — не она. И вообще, извини. Теперь-то уж больше такого не повторится. Во-первых, я ее проконтролирую, а во-вторых, я с ней объяснюсь. Ох, что за дикая женщина! Не могла раньше дать понять!

— Ты о чем? — как идиот, я сидел на полу, комкая камизу и почему-то не в силах сообразить, с какого конца ее надевать. — Вас что, две сестрички-близнеца? Вы меняетесь, когда я моргаю?

— Не говори глупостей! — Фильхе вздохнула, как-то уж очень знакомо. — О боже настоящий, Стар, ты же про Вию все знаешь теперь! Мог бы и догадаться!

— Ты… — у меня в голове наконец-то начали шевелиться колесики — как в часовом механизме — и, наконец-то, в правильном направлении. — Так ты не одна в этом теле?!

— Именно, — сурово кивнула Фильхе (или кто там?!). — Нас двое. А теперь, если ты протянешь еще немного, мы не успеем помочь твоему другу-звездочету.

— Откуда ты знаешь?… — я наконец-то разобрался и принялся натягивать камизу… как вскоре выяснилось — задом наперед, но такие мелочи меня уже не особенно волновали.

— Ты меня до сих пор не узнал? — горько спросила Фильхе. — Так я и знала, чего еще от тебя ждать! Намекали тебе, намекали, а ты… ты никогда меня не любил!

С этими словами она отвернулась и сложила руки на груди.

Я замер со штанами в руках.

— Агни? — тихо спросил я. — Ты и так можешь?!

— Ну разумеется! — она сердито обернулась. — Я же дух! Дух! У меня есть что-то вроде плоти, но это не настоящее тело! Сколько раз я тебе рассказывала, как я в деревьях ночевала?! А люди куда более податливы, уж поверь!

— Черт… — только и мог сказать я.

— Ты ведь не хочешь, чтобы со звездочетом что-то случилось, верно? — спросила Агни по-прежнему холодно. — Он тебе нужен, верно? Ну вот, а с ним случится, если ты не поторопишься. К нему какой-то вампир пристал.

— Вампир?! Это еще кто?!

— Долго объяснять. Ладно, может, не вампир, но какая-то нечисть точно. А он ни сном ни духом. Давай-давай, собирайся, со мной мы его быстро догоним. Кстати, кто такой черт?

— Кто-то вроде духа предков… — слабым голосом сказал я. — А хрен — это такое растение… Агни… но зачем?! Почему?!

— Потому что! — припечатала она. — Мне так захотелось. Ясно тебе?! Ну поторопись же ты, ради всего святого! А за эту женщину не волнуйся. Больше она тебе беспокойства не доставит.

Я уже накинул котту, даже эти жуткие пуговицы на рукавах застегнул и теперь подвязывал пояс. Голова шла кругом, решительно отказываясь воспринимать реальность, но я на нее прикрикнул: ишь чего, глупая!.. Потом будешь капризничать, сейчас дело надо делать.

— Агни… — вдруг вырвалось у меня, когда мы уже готовы были выйти за дверь домика. — Скажи… ты меня любишь?…

Она сердито посмотрела на меня снизу вверх… глаз было не видно в темноте, но я знал, что они сухие и блестящие. Вот просто знал.

— Естественно, — ответила Агни сердитым голосом жрицы Фильхе. — А то как же. Почему еще я с тобой вожусь, идиот ты несчастный?

— Я тоже тебя люблю, — сказал я очень тихо, коснувшись ее плеча кончиками пальцев. — Тебе бы лучше остаться здесь.

— Мне эта нечисть ничего не сделает, — она дернула плечиком. — Максимум, тело убьет. Так я другое себе найду, получше. И помоложе. А ты без меня звездочета не найдешь. Пойдем.

Она решительно повернула ключ в висячем замке и заспешила прочь по переулку. Я последовал за ней, попытавшись что-то сказать насчет того, что совершенно не хочу, чтобы это тело убивали — Фильхе и так из-за меня настрадалась — но почему-то не смог. Видимо, мы рванули слишком быстро. Потом почти побежали… мне пришлось придерживать Косу рукой, чтобы не била по ноге. Наконец мне удалось все-таки поймать Агни за руку, крепко сжать ее длинные ловкие пальцы и шепнуть ей на ухо: «Я все равно буду защищать тебя. Всегда. И попробуй только подставиться. Или там с телом этим что сотворить…»

— Тише, — Агни вдруг остановилась, она совершенно не слушала меня. Поднесла руку ко лбу. — Тут… я не могу их найти! Куда они пошли?… Ах, как следы путает…

Она присела на корточки и начала водить рукой над грязной мостовой, будто слепая.

— Ты что, пытаешься их учуять? — спросил я.

— Да, — она кивнула. — Раньше-то я Большого чуяла отовсюду… Но теперь это тело… оно как шоры на глазах… Может быть… — она задумчиво кинула взгляд на меч на моем поясе.

— Ни в коем случае, — сурово сказал я, сразу сообразив, что она собралась делать. — Сама же сказала: ты с этой женщиной договоришься. Договоришься, а не убьешь! Я не желаю, чтобы она и жизнь из-за Кевгестармеля теряла!

Агни открыла рот — может быть, чтобы язвительно сообщить: мол, жизнь в теле, занятым чужим разумом, хуже каторги, — но изменилась в лице и сказала явно совсем не то, что собиралась:

— Почуяла! Они близко! Но… — она подняла голову и посмотрела на меня, сдвинув брови. — Это не вампир… совсем не вампир. Это…

— Бог? — резко спросил я.

Она вскочила, отшатнулась.

— Нет! Нет, не скажу! Ты погибнешь! Погибнешь, или выпустишь бога!

Я шагнул к ней. Был я зол в тот момент неимоверно. Сказать, нет?… Если она хочет быть со мной, она никогда не должна решать за меня. Никогда. Или сама поймет?… Потому что если я произнесу это вслух, она может очень серьезно обидиться: саламандры — существа свободолюбивые.