Тэмра Пирс - Круг Раскрывается: Уличная Магия

«Браяр», ‑ прошептала какая-то её часть. «У него есть имя. Растительное имя. Звать его по-другому — глупо».

Конечно, она знала людей с именами: Силья, старая Ки́нлинг, говорившая на языке родины, слепой Ладу, который предупреждал жителей улиц о прохождении банд работорговцев. Но имена казались более важными с… Браяром и Розторн. Как-будто слова могли изменить её жизнь.

«Я не хочу менять мою жизнь», ‑ непокорно подумала Эвви, пересекая мост над Улицей Крапивников. На секунду она остановилась посмотреть вниз на переулок, который вёл в логово Верблюжьих Потрохов. Ей бы хотелось узнать, как у них дела, присоединились ли они к Гадюкам. У неё было такое ощущение, будто Па́хан Браяру не нравился их выбор, но она сама аплодировала их здравому смыслу. Нельзя было выжить в трущобах Чаммура, если ты не мог научиться сгибаться прежде, чем сломаешься. Странно, что растительному волшебнику это не известно. Но это ж растения — коварные дробящие камни паразиты, которые раздирали на части любые камни, в которые им удавалось запустить корни. Они походе никогда не осознавали, что иногда лучше быть тихими. Пока ты живой, будут новые возможности для сопротивления.

Не увидев следов Потрохов или Гадюк, Эвви двинулась дальше. Ей было тревожно, не смотря на поднимавшиеся впереди городские высоты, окрашенные послеполуденным солнцем в цвет пламени. Раньше вид этих возвышавшихся каменных рифов всегда успокаивал её, давал ей ощущение безопасности: поэтому она и пришла сюда после побега от своего хозяина. Пусть другие жалуются на запахи и крошащиеся стены и потолки в жилищах, которым была уже тысяча лет. Внутри этих скальных холлов и коридоров Эвви была в безопасности.

Но теперь она знала, почему она всегда была в безопасности, и знание её потрясло. У неё действительно была магия, и она могла научиться заставить камень относиться к ней ещё лучше. Это было бы неплохо. Камень, в отличие от людей, был постоянен. Камень был везде, во всём своём разнообразии. Кто знал, что она сможет с ним сделать, если научится надлежащей каменной магии?

Единственная проблема — чтобы узнать больше о камне, ей придётся постоянно общаться с большим числом людей, чем она общалась годами. Па́хан Браяр был вроде ничего, для растительника, но учить её будет не он. Незнакомец, который жил во дворце — он будет её учить. Эвви не была уверена, что ей это было по душе. Что если настоящий каменный маг будет насмехаться над её незнанием? Па́хан Браяр просто говорил ей, что делать, и если она не знала, то показывал. Он полагал, что она не будет отставать. И она ведь не отставала весь день? Даже когда неотставание подразумевало такие странные вещи как нагревание камней, новая одежда и еда. Она не была уверена, что натёршие ей ноги сандалии ей нравились, но чистая одежда чувствовалась на коже здорово, а еда в животе — ещё лучше.

Она вытащила из-за пазухи свёрнутый платок и проверила его содержимое — целый пирожок с мясом, и половинки других. Она не смогла доесть всё, что он купил. С солёной рыбой и остатками вчерашнего пиршества они с кошками сегодня хорошо поужинают.

Будет ли этот незнакомый маг кормить её так, как это делал Па́хан Браяр? Па́хан Браяр когда-то был фукдак . Он понимал насчёт еды. Как может дворцовый человек хоть что-то знать о голодании и поедании отбросов, когда целый пирожок считался пиршеством?

Она спустилась вниз и потрусила через Рынок Потерянных. Она была настолько занята своими мыслями, что не заметила следовавших за ней Гадюк, которые держались далеко позади, на случай если она обернётся.

Браяр взял поводья своего коня.

‑ Ты будешь поосторожнее с ней говорить, если она придёт раньше, чем я вернусь? ‑ взволнованно спросил он у Розторн. ‑ Знаешь же, ты пугаешь людей.

‑ Я её не спугну, ‑ сказала ему Розторн. ‑ Я буду доброй как её собственная мать.

‑ Не надо, ‑ ответил Браяр. ‑ Её собственная мать продала её.

Он прищёлкнул языком, заставив коня тронуться вверх по Улице Зайцев. Возможно, ему следует волноваться не о том, что Эвви может вернуться раньше него, но о том, что она может не прийти вообще. Если она не вернётся, ему придётся выкорчёвывать её из этих каменных туннелей, о чём он даже не хотел задумываться. Придётся просто надеяться, что она вернётся ради бесплатной еды.

Его маршрут пролегал через Рынок Потерянных. В такую рань были открыты только несколько киосков, но признаки незаконных дел были повсюду. Дозорные свистом предупреждали о появлении в поле зрения Стражи; люди воровато оглядывались и ещё более воровато прикарманивали товары, а редкие покупатели включали себя не только бедняков, но и зажиточных горожан. Он был бы рад побродить здесь, но здравый смысл его осадил. В нынешней своей одежде, на хорошем коне, он лишь привлёк бы внимание грабителей и воров. Тот факт, что они нарвались бы на неприятности, мало помог бы Браяру, если бы на него ополчилась вся округа.

Вместо этого он последовал по Триумфальному Пути на юг, наблюдая за каменными высотами по левую руку. Они были настоящим Чаммуром, его тысячадвухсотлетим сердцем. Такой возраст должен был Браяра впечатлить. Вместо этого он вызывал мурашки по коже. Все поры города дышали изнеможением. Камень устал; Розторн сказала, что земля устала. Как долго могли протянуть уставшие места? В день их экскурсии по городу, сразу после прибытия, Розторн заметила, что одно хорошее землетрясение его прикончит. Посвящённый Земли, служивший им гидом, мертвенно побледнел и умолял не повторять этих слов.

Покачав головой, Браяр пустил коня рысью. Чем раньше он вернётся на Улицу Зайцев, тем лучше он будет себя чувствовать.

Его поездка вверх по Дворцовому Пути до цитадели амира была длительной и дорогостоящей. Каждый раз, когда его останавливал стражник, Браяр отдавал серебряный чам — монетой достоинством в пять серебряных давов — в качестве взятки, чтобы ему позволили продолжить путь. Его кошелёк сильно полегчал к тому времени, как он добрался до цели, и слуга проводил его в приёмную Джебилу Стоунслайсера.

Как только слуга удалился, Браяр оглядел себя с ног до головы. Он являлся олицетворением преуспевающего молодого человека среднего класса в своей кремового цвета рубахе и тёмно-зелёных мешковатых штанах. На нём снова была надета его любимая накидка. Он был рад тому, что был одет так же хорошо, как одевались многие дворяне его возраста, а может и лучше, потому что его окружение буквально дышало богатством и престижем. Мраморные стены Стоунслайсера были покрыты ажурной резьбой и выложены каменными цветами; шёлковые половики со сложными узорами согревали холодный мраморный пол. Несколько жаровен притупляли утреннюю прохладу. Браяр был рад теплу: осень наконец начала накрывать город, а его шёлковая накидка согревала хуже плаща.