Татьяна Садыкова - Возвращение к истокам (СИ)

В этот момент в комнату ворвались опоздавшие спасители. Они изумленно воззрились на открывшуюся картину: я - прижат к полу да так, что с трудом мог приподнять голову, Лира сидит на моей спине и шокировано взирает на мой парик.

- Она ей скальп сняла! - взвизгнул Микио, нарушив затянувшееся молчание.

- Что здесь происходит? - выдал умную мысль Филгус.

- Слезь с меня, - приглушенно прохрипел я. - Дышать трудно…

Дышать и вправду было трудно - снизу давила фальшивая грудь, сверху - совсем нелегкая Лира. Я чувствовал себя между молотом и наковальней и явно пожалел о своем “третьем размере”.

С меня, слава Великой, наконец-то слезли. Я, потирая отбитый копчик, возмущенно вырвал из рук жены друга свой парик и вновь нахлобучил его на голову. Тоже мне, ревнивица отыскалась. Сперва бьет, а уж потом интересуется, кто это.

В то время как я разбирался с париком, она недоуменно разглядывала меня, словно пытаясь высмотреть какие-то только ей видимые черты лица. Видимо нашла, раз покаянно защебетала:

- Ники, милый, прости меня, дурную! Но… почему ты так выглядишь? - она сурово глянула на замерших в дверях мужчин, особо задержав взгляд на Микио. - И чья это была гениальная идея переодеть его в женское платье?

Они красноречиво посмотрели на меня. Предатели.

Лира растерялась и обратилась ко мне:

- Ники, ты пил? Или опять объелся шоколада?

О, Великая. И почему сегодня меня об этом спрашивают уже второй раз? Отвечать на ее вопросы я не стал, а просто, протолкнувшись через загородивших проход мужчин, пошел в кабинет Филгуса. Не говорить же ей, что я собирался проникнуть в монастырь, чтобы найти Ирен? Я почти уверен, какая последует реакция - восторги и романтичный щебет, а к вечеру уже вся столица будет знать, что некто Никериал Ленге надел женское платье на тайное свидание с принцессой.

***

День выдался на удивление жарким: нещадно палило летнее солнце, воздух был тяжелым, душным, словно перед проливным дождем с грозой, но на небе не было ни облачка. Я и Риэл шли пешком по сельской дороге и в целом, несмотря на летнюю духоту, картина перед взором предстала идеалистическая - стрекотали кузнечики, прячась в высокой зеленой траве, жужжали пчелы, собирая с цветов пыльцу, по небу щебеча, пролетали птицы. Дорога посередине проросла травой, была вся в колдобинах и ямах; она проходила через широкое поле, на котором селяне даже в такой зной были погружены в работу. Нам попалась семья, где отец с матерью грузили вилами на телегу сено, а их дети, хохоча, с удовольствием его притопывали ногами, превратив скучное занятие в игру.

Риэл умирал от жары под плотным кафтаном. Я видел, как он сильно ему хотелась снять душную одежду и пощеголять весь оставшийся путь, сверкая своим торсом и отвлекая бедных селянок от работы, но пришлось ограничиться лишь расстегиванием пуговиц. Я слышал, как он недовольно бурчал себе под нос, смахивая со лба капельки пота рукавом и поудобнее устраивая на спине лютню, что я мучитель, эксплуататор и вообще, очень плохой человек. Но что поделать. Если расстегнутый кафтан можно было простить, но вот снять его, оставшись в простой холщевой рубахе - нет. Рисковать всем делом, если монахини увидят нас в “неблагочестивом” виде и не впустят к себе, я не мог. От этих женщин я не знал, что ожидать, и так, недовольно косился на Риела за то, что он ослушался моего приказа и добавил своими действиями безупречному образу эдакую фривольность. Попробуй перед монахинями пройдись в расстегнутом кафтане или еще хуже - без него, так назовут бесстыдником и заклеймят нарушителем моральных устоев. И я не преувеличиваю - сами-то они даже в жаркое лето ходят в наглухо застегнутом черном платье с высокой горловиной и платке с чепцом, полностью закрывая волосы и устраивая своим волосам жаркую баню.

Кстати, о бане. По-правде сказать, мне и самому было нелегко. Я наложил на одежду чары охлаждения, но вот от солнца они не спасали - голову нехило припекало, под накладной грудью было жарковато и хотелось снять их, чтобы почесаться, ибо эти орудия пыток нестерпимо кололись. Но хуже было другое, ибо я резко осознал, что быть магом - это быть хилым существом, которое уже через жалких несколько миль пешком готово задыхаться от усталости. Я не привык столько ходить, предпочитая пешим прогулкам телепортацию, да еще в таком темпе, который задал вор и быстро выдохся. Более выносливому вору все было нипочем, он еще и откровенно злорадствовал над моими страданиями и предлагал устроить “изнеженной барышне” привал под тенечком. Я бы огрызнулся и приложил бы этого нахала заклятьем помощнее, но тратить силы не хотелось, а гудящие ноги занимали все мое внимание. Тогда я дал себе зарок после этого путешествия плотно заняться физической подготовкой и главное, больше ходить, а не слабовольно пользоваться порталами.

После того, как Микио доработал наши образы, и мы обговорили свои легенды, я и Риэл покинули гостеприимный дом Фила. Монастырь имени Евлампия Мученика находился, примерно, в двух неделях пути от столицы. Не так уж и далеко, если рассматривать возможности портального перемещения. Предполагалось, что мы переместимся в Кирстон, как ближайший город от монастыря, а после - отправимся пешком, минуя по пути несколько деревень, благо дойди до заветной цели можно было за пару часов. Дойти то было можно, вот только кто знал, что коней в этом провинциальном городе было не найти - хорошо, что площадка для телепортов была, - а дорога, по которой мы пошли пешком, оказалась совсем не четой главному королевскому тракту. Карт этих мест не было и в помине, так что спрашивать дорогу приходилось мне. “Девушке” сенокосцы не отказывали, да вот только услышав, куда я держал путь, всячески пытались меня отговорить от якобы самой страшной ошибки в моей жизни.

- Зачем же тебе в монастырь, красавица! - восклицал третий мой поклонник, отчего стоящий на дороге Риэл тихонько похихикивал в кулак. - Давай к нам в село, мужика нормального тебе подыщем, да эта дурь из головы вмиг вылетит!

А некоторые я прямо на поле предлагали руку, сердце и единственную корову-кормилицу Зорьку, да так настойчиво и горячо, что разрушать их надежды с каждым разом становилось все тяжелее. Их уже не останавливал даже мой гипотетический “жених”, “ребенок в утробе” и “страшная болезнь из-за неумного распутства”. А когда убедить упертых баранов в том, что наши судьбы никогда не будут соединены, все же удавалось, они давали весьма нечеткие указания куда идти, вроде - по этой дороге до коряги, а потом в лес. Угу. В лес. Пугать окрестного лешего своим нелепым видом. Но одно я знал точно - мы шли в правильном направлении.

К вечеру жара стала невыносимо душной, а после резко спала. Пронизывающий до костей ветер нагнал на небо тяжелые грозовые тучи и грянул ливень. С молниями и раскатным громом. Мое платье моментально превратилось в тяжелую тряпку, мокрая от пота и дождя спина вмиг заледенела от нещадных порывов ветра, ноги по щиколотки утопли в грязи, хотя парик держался молодцом, ибо после показательного снятия “скальпа” женой друга, Микио решил буквально прилепить его к моей голове специальным заклинанием. Словом, до монастыря мы дошли злющие, мокрые и очень усталые. Нет, конечно, ливень был моему плану только на пользу, да вот чувствовал я себя от такого подарка судьбы весьма паршиво. Честно сказать, под проливной дождь мне не доводилось попадать очень давно - уж специфика деятельности позволила избегать эдакой незавидной участи, да и когда попадал под дождь, пользовался весьма полезным “воздушным щитом”. Это заклинание было, конечно, защитой от заклинаний и стрел, но и как зонт проявляло себя неплохо, держась против “атак неба” весьма стойко. Сейчас же его использование могло серьезно меня подставить - как же объяснить сухую одежду в ливень?