Нина Лукинова - Два цвета неба

— Тогда беги!

— Что? — отстраняясь, испуганно спрашиваю я, переставая понимать логику его действий.

— Теряешь время, быстрее! — продолжает громче шептать он, указывая рукой в направлении за высоким зданием. — Что же ты застыла?! — и как назло не могу сдвинуться с места, словно вросла ногами в землю, подобно корням дерева, не в силах пошевелиться, как бы ни старалась.

Секунды промедления, как много иногда они значат, ведь иногда от нескольких коротких мгновений зависит целая жизнь, и кто знает, как потечет история, промедли ты лишнее мгновение? Не задумывалась об этом до того момента, когда тяжелые деревянные двери с треском распахнулись, высыпая на стремительно чернеющую улицу жителей Невара. Словно хищники, готовые к атаке, они выстроились на каменном крыльце, сверкая холодными безжалостными глазами. На лицах мужчин и женщин, кажущихся в неярком освещении факелов в руках белесыми бельмами, читается хладнокровная решимость. Чувствую, что сегодня ночью они намерены выполнить задуманное, и выполнить хорошо.

Толпа немного расступается, образуя небольшой проход, по которому проходит дедуля Мот, ставший в свете огня еще больше походить на ожившую иссушенную черносливину с лихорадочно блестящими глазами. Указав на меня длинным костлявым пальцем, старик прокричал звонким голосом, врезавшимся гвоздем в ночную тишину.

— Схватить приходящую! Схватить лже- Богиню, как велели Создатели, как делали наши предки во искупление грехов наших, и как делаем мы! — проревел он. Наконец, после этого я отмерла, резко рванувшись с места, не разбирая дороги, а следом понеслась ревущая толпа.

Бегу без оглядки, слыша за спиной их яростные крики, чувствуя мерцающий жар факелов, становящийся все ближе, все пугающей, и на секунду кажется, что я вернулась в пустыню, убегаю от чудовищных кановаров- ящериц с человеческими головами и руками, а они нагоняют все быстрее, злее и отчаянней. Потому что толпа за спиной меньше всего походит на людей, они превратились в жестоких животных, монстров, жаждущих крови. Тени домов сменяют ветвистые тени деревьев, ставшие чернее ночи, ожившими демонами, выпущенными самим дьяволом мне в погоню, и до ужаса все походит на кошмарный сон. Ощущение дежа вю усиливается с каждой секундой, от нарастающего страха сбивается дыхание, и когда думаю, что конец этого кошмара будет не из лучших, неожиданно падаю в подвернувшуюся под ноги яму, болезненно ударяясь всем телом.

Приземлившись на что-то твердое и хрустящее, не сразу понимаю, что ревущая толпа пробежала мимо, всего в нескольких метрах рядом. И только, когда крики погони стали удаленным эхом, перевожу дыхание, тяжело выдыхая скопившийся в легких воздух. Предметы неприятно хрустят под коленями, впиваясь в ладони острыми осколками, когда я как можно тише и осторожнее переползаю дальше от края ямы, надеясь, что никто из отставших не услышит и не вернется проверить.

— Что же это за черт… — одними губами выговариваю я, испугавшись, насколько громко прозвучали слова в могильной тишине. Нащупав в кармане зажигалку, которой, видимо, местные не придали особого значения, обыскивая карманы куртки, робко чиркаю пальцем по кремню, моментально закусив ладонь от накатившего липкого ужаса, скрывая рвущийся наружу крик и крепче вжимаясь спиной в землистую стену.

В неясном свете крошечного пламени на меня уставились сотни человеческих черепов, смешанных с костями. Руки, ноги, остатки хребта и ребер, некоторые цельные, некоторые раздробленные, свалены в пугающей высоты кучу глубокой ямы, около десяти метров в диаметре, как выяснилось позже. Вот, откуда хруст— кости! Тысячи, миллионы костей сотен людей. Пустые черные глазницы угрожающе вглядываются в душу, пронзая холодом само существо, кажущиеся в темноте армией Апокалипсиса. Вот сейчас они поднимутся на костяные ноги и пойдут вершить Страшный Суд.

Закусив ладонь еще сильнее, чувствую во рту солоноватый привкус крови, но к удивлению боли нет, ее заменили шок и страх, зато немного прихожу в себя, составляя мысли в единую картину. Перебираясь еще немного вперед, вглядываюсь в кости, освещая их светом зажигалки, и чувствую, как холодный пот стекает по спине. В темноте все показались одинаковыми, но при ближайшем рассмотрении кое-где видны следы человеческих зубов, некоторые обожжены до состояния черных головешек, а многие превратились в пожелтевшую от времени труху.

Ужасная догадка пронзает сознание раскаленной иглой настолько сильно, что вновь захотелось кричать от ужаса, чтобы не сойти с ума. Кановары бы не оставили таких аккуратных следов, лично видела, как они разорвали сородича на части острыми как бритвы зубами, да и след на моей ноге мало напоминал человеческий укус, значит.… О, Создатель! Это делают они, эти люди! Съедают, съедают, съедают их! А вот кого- своих мертвых, или приходящих? По разной давности костей склоняюсь ко второму варианту, и мощная волна животного страха стрелой пронзает голову.

— Я попала в логово каннибалов, что может быть веселей! — тихо произношу я, пытаясь сдержать льющиеся из глаз слезы, чтобы хоть как-то отвлечься. — Чертов дурдом!

Вдоволь насмотревшись на варварски сваленные в кучу останки, осторожно вылезаю на другой стороне ямы, что потребовало больших усилий, потому как стенки оказались высотой с меня ростом, больше к метру семидесяти. С трудом подтянувшись на руках, даю себе небольшую передышку, чтобы выровнять дыхание, и, обернувшись назад, замечаю разбросанные по темноте факелы, обшаривающие город. Яркие вспышки огней мигают, словно светлячки в темноте, с той лишь разницей, что безобидные насекомые не собираются тебя убить. Присев на корточки, пригибаясь к земле как можно ниже, боясь, что даже блик тени может меня выдать, медленно двигаюсь гусиным шагом прочь от города. Забавно, но оказаться одной в пустыне сейчас пугает меньше всего. И вот, когда разум медленно начал радоваться удавшемуся побегу, за спиной переводится затвор пистолета, и незнакомый мужской голос жестко говорит.

— Встань и подними руки вверх! И не вздумай делать глупостей, приходящая, получишь пулю в руку. — приходится подчиниться, медленно поднимаясь и держа руки перед собой. К удивлению замечаю в темноте, что голова мужчины перемотана повязкой, а краешек выступает из-под шляпы, съехавшей на бок.

— Ларри… — узнаю в нем распластавшегося на камне морской звездой. — Не делай глупостей, — тихо говорю ему, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, хотя сама дрожу от страха.

— Глупость сделала ты, когда опорочила имя Богини! — яростно отвечает он. — Дедуля Мот все рассказал нам! Ты всего лишь самозванка, испытывающая на прочность нашу веру! — восклицает он. — А теперь заткнись и шагай!