Ненси Верайн - Меч Бури

Внезапная, как падающий на жертву сокол, или лениво-медлительная, как подстерегающий добычу лев, смерть постоянно жила в этой сырой могиле, иногда хватала его своими холодными лапами и тащила через черные ворота в королевство, где воздух ледяными зубами грыз его легкие.

Хаук давно потерял счет своим смертям и только лежал в темноте, видя свои сны скользящими по грубому камню стены.

Он видел волшебный лес. Квалинести, зеленая и тенистая родина эльфов, залитая медово-золотистым солнечным светом. Как сон во сне, по прогалинам и рощам шел Тьорл. Это видение посещало его постоянно. Продолговатые голубые глаза, которые так хорошо знал Хаук, – глаза друга. В них жили боль, печаль и еще едва ли не смирение. Тьорл шел по тропам, известным только эльфам, и внимательно смотрел по сторонам.

Сон налетал, подобно приносимому ветром дымку, и однажды Хаук снова очутился в таверне в Старой Горе. И снова ему улыбалась девушка с медно-рыжими косами и зелеными, как молодые листья, глазами.

«Но, – подумал он, – она мне тогда вовсе и не улыбалась, она только отстранялась от меня, она боялась меня, а потом вдруг, разгневавшись, плюнула мне в глаза. Потом, когда гнев Прошёл, в ее глазах появилась жалость. Но не улыбка». Улыбки ее он не видел. Никогда.

Как ее звали? Этого он никогда не знал.

Он пристальнее посмотрел на стену, пытаясь опять увидеть сон и во сне – ее лицо и разглядеть его пояснее. Она была высокая. Лишь на ладонь ниже его. Девушка. Барменша. Как же ее звали?

Картина на стене задрожала. Он вспомнил, что Рилгар не должен видеть эту девушку, и стал стирать ее изображение со стены.

«Так, значит, высокая», – продолжал думать Хаук, когда сон вдруг снова стал виден отчетливо. Она появилась внезапно, как охотник, с мечом на боку, в плаще цвета ее глаз, в охотничьих кожаных брюках цвета грозового неба.

Девушка-охотник, как же тебя зовут?

Когда он задал ей свой молчаливый вопрос, она повернулась, лицо ее побледнело, а изумрудные глаза потемнели. Она удержала его руку ласковым приветливым жестом. Холодный свет блеснул на сапфирах и золоте рукояти меча.

Она носит его меч, который Рилгар называет Мечом Бури.

Белая горячая боль ударила его по глазам, по скулам, по спине, стерла сон со стены. Хаук закричал от горя по убитому сну, и крик эхом прокатился по его тюрьме.

Кто-то высоко держал фонарь, яркий свет лился на пол. Во тьме за фонарем послышался старый и сухой, словно у мертвеца, голос:

– Он не должен получить его. Не должен. Хаук узнал голос. Он часто слышал его смеющимся или рыдающим в своих снах, когда умирал. Вновь почувствовав боль, Хаук застонал и задал вопрос, на который никогда не получал ответа:

– Кто ты?

Раньше голос всегда исчезал, как только он задавал этот вопрос. Но в этот раз он не исчез.

– Он не должен владеть им. Давай, мальчик, поднимайся! Поднимайся! Хаук не мог подняться. Покрытые шрамами, узловатые, дрожащие руки коснулись его лица.

– Мой Меч Бури, он хочет взять себе мой Меч Бури! Он думает, что нашел его, мальчик. Он полагает, что нашел!

Страх пронзил Хаука. Струйки дыма от масляного фонаря напоминали колыхающиеся знамена смерти. Оранжевый свет плескался в темноте. Хаук повернулся на спину и посмотрел в лицо гному. Длинные нечесаные седые волосы свисали ему на плечи. Густая спутанная борода опускалась почти до пояса. Слезы текли по его лицу, ужас был виден в его карих глазах.

Собрав все остатки сил, не обращая внимания на боль, Хаук поднял руку. Схватил гнома за запястье.

Пещера следовала за пещерой; каменные стены высоко взлетали вверх, сливались с исчезающими в темноте потолками; холодный, тяжелый запах застоявшейся воды, запах камня и земли царил в бесконечной цепи пещер.

Он был сильным, этот гном, казавшийся таким же древним, как сами горы, в которых он прожил всю свою жизнь. Он вздыхал каждый раз, когда ему приходилось нести Хаука на себе или тащить его за руку. Ему было нелегко нести Хаука, но он не роптал. Он должен был унести Хаука из тюрьмы в какое-то место, до которого, по его убеждению, руки Рилгара не смогут дотянуться.

И вот наконец они доползли до последней пещеры. Гном положил Хаука на набитый соломой тюфяк у дальней стены, этот тюфяк после каменного ложа в тюремной камере показался Хауку пуховой периной. На стенах пещеры имелись светильники, язычки огня дрожали – значит, здесь была даже вентиляция.

Гном старался ничем не побеспокоить Хаука, не нарушить его покой. Он, что-то тихо бормоча себе под нос, обошел пещеру, нашел какую-то еду и несколько фляжек с водой. В центре каменной комнаты стояла небольшая жаровня. Время от времени гном подходил к ней, подсыпал угля и при этом каждый раз оглядывался на лежащего Хаука, его непрерывное бормотание становилось уже почти неслышным.

Хаук разглядывал его, стараясь делать это незаметно. Старые карие глаза были явно безумными, но сейчас в них поблескивало что-то доброе и сердечное, отгоняющее боль, тоску и страх. Хаук не знал, почему он оказался здесь, и пока был не в силах расспрашивать таинственного гнома.

Мало-помалу, как наступающий на берег прилив, к Хауку возвращались силы. Что ж, надо терпеть. Пока. Когда он наберется достаточно сил, к нему вернутся его гнев и ненависть. А сейчас он должен терпеливо ждать, когда он сможет отомстить Рилгару за все.

И тогда он поднимется и вырвет сердце из груди подлого ублюдка и разобьет его о камни.

Станах левой рукой поднял правую, сломанные пальцы которой казались тяжелыми, бесчувственными кусочками металла. Ноги плохо слушались его; когда, поддерживаемый Кембалом, он сделал первые неуверенные шаги, то чуть не упал. Глубоко вздохнув, он двинулся к выходу из пещеры. Кембал стал уверять, что он скоро восстановит силы.

Добравшись до выхода, Станах прислонился к каменной стене и посмотрел на реку. Он надеялся, что Кем прав. Подобно темному туману, над водой вверх по реке плыл дым, гонимый сильным холодным ветром; небо над лесом озарялось красными сполохами. По берегу с Мечом Бури на боку бежала к возбужденно приплясывающему у воды Лавиму Кельда. Она схватила кендера за руки, пытаясь заставить его постоять на месте хоть минутку; наконец ей это удалось, он выслушал ее и, подхватив свои сумки, пошел вниз по течению к Тьорлу – тот, стоя у воды, что-то внимательно в ней разглядывал.

Станах увидел: из леса вышли и подошли к эльфу Финн и Лер. Финн показал рукой на север.

Гном обернулся и спросил Кембала:

– Что случилось?

Кем озабоченно укладывал в сумку лекарские инструменты и лекарства.

– Они говорят, что горит лес. Мы уходим отсюда, Станах. Как ты считаешь: ты можешь идти? Финн хочет как можно скорее уйти за реку, иначе нам не спастись от огня.