Анастасия Анфимова - Лягушка в молоке [СИ]

Презрительно фыркнув, женщина, не переставая рвать орехи, выдала длинную речь. Из которой девушка поняла, что Чисан — хороший охотник, и в его вигваме всегда много мяса. А все остальное досадные мелочи, на которые не стоит обращать внимания.

Слушая вполуха её разглагольствования, Фрея желала только одного. Чтобы это скорее закончилось. Либо орехи на ветках, либо такой ужасно длинный день.

Их охранник, дремавший прямо на голой земле, вдруг встал, потянулся, мощно испортив воздух, и взглянув на небо, велел возвращаться в селение.

Жена вождя пыталась возражать, но мужчина решительно покачал головой, указав на солнце.

Полома сжалилась над ней и почти всю дорогу несла корзину одна. Тогда как другие женщины то и дело менялись. Борьба стыда с усталостью в душе девушки завершилась тем, что, не доходя до селения, Фрея всё же взяла корзину у своей великодушной спутницы.

Ещё на подходе к вигваму девушка почувствовала запах жареного мяса. У костра Маема возилась с какой-то шкуркой. Заметив дочь, старуха заговорила, усмехаясь беззубым ртом и показывая то на Фрею, то на румянившуюся над огнём тушку.

Девушка поняла, что это тот самый заяц, которого она отказалась взять у Чисана. Покачав головой, Полома велела ей отнести корзину в вигвам, а сама принялась что-то горячо обсуждать с матерью.

Фрея почувствовала тревогу. Поэтому, перед тем как выйти, она немного посидела возле закрывавшей вход шкуры, стараясь расслышать, о чём говорят женщины. Но, увы, до неё доносились только обрывки слов.

Само собой, что при появлении девушки, они притихли. Зато заговорил молчавший до этого старик. Судя по всему, он не одобрял поступок Чисана. Очевидно, этот дохлый заяц что-то значит.

«Ой, мамочки! — прострелило её с головы до ног. — Неужели он на мне жениться хочет?»

От одной этой мысли Фрее резко поплохело. Желудок сжался, готовый избавиться от только что проглоченного мяса. Инран повысил голос.

«Дедушка, миленький, хорошенький! — взмолилась она. — Не отдавай меня ему! Я тебе еду готовить буду, хворост собирать, мокасины шить. Даже шкуры выделывать. Только оставь меня здесь».

Девушка даже губу закусила, чувствуя, как слёзы закипают на глазах. Ещё этого не хватало в довершение всех несчастий.

Старик встал и величественно удалился в вигвам. Женщины посмотрели на неё.

— Чисан плохо! — с глухим рыком произнесла Фрея. — Чисан нет!

Мать и дочь переглянулись. Маема, пробормотав что-то вроде «глупая или плохая девчонка», ушла. Какое-то время они сидели вдвоём у затухающего костра. Пристально разглядывавшая девушку Полома, вздохнув, покачала головой.

— Спать. Завтра орехи.

Фрея едва добралась до ложа. События сегодняшнего дня её ужасно вымотали. Двигаясь словно во сне, она кое-как стащила джинсы и едва легла, как сразу же провалилась в благословенный сон без сновидений.

Утром болело всё тело. Девушка в тихой панике едва выбралась из вигвама, согнувшись в три погибели. Но, сделав все положенные дела, вдруг с удивлением поняла, что подобное состояние знакомо и в нём нет ничего страшного. Вроде как мышцы привыкают к новым нагрузкам? Только откуда она это знает, Фрея вспомнить так и не смогла. Единственная картина, что вставала перед глазами — большая комната без мебели с зеркалом во всю стену.

Тем не менее, ещё по пути к орешнику боль прошла. Так что на место она явилась вполне себе бодрой, и даже жизнь перестала казаться совсем уж отвратительной. Разве что нехорошие воспоминания о Чисане и его подозрительном подарке заставляли время от времени тревожно оглядываться по сторонам. Но никто их не навестил. Зато Фрея стала ловить неприязненные взгляды от тех девушек и молодых женщин, кто вчера почти не обращал на неё внимания. Похоже, им тоже не понравилось, что Чисан оказал ей знак внимания. Но уж тут она совсем ни при чём. «Мне что ли нужен был этот несчастный длинноухий грызун? — ворчала девушка про себя. — Все претензии к Маеме. Это она его взяла. Вот на неё и злитесь!»

Орехи на кустах заканчивались. Всё чаще приходилось ломать ветки, чтобы до них добраться. Поэтому, наскоро перекусив, женщины под охраной уже другого мужчины перешли на новое место поближе к селению.

Вновь шепотки, презрительный смех, какие-то малопонятные разговоры с Поломой о ней. Всё это беспокоило Фрею, навевая нехорошие предчувствия.

И на этот раз опасения полностью подтвердились, хотя и несколько позже. Вечером, когда они ужинали, к костру, держа руки за спиной, медленно приблизился молодой парень без перьев в волосах. Девушка уже поняла, что они являются не просто украшениями причёски, а своего рода знаками отличия. У вождя их три, у других мужчин и женщин по одному. У старого Инрана два. Но одно чёрно-белое, а второе пёстренькое, коричневое. Совсем без перьев бегали только маленькие дети и мальчики-подростки из большого вигвама на краю селения, где она провела несколько неприятных часов в обществе кусачих насекомых.

Присмотревшись внимательнее, она узнала в нём того самого молодого человека, который топтал её кроссовки после представления у ручья.

— Чего тебе надо? — хмуро спросил хозяин вигвама.

Может, он сказал и не совсем так, но смысл девушка уловила.

Смущённо крякнув, парень убрал руки из-за спины. Полома фыркнула и, закрыв рот ладонью, затряслась в беззвучном смехе.

Молодой человек держал за свёрнутую шею большую чёрную птицу.

— Фрея, возьми, — произнёс он дрожащим голосом.

Девушке вдруг стало очень грустно, а зверский аппетит, с которым она только что рвала зубами горячее жареное мясо, куда-то исчез.

— Нет, — с трудом проглотив плохо пережёванный кусок, пробормотала девушка. — Нет.

Парень побледнел, рука, державшая подарок, задрожала, густые чёрные брови гневно сошлись к переносице.

— Садись, — вдруг сказал старик, указав рукой на место слева от себя.

Лицо юноши разгладилось. Словно в вигваме он обошёл костёр справа на лево, пройдя за спинами сидящих и опустился прямо на голую землю.

Взяв у него птицу, Инран взвесил её на руке, одобрительно качая головой, и передал супруге. Сжав сухие губы в нитку, та приняла подарок.

Следившая за разговором мужчин Полома даже рот приоткрыла от напряжения. Получив от матери птицу, она, не глядя, сунула её Фрее.

Старик между тем продолжал неспешно беседовать с юношей, не забывая обгладывать мосол, но не торопился угощать гостя.

«Сколько тебе лет, мальчик? — с возрастающей неприязнью думала девушка. — Пятнадцать? Шестнадцать? Во всяком случае, не больше. И туда же, жениться, засвербело в одном месте. А мне-то самой сколько?»

Она тяжело вздохнула. Увы, но и на этот вопрос Фрея до сих пор не знала ответа. Но ей казалось, что немного больше, чем этой жертве гормонального взрыва.