Анастасия Анфимова - Лягушка в молоке [СИ]

— Ну и как здесь жить?

Внезапно в памяти всплыло то ли где-то услышанное, то ли прочитанное: «Стерпится — слюбится».

Фрея оскалилась.

— А если нет?

Обутые в новенькие мокасины ноги еле слышно шелестели опавшими листьями, привычно избегая хрупких сухих сучьев, в изобилии разбросанных под старыми, развесистыми дубами.

Белое Перо с удовольствием вдыхал сочный, настоянный на спеющих жёлудях воздух, чувствуя, как сила бродит по натруженным мышцам. А сердце бьётся ровно, как бубен Колдуна, словно нет за плечами стольких прожитых лет.

Сегодня вождь в который раз доказал родичам и самому себе, что его лучшие годы ещё не миновали, что он ещё может один на один сойдясь в поединке с могучим зверем, выйти из него победителем.

Разорванные терики и царапины на ногах — слишком малая плата за возможность вновь, по праву, ощутить себя предводителем охотников рода Палевых Рысей.

Пусть мясо старого секача жёсткое и пахучее, зато победа над ним столь же почётна, как над любым крупным хищником. Вожак кабаньего стада атакует с яростью серого медведя, а его клыки столь же остры и беспощадны, как когти горного льва, хотя их и не носят в почётном ожерелье.

За спиной вождя четверо охотников, покрякивая, тащили на жерди массивную тушу. Но сегодняшняя добыча секачом не ограничилась. Две молодые свиньи и подсвинок пали под стрелами и дротиками Детей Рыси.

Нынче Белое Перо щедро одарит сородичей свежим мясом. В стойбище будет праздник, главным героем которого опять станет он.

Как всегда, первыми их увидели плескавшиеся в ручье дети. Смуглой стайкой бросились они на встречу отцам, и тут же восторженно завопили при виде огромного кабана. Заслышав их крики, навстречу охотникам потянулись женщины. Вождь с удовольствием наблюдал, как на их лицах расцветают довольные улыбки.

Племя уже давно не знало настоящего голода. Орехи и жёлуди исправно выручали людей в трудные дни. Но кто же не обрадуется вкусному, жирному мясу?

Поскольку охотились большим отрядом, добычу потащили к священному столбу, где её надлежало честно разделить между родичами.

У вигвама вождя, терпеливо дожидаясь, уже стояли обе его супруги. Белое Перо обратил внимание на отсутствие дочери. Но тут взгляд мужчины зацепился за синее пятнышко, выглядывавшее из-под кучи хвороста. Привлечённый столь необычной расцветкой, он шагнул ближе, с удивлением обнаружив кусок рубашки Фреи. Та же ткань, тот же узор. Хмыкнув, вождь поднял тряпочку, зажал в кулаке и, обернувшись к выжидательно молчавшим людям, величественно кивнул. Замелькали металлические и каменные ножи, запахло кровью и внутренностями.

Если не хочешь никого обижать, не нужно торопиться. Вот почему Белое Перо никогда не спешил, раздавая добычу. Возле некоторых вигвамов уже жарили мясо, булькали над огнём котлы с ароматным варевом, а другие сородичи ещё терпеливо ждали своей очереди. Себе вождь брал последним, зато лучшие куски.

Площадка возле священного столба опустела. Сейчас люди утолят первый голод у своих жилищ, а потом вновь соберутся здесь, чтобы попеть, потанцевать и просто послушать друг друга.

Дочь так и не появилась. Озабоченный её отсутствием, вождь спросил Лёгкое Облако. Та молча кивнула на вигвам.

Очевидно у Упрямой Веточки «запретные дни», успокоившись, решил Белое Перо. Осталось выяснить, откуда здесь клочок от одежды Фреи. Но перед этим он решил вернуть оружие на место. Копьё, много раз помогавшее ему добыть зверя и оставаться в живых, заслуживало уважения.

Не глядя на дочь, сидевшую спиной к нему на женской половине, вождь подошёл к хозяйскому месту и привязал древко к жерди, составлявшей каркас жилища.

Возвращаясь, он обратил внимание на косы Упрямой Веточки. По обычаю они должны быть расплетены. Может, забыла? Но Белое Перо не стал бы вождём, если бы не обращал внимания на мелочи.

— Почему ты здесь сидишь?

Если у дочери «запретные дни», она промолчит, делая вид, будто не слышит. Но Упрямая Веточка обернулась.

— Что это! — невольно сорвалось с губ ошарашенного отца.

На скуле у девушки багровел большой синяк, а на щеке ярко выделялись три свежие царапины.

— Кто это сделал? — мгновенно взял себя в руки мужчина, удивляясь, почему никто из жён ему ничего не сказал.

— Бледная Лягушка! — плача, выпалила дочь.

— Кто? — не понял вождь.

— Фрея! — зло фыркнула, входя в вигвам, Лёгкое Облако. — Набросилась, как волк на оленёнка. Едва оттащили, а то бы убила.

Эти слова показались столь невероятными, что Белое Перо недоверчиво нахмурился.

— Фрея тебя ударила?

— Да! — огрызнулась Упрямая Веточка, хлюпая носом и размазывая слёзы по щекам.

Вождь хорошо знал свою дочь и не мог представить, чтобы кто-то мог обидеть её безнаказанно. Очевидно, девчонки крепко подрались. Теперь понятно, почему супруги помалкивали.

У мужчин и женщин были свои тайны. У мужчин — магия оружия, охоты и войны. У женщин — всё, что касалось деторождения и семьи. Имелись ритуалы, о которых представителям противоположного пола даже знать не полагалось. Так повелось издревле, и никому не могло прийти в голову обижаться или попытаться вызнать чужие секреты.

Женщины всегда жили своим собственным мирком, поэтому не все их ссоры становились известны отцам, мужьям и братьям. Да те к этому и не стремились, считая недостойным мужчины-охотника вмешиваться в женские дела. Но сейчас дело касалось той, кого Детям Рыси прислал сам Владыка вод. Поэтому вождь всё же решил выяснить, в чём дело.

— Откуда здесь это? — сурово спросил он, достав из-за пояса кусок синей ткани.

Мать и дочь переглянулись.

— У Бледной Лягушки кто-то изрезал одежду, — после долгого молчания выдавила из себя супруга. — Она решила, что это Упрямая Веточка. Подбежала, швырнула ей в лицо обрывки и полезла драться.

Тяжело засопев, Белое Перо занял своё место, жестом приказав жене расположиться рядом.

— Вот так, ни с того, ни с сего, пришла именно к нашему вигваму?

— Чего ещё ждать от дуры беспамятной? — презрительно фыркнула Лёгкое Облако, скрестив руки на могучей груди.

Пока вождь решал, стоит ли вступать с ней в перепалку, заговорила дочь:

— Когда мы с Быстрой Тетёркой и Остроухой Сойкой шли от Пляшущего водопада, то встретили Бледную Лягушку. Я ей сказала, что она слишком долго спит.

— И что Фрея? — нахмурился отец.

— Ничего, — пожала плечами девушка. — Она же до сих пор по-человечески не понимает. Прошла мимо.