Терри Брукс - Эльфы Цинтры

Ястреб скрестил на груди руки, приготовившись слушать. Он не знал, кем был старик или как он перенес его в эти сады, но когда ты начал верить, что кто–то смог убрать твои воспоминания или сделать тебя мальчиком из семян, наступило время вернуться на несколько шагов назад.

Он ждал, когда старик начнет, но они продолжали идти в молчании. Ястребу хотелось поторопить старика, но он знал, что находился в невыгодном положении, поэтому ждал. Наконец, они подошли к небольшому бассейну и каменному фонтану, окруженных древнего вида деревянными скамейками, и они уселись рядом друг с другом, перед длинными рядами маленьких фиолетовых цветов, водопадом спадающих с решеток для винограда.

— Глициния, — спокойно произнес старик, жестом показывая на цветы.

Ястреб кивнул, ничего не говоря, все еще ожидая. Он хотел покончить с этим. Он очень желал увидеть Тессу, удостовериться, что с ней все в порядке. Он стремился вернуться к Призракам, считая, что старик позволит ему это. Он не мог быть в этом уверен. Он ни в чем сейчас не мог быть уверен.

— Ты спрашивал, кем я был, — сказал старик, не глядя на него, а устремив взгляд вдаль. — У меня нет настоящего имени, но эльфы во времена Волшебства называли меня Королем Серебряной Реки и это имя осталось со мной. Как и ты, хотя ты все еще сомневаешься насчет своего происхождения, я создание Волшебства, рожденный магией Слова. Мы сидим в Садах Жизни, за которыми я должен заботиться. Вся жизнь начинается здесь. Сразу же после зачатия, она выходит в больший мир, чтобы сыграть свою роль. Именно это произошло с тобой. Ты был дикой магией, зачатой сначала в этих садах, а затем в мире людей. Рыцарь Слова по имени Джон Росс схватил тебя до того, как ты полностью сформировался, а когда ты принял форму маленького мальчика, он доставил тебя к Нест Фримарк, которая стала твоей матерью. Она не знала твоей цели, но она также обладала магией, это наследство ее необычной семьи. Она хранила тебя столько, сколько было нужно после твоего рождения, но, в конце концов, тебя было необходимо забрать от нее и доставить сюда.

Ястреб покачал головой.

— Я помню побережье Орегона, плавание в океане, как я лежал на пляже с моей семьей. Я не помню ничего из того, о чем Вы рассказываете мне.

— Потому что тебе не нужно было это до настоящего момента. Я дал тебе те другие воспоминания, чтобы ты не знал, кем ты был, пока время не пришло, — старик улыбнулся. — Я знаю, это трудно принять. Но теперь твои воспоминания начнут возвращаться, и они помогут тебе понять. Тебе нужно набраться терпения, пока все не закончится.

Он мгновение изучал Ястреба, затем покачал головой.

— Я должен как можно лучше справиться с этим, но у меня нет большой практики. Главным образом, я ухаживаю за этими садами и позволяю делам людей и других проходить по начертанным для них судьбой путям. Однако старый мир заканчивается, а новому требуется моя помощь. Поэтому мне нужно приложить к этому все свои усилия. Логан Том начал эту задачу, мне же предстоит попытаться завершить ее. Вот то, что ты должен знать. У тебя есть сильные враги, один особенно силен. Они безжалостно охотятся на тебя. Они делают это с момента твоего появления в мире людей. В течение многих лет они считали тебя мертвым. Нест Фримарк спасла тебя и спрятала от них, своего будущего ребенка, жизнь, которую они не смогли обнаружить, пока ты рос внутри нее. Но после твоего рождения опасность стала больше. Ты еще не знал, кем или чем ты был. Ты еще не понимал, что обладаешь магией. Магия еще не проявилась. Но я знал, что рано или поздно она проявится, и когда это случится, твои враги придут за тобой.

Он положил руки на колени, скрестив белые хрупкие пальцы.

— Есть еще одно, возможно более важное соображение. Судьба человеческого рода в его войне с демонами еще не решена. Баланс между Словом и Пустотой еще не на острие, и до тех пор, пока это не произойдет — или даже если это случится, потому что в этом никто не может быть уверен, — тебя нельзя выставлять напоказ, пока не придет твое время и нужда в твоей своеобразной магии не понадобится. По этим причинам я забрал тебя у Нест Фримарк и доставил сюда, чтобы ты здесь жил пока равновесие не просто нарушится, а полностью разрушится, и станет очевиден конец. Тогда я пошлю тебя обратно в человеческий мир, чтобы исполнить твое предназначение. У тебя есть цель, и эта цель состоит в том, чтобы спасти человеческий род.

Ястреб почти засмеялся, но взгляд на лицо старика заставил его не делать этого. Он попробовал что–то сказать, но не мог найти нужных слов.

— Ты тот самый мальчик, который приведет своих детей в Землю Обетованную, — сказал ему Король Серебряной Реки. — Твой сон — это твоя судьба. Я дал тебе этот сон, когда ты покинул меня и возвратился в мир. Но этот сон реален, это предсказание того, что тебе предстоит сделать. Твоя малочисленная семья в руинах города, та, которую ты оставил, появившись здесь, это начало гораздо большей семьи. Ты поведешь их к приюту, который защитит их, пока не закончится безумие. Пока не завершится разрушение до полного опустошения. На это потребуется время. Еще больше времени потребуется, чтобы мир залечил свои раны. Пока это будет длиться, некоторым нужно быть в целостности и сохранности, чтобы народ Слова не умер.

Ястреб кивнул, затем покачал головой, словно говоря нет.

— Я не думаю, что все это правда. Я не думаю, что смогу сделать все, что, как вам кажется, я могу сделать. Я верю в мечту, но мечта — маленькая. Она только для меня и для Призраков. Моей семьи. Не для… о скольких мы говорим?

— Возможно, о нескольких тысячах. Людей, эльфов и других. Смесь тех, кто сражается за выживание с демонами и выродками и всеми теми, кто служит Пустоте.

Ястреб поразился. Эльфы?

— Как же я сделаю это? Вы говорите, что у меня есть магия, и возможно, так оно и есть. Думаю, я смог вылечить Чейни, когда он был ранен гигантской многоножкой. Но это совершенно не означает того, что, по вашим словам, я должен сделать. Исцеление — это одно. А борьба с демонами или чем–то подобным, чтобы доставить несколько тысяч человек в безопасное место — это совсем другое. Посмотрите на меня! Я никакой не особенный. Я не смогу сделать ничего, чтобы спасти всех этих людей! Я лишь могу помочь семье, которая у меня сейчас есть, а это всего девять детей, собака и старик!

Чем больше он говорил, тем более непреклонным становился. Чем более непреклонным он становился, тем больше пугался того, кем он вырос. Грандиозность того, о чем старик просил его — нет, говорил ему, что он должен сделать, — просто подавляла. Он попытался сказать еще что–то, но не стал, с отвращением вставая на ноги и глядя вдаль со смесью ярости и расстройства.