Геннадий Башунов - Героический режим. Не для героев [СИ]

О чём я думал?

О том, как плохо драться…

Мои губы кривила ухмылка, в правой руке поблескивал клинок, а перед глазами стоял багровый туман. Я ждал драки, хотел, чтобы снег оросила свежая кровь.

На миг в голове промелькнула мысль, что надо успокоиться, взять себя в руки, но я отбросил её. Успокоение? Если я не буду готов к бою, меня могут убить. Если я размякну прямо в бою, то меня убьют стопроцентно.

Забыть о боли? О, нет. Никогда. Я перенёс её достаточно, чтобы понять, что куда лучше, когда страдают другие. Нет, я не собирался никого мучить, и уж тем более не стал Голливудским злодеем, желающем творить зло ради зла. Но и пытать себя больше не дам. Пусть лучше те, кто желают мне зла, умрут. Ради тех, кто хочет мне добра, я готов сдохнуть, лишь бы было хорошо им. А до остальных мне дела нет.

И дым, который я почуял, мог нести угрозу для моей пати, моей семьи.

Невидимкой я подкрался к роще и пулей пролетел сквозь неё. Меня уже могли видеть на болоте, я как придурок торчал на самом видном месте, даже не пытаясь спрятаться…

— Да, думать надо было лучше, — сказал один из троицы сидящих у костра.

— Гораздо лучше, — кивнул второй.

— Иначе не пришлось бы зимовать в этом дерьмовом месте, — поддакнул третий.

— Да-а, — в унисон протянули двое других.

Я только сейчас заметил, что они были похожи, как… нет, даже не братья, а три, если можно так выразиться, капли воды. Тройняшки, судя по всему.

Они сидели на другом конце рощи, тесно сгрудившись у небольшого бездымного костра. Рядом валялись три заплечные сумки, а чуть поодаль стоял ящик с инструментами — топорами, пилой и другой белибердой для обработки дерева. Выглядела троица вполне безопасно, но…

— Можешь не прятаться, — сказал первый.

— Мы тебя давно уже видим, — кивнул второй.

— Прёшь сквозь лес, как медведь, — поддакнул третий.

Я застыл, левая рука непроизвольно метнулась к арбалету.

— У нас нет оружия.

— Мы дровосеки.

— Усталые, замёрзшие дровосеки, которые хорошо слышат, как говорят деревья. Особенно, когда деревьев в округе так мало.

— Да-а…

И что делать?

Повинуясь какому-то сиюминутному импульсу, я вышел из рощи, сбрасывая Невидимость. Уселся рядом с подвинувшимися дровосеками и протянул руки к костру. И как оружие уже оказалось на поясе? Чёрт его знает, по крайней мере, эти ребята действительно выглядели неопасно.

— Вот так-то лучше.

— Мы всегда рады гостям.

— Даже таким опасным гостям.

— Деревьям ты не нравишься.

— Трава будто гниёт под твоими ногами.

— Именно это и привело тебя к этому болоту. Здесь гниёт абсолютно всё, а гниль притягивает гниль.

— Да-а…

Я стиснул зубы. Происходило что-то непонятное. Неужели эти три дровосека…

Ха, чёрт возьми! Действительно, неужели три дровосека, слышащие голоса деревьев, разглядевшие что-то внутри меня, да и вообще меня самого под Невидимостью похожи на обычных дровосеков?

— Кто вы?

— Мы же уже сказали.

— Мы дровосеки.

— Дровосеки, которые хорошо слышат, как говорят деревья.

Это начинало раздражать, но я сдержался. Возможно, мы получим квест. Или хотя бы узнаем, куда идти дальше.

— Дальше только болото, — сказал первый, будто услышав мои мысли.

— Хреновое болото.

— Гнилое болото, что тянет к себе таких, как ты. В этом болоте скрыто нечто, несущее зло в этот мир. Нечто спало, но теперь проснулось. Как знать, не ты ли в этом виноват?

— Да-а…

Я коротко хохотнул. Голова кружилась. Возможно, виной тому был лёгкий гнилостный запашок, шедший откуда-то с юга, со стороны болота. Троица сливалась в странное трёхголовое существо, которое, тем не менее, было едино, обобщено, и я даже не мог сказать, что сам более похож на что-то цельное, чем они.

Я стиснул зубы. Надо держать себя в руках. Всё вокруг здорово напоминало бред.

— Думаю, в этом мире за последнее время произошло куда больше дерьма, чем я смог бы сотворить за всю свою жизнь.

— Он даже не винит себя. Думает, что виноваты другие. А в том, что делает человек, виноват только он. Не стоит винить окружение или обстоятельства, человек всегда становится на ту дорогу, что ему более комфортна. Да-а…

— Я…

— Ты и не думал, что такое может произойти. Ты не хотел этого. Ты не собирался вставать на эту дорогу, но встал. А теперь уже поздно. Тот, что спал в этом болоте, призвал тебя. Он слаб, но его сил оказалось достаточно для того, чтобы пришёл ты. И ты привёл с собой остальных, хотя это не их дорога. Лучше тебе было бы бросить их. Да-а…

— Я… — я стиснул зубы ещё крепче, даже не замечая, что рот уже полон крови. — Я не понимаю о чём вы говорите.

— Понимаешь. Ты уже встречал других. И они говорили тебе о том, кто ты и что ты. Но ты всё ещё сопротивляешься. Ты признаешь свою суть, когда тебе это выгодно. Но в другие моменты ты от неё отказываешься. Из-за этого ты уже перестал быть человеком, но всё ещё не стал тем, кем должен. Да-а…

— Я… я не хочу. Это… плохо…

— Нет, это не плохо. Нет абсолютного зла. Даже человек полный гнили нужен этому миру.

— Зачем?

— Ты узнаешь. Это твоя судьба. Если ты согласишься признать её, а это случиться в ближайшее время.

— А что… будет с другими? Вы…

— Они в опасности. Им грозит смерть. Но ты уже привёл их сюда, и ничего не изменить. Да-а… Таким, как ты лучше быть одним. Вы приносите несчастье своим близким. Вы желаете им только добра, но несёте лишь смерть и боль. Вы думаете, что страдаете куда больше, чем они, но вы ошибаетесь.

— У меча Предназначения два острия, — пробормотал я.

— И меч уже занесён. Он готов разить. И его жертвами станут тысячи и тысячи. Как знать, быть может, виной этому ты?

Я вскочил на ноги, несмотря на то, что и сидеть-то мог с трудом.

— Вы… — прохрипел я. — Вы горазды только обвинять! Ты… вы! И Гая, все! Вашу мать, я ещё ничего даже не сделал, а вы уже кричите о гнилой душе, о смертях, которые принесу я!

— Ты убил кузнеца. Ты убивал ведьм. Ты собираешь молот Корда и говоришь о том, что ничего не сделал. Ты ошибаешься.

— Но… не я же один это делаю!

— Нет, не один. Вас тысячи. Но лишь единицы действительно влияют на происходящее. Да-а…

— И вы хотите сказать, что я один из них? Не слишком ли велика честь?

— Не честь. Наказание. И ты готов его принять, иначе не оказался бы здесь.

Я закашлялся и упал на колени. Трое сидящих передо мной уже были единым целым с одним лицом.

— Скажи, — прогремели они, — зачем тебе молот Корда?

— Я не знаю…

— Знаешь. Ты знаешь.

Наваждение прошло. Я сидел рядом с костром, а рядом расположились трое дровосеков. Худые лица, оборванная одежда, гнилые зубы.

— Что… — прохрипел я, но замолчал, поняв, что ответа не получу. Это далеко не первый приступ галлюцинаций (галлюцинаций ли?), что со мной случился. — Здесь вблизи где-то есть укрытие, где можно переночевать? — спросил я, сглотнув слюну.