Патрик Ротфусс - Имя ветра

Я схватил ее за руку и бросился на другую сторону холма. Денна сначала бежала за мной, потом остановилась, увидев, куда я направляюсь.

— Не глупи, — прошипела она. — Мы себе шеи переломаем, если побежим вниз в такой темноте. — Она обернулась, потом посмотрела на ближайшие серовики. — Подсади меня туда, а я втащу тебя.

Я сцепил пальцы и подставил Денне. Она встала на них, и я поднял ее так резко, что чуть не подбросил в воздух, и она смогла ухватиться за край камня. Я выждал короткое мгновение, пока она забросит ногу, потом нацепил сумку и пополз по боку огромного камня.

Точнее сказать, я ползал у камня. Века непогоды выгладили его так, что на нем не осталось никаких зацепок для пальцев. Бессильно скребя руками по камню, я соскользнул на землю.

Я бросился на другую сторону арки, запрыгнул на лежащий камень и сделал еще один прыжок.

Крепко ударившись, я вышиб воздух из груди и разбил коленку. Мои руки нащупали верх камня, но я не смог найти ни единой зацепки.

Меня поймала Денна. Если бы это была героическая баллада, я бы рассказал вам, как она крепко схватила меня за руку и спасла. Но по правде говоря, она одной рукой ухватилась за мою рубашку, а второй накрепко вцепилась мне в волосы. Она упорно тащила меня вверх, удерживая от падения, чтобы я ухватился за край и вскарабкался к ней, на вершину камня.

Там мы и лежали, тяжело дыша и поглядывая на землю поверх кромки камня. Внизу, на вершине холма, смутная тень начала продвигаться в круг света нашего костра. Полускрытая тенями, она выглядела больше, чем любое животное, которое я когда-либо видел, — здоровенная, как нагруженный доверху фургон. Существо было черное, с массивным телом, похожим на бычье. Оно подобралось поближе, странно шаркая при ходьбе — совсем не как бык или лошадь. Ветер раздул костер, заставив его снова вспыхнуть, и я увидел, что тело животного почти не отрывается от земли, а ноги у него по бокам, как у ящерицы.

Когда оно совсем выползло на свет, отрицать сходство стало невозможно: это оказалась огромная ящерица. Не такая длинная, как змея, она выглядела слегка сплющенной, наподобие зольного кирпича; толстая шея перетекала в голову, по форме напоминавшую огромный плоский клин.

Существо покрыло расстояние от края холма до нашего костра одним судорожным рывком. Потом снова заворчало — гулко, как рокочущий гром, — и я снова почувствовал этот звук в своей груди. Когда оно подобралось ближе и прошло мимо второго серовика, лежащего в траве, я понял, что глаза меня не обманывают. Ящерица была больше серовика: высотой около двух метров, а длиной и все пять. Огромная, как телега для перевозки лошадей, наверняка она весила не меньше десятка быков, связанных вместе.

Тварь поводила широкой башкой туда-сюда, открывая и закрывая пасть, нюхая воздух.

И вдруг — вспышка синего пламени. Внезапный свет был ослепителен, и я услышал вскрик Денны рядом. Я пригнул голову и почувствовал, как над нами прокатилась волна жара.

Потирая глаза, я снова посмотрел вниз и увидел, что тварь придвинулась ближе к огню. Она была черная, чешуйчатая — и гигантская. Она снова громоподобно заворчала, потом, качнув головой, выдохнула вверх еще один громадный язык синего пламени.

Это был дракон.

В трактире «Путеводный камень» Квоут выжидающе умолк. Прошло полминуты, и Хронист поднял взгляд от страницы.

— Я даю вам возможность что-нибудь сказать, — сообщил Квоут. — Что-нибудь в духе «этого не может быть!» или «драконов не существует…»

Хронист тщательно вытер перо.

— На самом деле я не вправе комментировать историю, — миролюбиво сказал он. — Если вы говорите, что видели дракона… — Он пожал плечами.

Квоут смерил его взглядом, полным глубочайшего разочарования.

— И это я слышу от автора «Особенностей брачных игр драккусов обыкновенных»? От Девана Локииза, величайшего развенчивателя мифов?

— От Девана Локииза, принявшего обязательство не перебивать и не изменять ни единого слова в истории, которую он записывает. — Хронист положил перо и размял руку. — Потому что это были единственные условия, на каких он мог получить столь желанную ему историю.

Квоут пристально посмотрел на него.

— Ты когда-нибудь слышал выражение «белый бунт»?

— Слышал, — сказал Хронист с тонкой усмешкой.

— Я могу это сказать, Реши, — радостно заявил Баст. — Я никаких обязательств не принимал.

Квоут перевел взгляд с одного на другого, потом вздохнул.

— Мало что вызывает такую же тошноту, как абсолютное послушание, — заметил он. — Вам обоим стоило бы это запомнить. — Он показал Хронисту снова взяться за перо. — Итак… это был дракон.

— Дракон, — прошептала Денна. — Тейлу сохрани и спаси нас. Это дракон.

— Это не дракон, — сказал я. — Драконов не существует.

— Да посмотри на него! — прошипела она. — Он же прямо перед тобой! Видишь, это громадный дракон.

— Это драккус, — возразил я.

— Это богопроклятая громадина, — повторила Денна с истерической ноткой в голосе. — Это богопроклятый громадный дракон, и он собирается залезть сюда и сожрать нас.

— Он не ест мяса, — сказал я. — Он травоядный — что-то вроде огромной коровы.

Денна посмотрела на меня и начала хохотать. Не истерически, а неудержимым смехом человека, который только что услышал нечто настолько забавное, что теперь может только пускать пузыри от хохота. Она прижала руки ко рту и тряслась от смеха, но единственным звуком было тихое пыхтение, прорывавшееся сквозь пальцы.

Еще одна вспышка синего пламени внизу. Денна замерла посреди смеха, потом убрала руки ото рта. Она посмотрела на меня расширившимися глазами и тихонько, с легкой дрожью в голосе сказала:

— Му-у-у.

Мы оба перешли от испуга к спокойствию так быстро, что расхохотались бы просто от облегчения. Поэтому когда Денна опять скорчилась, душа хохот в ладонях, я тоже начал смеяться, весь трясясь, но стараясь не издавать ни звука. Мы лежали там, как хихикающие ребятишки, а внизу огромное чудовище ворчало и обнюхивало наш костер, время от времени изрыгая в ночь языки пламени.

Через несколько долгих минут мы взяли себя в руки. Денна вытерла слезы с глаз и глубоко вдохнула. Она придвинулась ближе ко мне, пока ее левый бок не прижался к моему правому.

— Слушай, — сказала она тихонько. Мы оба смотрели на землю поверх каменного ребра. — Эта тварь не может пастись. Она огромная. Она в жизни не добудет столько пищи. И погляди на пасть, на эти зубищи.

— Именно. Они плоские, а не острые. Эта тварь жрет деревья, целые деревья. Посмотри, какая она здоровенная. Где бы она брала столько мяса? Ей бы пришлось лопать по десять оленей в день, а иначе бы ей не выжить!