Сергей Волков - Затворник

- Как ты себя чувствуешь, очень веселый ратай? - спрашивал его недобрый матьянторец.

- Не было дня, когда бы я чувствовал себя лучше! Меня тревожит лишь то, что я много дней не был в бане! - ответил Хвостворту.

Прошел еще день. Хвост с трудом передвигал деревянные ноги, оступался на каждом втором шаге и шатался даже от слабого ветерка.

- Как ты себя чувствуешь, очень веселый ратай?

Хвост поднял на обидчика тяжелую, как котел, голову, скривил рожу в дикой вымученной улыбке, и прохрипел:

- Я чувствую себя нехорошо. У меня затекли ноги, попроси Сотьера развязать меня, я смогу побегать по травке и размять свои кости!

Кувалда разразилась хохотом - злым, грубым, хриплым. Ни одной женской нотки, и ни капли веселья не было в ее смехе:

- Слышишь, что он сказал! - прогоготала она, хлопая Хвоста по плечу так, что у бедного парня подкосились ноги - Ему хочется побегать по травке! Хэ-хэ-хэ-хэ! Теперь ты видишь, что ратайскую муху не так легко поймать в паутину!

- Если бы ратай был мухой, которая не залетает в паутину, - сказал в ответ бенах - не попал бы в плен на войне.

- Меня сумели взять в плен захребетники. - просипел в ответ Хвост - Ты будешь теперь знать, что захребетники тоже ратаи!

На утро седьмого дня пути от большого озера, после обычного всенощного перехода, не знавшие утром отдыха воины выбрались из леса на очередное широкое болото. Горы отсюда были видны до самого подножия. Небо впервые за много дней отчищалось от облаков

Кормахэ остановилась, глотнула воды из фляжки, и дала выпить Хвосту.

- Вот там, с подножия Гор и начинается "Страна, где облака рождаются под землей" - добавила она по-бенахски.

Сзади, из конца вереницы, раздался пронзительный свист. Хвост с Кувалдой обернулись.

На опушке леса, где едва несколько минут назад прошли матьянторцы, показалась черная голова турьянской гадюки. Увидев бенахов, северяне радостно и зло загалдели, заулюлюкали. Сколько шагов отделяло от них - тысяча? Семьсот? Полтысячи?

Сотьер бросил нарты, которые тянул без смены уже который день, и тяжелыми шагами побежал вдоль колонны своей растянутой дружины.

- Подтянуться! Подтянуться! - кричал он - Подтянуться! Раненных везти вперед! Остальным идти сзади! Идти быстрее!

Люди вложили в ноги остатки сил. Подстегнутые тревогой - и страхом - они зашагали резвее. Ускорились и турьянцы, но все еще двигались шагом - не хотели бегом по болоту изматываться перед рукопашной схваткой.

Хвост шагал, поднимая башмаками охапки болотного торфа. Голова его мгновение назад кружилась от усталости, а теперь вдруг прояснилась. Он понял, что в его похождениях настал решающий - теперь уже самый, окончательно решающий час. Пришел конец его приключениям, может добрый, может злой, но конец. Хвостворту мысленно собрался с силами для последнего рывка, для бегства или для боя.

- Сестренка! Сестренка, выручай! Сестренка выручай! - бормотала Кувалда себе под нос.

Хвост смотрел вперед. Там, далеко среди низкорослых болотных деревец засияла голубизна небес, отраженная от водной глади.

- Озеро! Озеро! - пронесся по отряду радостный крик. - Вот оно, озеро царицы!

Вдруг Хвостворту увидел, как откуда-то из пади меж горных склонов поднимаются струи густого белого не то дыма, не то пара. Будто облака рождались там, под землей, и восходили к небесам. Они стояли столбами на такую высоту, что должны были бы виднеться издалека, но Хвост почему-то лишь теперь их заметил.

- Сестра!!! - кажется, попыталась закричать Кувалда, но ее осипший голос едва вырвался из горла.

- Я слышу тебя! - вдруг донесся до Хвостворту женский голос, слабо и неясно, будто издалека - Ничего не бойся, сестра, ты на моей земле!

Сзади раздался мерзкий, безумный хохот. Турьянцы приблизились к бенахам шагов на двести, и бросились в атаку, растягиваясь на бегу в цепь.

- Братья! - закричал Сотьер, и Хвостворту от волнения не сообразил, что воевода вдруг заговорил по-ратайски - К бою всем! Мечи из ножен! Стрелы на тетиву наложить! Никому не стрелять, пока "бей!" не скажу!

Матьянторцы позади Сотьера выстроились для боя. Сомкнули щиты, заслонили собой раненных. Лучники достали стрелы из тулов. Хвостворту стоял чуть правее и позади военачальника. Рядом с ним - Кувалда, Валтоэр, недобрый бенах, палач пытавший пленников, краснощекий весельчак, что потешался над Хвостом...

- Развяжите меня, дайте чем драться! Слышите! - закричал Хвостворту! - Дайте что-нибудь!

Сотьер и другие матьянторцы не обернулись на его крик. А Кувалда молча вынула меч из ножен, и разрезала им веревки на руках Хвостворту.

- Держи, земляк! - сказала она, вкладывая рукоять в ладонь дубравца.

Хвост взял оружие в руку, и хотя, от его слабости, меч показался очень тяжел, но решимости в парне сразу прибыло вдвое.

"Живем! - подумал он - Я теперь снова воин на поле битвы, а не связанный, и не закованный, не в яме, не пленник и не раб! Я воин! Теперь живем!"

Хвостворту очертил мечом голову, и не удержался - закричал что было сил в глотке:

- А-а-а-а-а-а-а-а-а Стадо болотное, подползай!!! - и к его немалому удовольствию больше половины матьянторцев подхватили клич:

- Подползай!

- Подползай, гадюки болотные!!! - ревела Кувалда, потрясая топором.

Видя, что беглецы приготовились к бою, болотники приостановились, сомкнули ряды и двинулись вперед плотной толпой. Дикари вопили свои собачьи кличи, потрясали копьями, размахивали мечами и секирами, пускали из луков красноперые стрелы - вделанные в них свистки в полете издавали надсадный визг.

- Я, хозяйка этой страны, говорю вам: остановитесь! - опять раздался неведомый голос, и уже яснее, ближе, громче - и суровее.

Хвостворту не понял, откуда доносились эти слова. Не сзади, не спереди, не с верху, не из-под ног, а словно отовсюду разом - из самого воздуха, из каждой мшинки, и каждой веточки на деревьях, как будто повелевала сама земля!

И дикари остановились, повинуясь этому приказу. Они замялись, затопотали на месте, вопли их сменились едва слышным бормотанием.

- Давай, сестренка, давай! - шептала Кувалда.

- Не стрелять никому! - повторил Сотьер - Шагу без приказа не делать!

Вдруг турьянцы расступились в стороны. Несколько рабов вывезли вперед нечто похожее на шалаш поставленный в сани. Из-под откинутого подола шалаша выглядывал турьянец, одетый так же диковинно и пестро, как тот мертвый колдун, что восседал на нартах подле Сотьера. На голове у шамана Хвост разглядел убор из птичьих перьев, и с оленьими рогами.

Рядом с нартами шел воин, выделявшейся между невысокими северянами ростом, богатырской статью и одеждой, похожей на бенхскую. Он был рослый широкоплечий человек, на вид постарше средних лет, с худощавым, почти четырехугольным, как хороший кирпич, лицом, сидящим на плотной длинной шее. Над гладко выбритыми висками и затылком возвышался наплешником кружок коротких темно-русых волос. Этот пришелец громко и бурно переговаривался с шаманом в нартах, вернее сказать, переругивался, хотя ни слова из их карканья Хвост все равно не мог понять.