Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]

Последнее допущение было скорее попыткой неловкой шутки. Так как мы понимали, что взять верх надо мной у него не выйдет.

— Ромашка моя. Так решила природа, так решил я, и она это знает тоже. Пусть еще не принимает до конца, но уже не пытается от этого прятаться, — мысль принесла тепло в душу и спокойствие в сердце. — Я тоже не всегда согласен с выбором и поступками своего волка, но есть вещи, которые они чувствуют лучше и правильнее, чем наши человеческие сущности. И видя, как отец, бросив нас с братом, ушел за матерью, считал, что никогда не пойму его. Теперь понимаю. Это больше, чем наше сознание и инстинкт, это сильнее земного притяжения. Я не смогу объяснить, а ты не поймешь, о чем я, пока не встретишь нужную именно тебе женщину.

Действительно, как объяснить что-то конкретное, когда не можешь это отделить от себя самого. Описать дыхание, стук сердца, течение крови по венам. Она часть меня, я сам, больше чем я.

— Локи, ты мне ближе, чем был собственный брат, и я не хочу это терять. Но как волк ты должен понять, что Рома на лестнице моих приоритетов занимает верхнюю ступень.

— Я на самом деле думал, что у меня есть шанс, — прошептал Локи, несмотря на мою просьбу не говорить. — Хранил эту иллюзию, считая, что сам могу решать, что мне нужно, а что нет. Я действительно был уверен, что могу победить инстинкты, чтобы владеть желаемым. Был готов противостоять тебе. Но как оказалось, самым большим противодействием оказалась Ромашка.

Его горькая усмешка исказила бледные черты.

— Там в коридоре все произошло так быстро, что я сам не смогу даже объяснить, как так вышло. Я не желал ее пугать. Но те раны, что ты мне нанес, и вполовину не болят так сильно, как осознание совершенного собственными руками. Ты же знаешь, ни один оборотень не может причинить женщине вред намеренно, и потому мой поступок сродни бесчестью. Моя человеческая половина любит ее, действительно любит, хоть я и понимаю безнадежность этого.

— Нет, не любит, Локи, — теперь я точно знал, о чем говорю. — Поверь мне, утонувшему с головой в этом чувстве.

Он ехидно хмыкнул.

— Может, ты перестанешь объяснять мне, что я чувствую?

Узнаю своего приятеля, в этом весь он.

— Укуси меня, — задрал я брови.

— Проваливай.

— Я обязательно напомню об этом разговоре, когда обе твои половины будут сходить с ума по той, которую для тебя приготовила судьба.

— Не сомневаюсь, что ты найдешь повод меня уколоть, — криво улыбнулся Локи, но затаенная грусть в глазах выдавала его невеселые мысли.

— Нет, Локи, не уколоть, а порадоваться за тебя. Проклятие и сумасшествие тоже могут быть божественными.

— Учитывая, что ты меня не загрыз, верю на слово. Что бы это ни было, оно размягчает твой мозг и загоняет волка в нору, — хмыкнул оборотень.

Я пристально смотрел в его глаза, обведенные синими кругами.

— С возвращением, друг мой.

— Можно подумать, у меня есть выбор?!

— Выбор есть всегда, — заверил его я.

— К сожалению, нет, — казалось, что его лицо осунулось еще больше. — Не все зависит от нас.

— Но это не всегда плохо.

— Время покажет.

Мы молчали, и каждый думал о своем, когда Локи вдруг спросил:

— Что это за паренек? — кивнул он лавку, которую занимал наш найденыш.

Хорошо, что Локи стал интересоваться происходящим вокруг него.

— Это долгая история, которая подождет.

— Ты откладываешь дела?

Удивление Локи можно было понять, моя привычка цепляться в глотку неприятностям была почти легендарной.

— Да. Плевать на все. Сегодня я не собираюсь ни о чем думать.

Поднявшись, направился в свою комнату, где я намеревался найти покой в объятиях моей Ромы. Нет, я не думал, что один разговор способен снять с Локи его груз, но начало положено, и это все, что я могу для него сделать.

Она спала, подложив ладошки под щеку, как ребенок. Волосы разметались по подушке. Одеяло сбилось в ноги. Дыхание глубокое и ровное. Сбросив все лишнее, лег за ее спиной, смыкая руки на тонкой талии и прижимая к своей груди. Глубоко вздохнув, втягивая ее запах, я почувствовал себя самым счастливым просто потому, что она здесь, в моей постели, в моих руках.

Просыпалась я с чувством покоя и неги. Не было ни тумана в голове, ни вопроса «где я?» Я лежала на широкой горячей груди, и сильное сердце стучало у моего уха. Крепко прижатая к мужскому телу, я совсем не чувствовала себя в неволе. Это был сладкий плен, против которого я ничего не имела.

События последних дней пронеслись в моей голове, и мне не верилось в то, что столько всего могло произойти за такой короткий срок. Несколько дней, перевернувших все мои представления и знания с ног на голову. Еще совсем недавно я была никем и ничем. А теперь у меня есть Гай, который учит меня, что такое семья. Руфь, способная легко и непринужденно говорить на темы, которые я сама постеснялась бы поднять. Мудрый Ли Бэй, который делится опытом и открывает мне новые границы. И, конечно, Грей. Он стал очень важен для меня, прокравшись в мои мысли и чувства быстро и неумолимо. Смог растопить ледяной панцирь, которым я отгораживалась от людей, убедив, что довериться совсем не страшно. С ним я готова рискнуть.

Неожиданно меня подтянули вверх по рельефной груди, а потом уложили сверху на мужское тело так, чтобы я не имела возможности отвернуться, когда Грей серьезно и внимательно изучал мои глаза. Его жесткое сосредоточенное лицо расслабилось, и губы тронула легкая улыбка.

— Я переживал, что с утра ты вновь станешь забивать себе голову глупостями.

Неужели у него сложилось такое мнение? Я слегка нахмурилась, обдумывая такой вариант.

— Ну вот, началось, — криво улыбнулся он. — Не беда, я знаю, как это исправить.

Хватка на моем теле ослабла всего на мгновение, и вот он уже сидит в кровати, а я совершенно неприличным образом обнимаю его ногами за талию. И мне не оставалось ничего кроме, как цепляться за его плечи, чтобы не упасть на спину. Краска бросилась мне в лицо, и, кажется, даже уши запылали.

— Не перегибаю? — бровь Грея поползла вверх.

— Э-э-э, — голос и здравый смысл сгорели в пламени смущения.

— Скажи мне, когда решишь, — шепнул он мне в губы перед тем, как накрыть их поцелуем.

На трезвую, свежую голову ощущения оказались еще более острыми. Чистый утренний свет делал картинку яркой и насыщенной. Темнота больше не поглощала стоны, а эхом отражая их от стен, возвращала назад к нам. Вкус его губ не омрачала горечь вчерашнего страха. Прикосновения стали смелее. Как его, так и мои.

Меня отпустили, только когда воздух в легких иссяк.

— Вкусная, как малина, — шепнул он, проводя губами по виску.

А потом я подпрыгнула от неожиданности, когда он прикусил мочку моего уха.