Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]

Чтобы успокоить своего зверя и отвлечь его мимолетным блаженством, я накрыл ее руки своими ладонями, впитывая ее тепло. Волк притих и прислушался к ощущениям, которые пронзили нас как молния, бьющая в металл. Зверь заурчал, словно одобряя мой шаг вперед. Маневр удался и животное внутри удалось обмануть. Животное ли? Нет! Я вру! Ему вру и себе! Это я хотел прикоснуться к ней. Это мне было необходимо тепло даруемое ее кожей. Это я желал, чтобы мои руки получили толику ее аромата, слаще которого нет для меня.

Вежливая благодарность, которой я позволил сорваться со своих губ, и на сотую долю не выражало тех чувств, которые бушевали в душе. Они не могли передать всей гамы эмоций ураганом проносившихся по телу вместе с потоком крови.

Я считал, что горю в огне, но это не так. Я не знал что такое бушующее пламя, пока ее робкий поцелуй живительным потоком не снес все барьеры разума и тела. Я горел, плавился и возрождался в пепле, словно феникс. Она могла одним касание убить и оживить. Я оказался на ногах пред нею раньше чем осознал то, что двигаюсь. Зверь ли подтолкнул или я уже сам был не в состоянии сопротивляться своим чувства? Не знаю. Я стоял, нависая над Ромой, кроша зубы в ожидании любого признака неуверенности с ее стороны. Я был готов развалиться на куски от неудовлетворенного желания, но мне не пришлось узнать границ своей выдержки. Она не отступила, и взгляд не отвела.

Я уже знал ответ. Робкое, пугливое и осторожное согласие. Она уже моя.

Легкое движение — порыв души, не тела и Рома на моих руках. Едва сдержал желание сжать руки крепче, боясь навредить, сделать больно и не оправдать того доверия которое она подарила. Дыхание стало тяжелым, мышцы одеревенели, кровь закипела, в голове растекся морок. Кожа стала, чувствительной как будто обгорела на солнце и почти болела от соприкосновения с ее телом. Болезненно — сладко, удушливо — живительно.

Волк терся об меня изнутри, щекоча шкурой, подталкивая и торопя. Меня не нужно было подгонять, я и так взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две — три ступеньки, не замечая препятствий на своем пути. Темный коридор обычно холодный и пустой был заполнен звуком поверхностного дыхания и быстрого сердцебиения, отражаемым от стен. Инстинкты звенели, говоря о том, что мы создаем слишком много шума вокруг себя, твердя, что это опасно, но разве об этом думаешь, когда держишь в руках мечту, которая вот почти совсем уже твоя. Плевать на то, что каждый оборотень в замке может услышать мое нетерпение. Плевать, что каждый из них может учуять мое желание. Сегодня их нет для меня. Сегодня есть только я и она. Только для нас сегодня мерцают звезды, только для нас ночь заволокла остальной мир темнотой, чтобы не мешал. Только для нас воздух свеж и сладок. Только для нас огонь камина освещает комнату, даря отблески золота на бархате кожи.

Аккуратно поставив ее среди комнаты, позволил ее ножкам утонуть в меху шкуры на каменном полу. Сместился так, чтобы стоять за ее спиной, пытаясь не давить на нее. Позволить ей не думать, а только чувствовать. Провел легким, словно перышко касанием по изгибу шеи и плеча. Опустил лицо вроссыпь ее волос, которые неведомым мне образом уже были распущены. Вдохнул запах трав и ягод. Пальцы подрагивали и было сложно справиться с порывами, но не буду, не имею права спешить. Эта ночь уже никогда не повториться ни для нее, ни для меня. Она такая только одна и я собирался испить ее до дна.

Я покажу своей девочке, что она значит для меня. Я поделюсь с ней знаниями плоти, она со мной врачеванием души. Объясню ней, что сила может быть ласковой и нежной. Что мощь может не только подавлять, но и дарить блаженство. Я позволю ей узнать меня. Только ей есть дорога в мою душу, и надеюсь, что однажды она впустит меня в свою.

Все так же стоя за ее спиной, я сбросил все что мне мешало, все, что разделяло нас и лишь мгновение поколебавшись, спустил с покатых плеч ее свадебное платье. Ткань соскользнула и облачком опустилась к ногам Ромы. Она не шелохнулась и к моему восторгу не попыталась прикрыться руками. Она идеальна. Тоненькая талия, стройные ножки, округлая, аппетитная для мужских глаз попка. Волосы черным водопадом струившиеся вдоль спины еще больше дразнили, пряча от меня бархат кожи.

Шаг вперед и я прижался к ней всем своим телом, мягко обнимая и опустив лицо к ее плечику. Она как шелк, как ласковые волны теплого озера, как пух летних одуванчиков.

Проведя носом от шеи до плеча, втянул ее запах, упиваясь моментом. Легкими, едва ощутимыми поцелуями проложил дорожку назад к шее и выше до виска. Ее макушка едва доставала до моего подбородка и приходилось неловко склоняться, чтобы дотянуться всюду, где хотелось оставить след своими губами. Разжал руки, стал медленно их опускать, чтобы Рома не чувствовала себя в плену, но не было сил запретить себе скользить пальцами по нежной коже. Прочерчивая невидимый рисунок, провел ладонями по ее рукам и слегка сжал ее холодные пальчики. Легкий почти неслышный вздох сорвался с ее губ.

— Любимая моя девочка, ты только не бойся меня, — свой хриплый голос я сам узнал с трудом.

Никогда в моей памяти мои слова не имели такой просящей и почти умоляющей интонации. Стиснув челюсти, я ждал ответа или хотя бы знака того, что она меня услышала и поняла. Мгновения казались вечностью, и безмолвие ночи еще больше подчеркивало тишину, воцарившуюся в комнате. Лишь треск поленьев в горящем камине давал понять, что мир не замер, издеваясь надо мной.

Но Рома никогда не любила бессмысленных слов и потому, как и прежде нашла способ более ясно выразить свои мысли и намерения. Она, не отстраняясь, развернулась в кольце моих рук, плавно скользя своей кожей по моей, и прямо заглянула мне в глаза. Глубины ее черных очей загадочно поблескивали, отражая искры пламени и жадно изучая мое лицо. Губы приоткрыты, маня исследовать их нежность и сладость. Тугая грудь прижималась ко мне, позволяя почувствовать твердость сосков. Медальон, лежащий среди упругих холмиков, холодил кожу, странным образом еще больше подчеркивая ее наготу. Ее ладони скользнули вверх по моему торсу и, обвив шею, потянули, заставляя склоняться. Юркий розовый язычок быстро и немного нервно прошелся по ее губам и спрятался, зовя за собой.

Меня не нужно было приглашать дважды. Поймав поцелуем ее пухлые губки, я не смог сдержать хриплого рыка, прокатившегося из самых глубин моего естества. Кровь, рванувшаяся по жилам, создавая гул в ушах. Сердце рвануло вскачь, как сумасшедшее. Уже знакомый и оттого еще больше желанный вкус ее губ наполнил мой рот. Руки сами собой крепче сжались на ее талии, приподнимая Рому выше. Она тихо пискнула, потеряв опору, но не прервала поцелуя, кружащего мою голову. Я упивался ее сладостью. Я все напористее атаковал ее уста, пытаясь пробраться глубже, взять больше, узнать лучше. Я не мог контролировать происходящее и плыл по течению подхваченный волной страсти и жажды. Я пил ее. Я дышал ею. Развались замок на части вокруг нас, я бы даже не заметил этого.