Сара Маас - Двор Шипов и Роз

Наёмница передала деньги в мою протянутую ладонь, я сунула их в карман — монеты были тяжёлыми, как камни. Не осталось ни шанса, что сёстры не заметили деньги, ни шанса, что они уже не придумывают, как будут выпрашивать их у меня.

— Спасибо, — я поблагодарила наёмницу, стараясь и не очень преуспевая скрыть колкость из голоса, так как чувствовала, как сёстры подбираются ближе, как кружащие над трупом стервятники.

Наёмница погладила шкуру волка.

— Совет, как охотник охотнику.

Я приподняла брови.

— Не заходи глубоко в леса. Я бы даже не приблизилась к тому месту, где ты была вчера. Волк такого размера будет меньшей из твоих проблем. Я слышу всё больше и больше рассказов о тех существах , проскальзывающих сквозь стену.

По спине пробежал холодок.

— Они… они собираются напасть?

Если это правда, я найду способ увести семью прочь с нашей жалкой и унылой территории на юг — мы уйдём далеко от невидимой стены, разделяющей наш мир пополам, прежде, чем они пересекут её.

Когда-то — давным-давно и на протяжении тысячелетий — мы уже были рабами лордов Высших Фэ. Когда-то — их изумительные, простирающиеся цивилизации строились кровью и потом людей, строились храмы их диким богам. Когда-то — мы восстали, по всем землям и территориям. Война была настолько кровавой и разрушительной, что потребовалось шесть смертных королев для создания Договора, чтобы остановить резню с обеих сторон и чтобы возвести стену: Север мира отошёл Высшим Фэ и фэйри, забравшим магию с собой; Юг остался напуганным смертным, навечно вынужденным убраться с земель фэйри.

— Никто не знает, что планируют Фэ, — ответила наёмница, её лицо было словно каменное. — Мы не знаем, позволяют ли Высшие Лорды своим животным ускользать с поводков, или это целенаправленные атаки. Я работала на старого дворянина и он утверждал, что в последние пятьдесят лет ситуация ухудшается. Две недели назад он сел на лодку к югу и посоветовал уходить отсюда, если я не глупа. Прежде, чем он отплыл, он признал, что один из его друзей говорил, как в глухой ночи стая мартакс пересекла стену и разорвала на части половину его деревни.

— Мартакс? — выдохнула я.

Я знала, что существует множество типов фэйри, они разнообразны так же, как и любой другой вид животных, но по названиям я знала лишь несколько.

Тёмные глаза наёмницы блеснули.

— Огромное медвежье тело, голова подобна льву и три ряда зубов, острее акульих. И злобные — злее, чем медведь, лев и акула вместе взятые. Как сказал дворянин, они порвали жителей деревни в клочья.

У меня желудок перевернулся. Мои сёстры позади нас показались такими хрупкими — с их бесконечно тонкой, бледной и гладкой кожей. Против фэйри, подобных мартакс, у нас никогда не будет и шанса. Дети Благословенных глупцы — фанатичные идиоты.

— Потому мы не знаем, что означают эти нападения, — продолжала наёмница. — Помимо большего количества заказов для меня, а ты держись подальше от стены. Особенно, если появятся Высшие Фэ — или хуже — один из Высших Лордов. По сравнению с ними мартакс покажутся щенками.

Я рассматривала шрамы на её потрескавшихся от холода руках.

— Ты когда-нибудь сталкивалась с другими видами фэйри?

Она закрыла глаза.

— Ты не захочешь знать, девочка — если, конечно, не хочешь вырвать свой завтрак.

Я действительно чувствовала себя плохо — больной и нервной.

— Опаснее мартакс? — я решилась спросить.

Женщина отдёрнула рукав тяжёлой куртки, обнажив смуглое мускулистое предплечье, испещрённое ужасными, скрученными шрамами. Их дуги были так похожи на…

— У него не было грубой силы и размеров мартакс, — сказала она. — Но его укус был ядовитым. Я слегла на два месяца. Прошло четыре, прежде чем у меня снова появились силы встать на ноги.

Она подвернула штанину. Несмотря на зашевелившийся ужас в глубине души, я подумала, что это прекрасно. По загорелой коже чернильно-чёрной паутиной змеились вены, как иней на окне.

— Целитель сказал, что ничего не может с этим поделать — что мне повезло снова начать ходить с ядом в ногах. Быть может, однажды это убьёт меня, или покалечит. Но, по крайней мере, я знаю, что первая убила его.

Пока она опускала штанину, кровь в моих венах похолодела. Если кто-то на площади видел, то никто не осмелится говорить об этом или подойти ближе. А с меня достаточно на один день. Поэтому я сделала шаг назад, переваривая всё, что она сказала и показала мне.

— Спасибо за предупреждения, — сказала я.

Она обратила внимание на что-то позади меня.

— Удачи, — она слегка улыбнулась, словно увидев нечто забавное.

Грациозная рука вцепилась мне в предплечье и поволокла прочь. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что это Нэста.

— Они опасны, — прошипела Нэста. Её пальцы впивались в мою руку, она продолжала тащить меня подальше от наёмницы. — Больше не ошивайся рядом с ними.

Я уставилась на неё, затем на Элейн — она была бледной и напряжённой.

— Есть что-то, о чём я должна знать? — спросила я тихо.

Я не могла вспомнить, когда ещё Нэста пыталась предупредить меня о чём-нибудь; Элейн единственная, о ком она на самом деле заботится.

— Они жестокие и отнимут любые копейки, даже если придётся применить силу.

Я взглянула на наёмницу — она всё ещё осматривала свои новые шкуры.

— Она ограбила вас?

— Не она, — прошептала Элейн. — Кто-то другой, проходящий мимо. У нас было всего несколько монет, и он разозлился, но…

— Почему вы не сообщили о нём — или не сказали мне?

— И что бы ты сделала? — фыркнула Нэста. — Вызвала бы его на поединок с луком и стрелами? Кого среди этих городских отбросов обеспокоит, даже если мы сообщим что-нибудь?

— Как насчёт твоего Томаса Мандри? — сказала я холодно.

Глаза Нэсты вспыхнули, но что-то позади меня отвлекло её, а затем она сделала то, чего я ждала от неё — попытка мило улыбнуться — похоже, она вспомнила о деньгах у меня в кармане.

— Твой друг ждёт тебя.

Я обернулась. Да, Айзек смотрел с той стороны площади, скрестив руки на груди и прислонившись к зданию. Хотя он и старший сын зажиточного фермера нашей деревни, из-за зимы он худой, его русые волосы взлохмачены. Довольно красивый, учтивый и скрытный, но с какой-то тьмой подо всем этим, что притягивала нас друг к другу. Мы оба понимали, как жалки наши жизни и что такими они будут всегда.

Мы были отдалённо знакомы на протяжении многих лет — с тех пор, как моя семья перебралась в деревню — но я никогда не думала о нём, пока однажды после полудня мы, оба на взводе, не столкнулись на главной дороге. Мы говорили только о яйцах, что он нёс на рынок — я восхищалась варьированием оттенков в корзине — коричневые, бронзовые, бледно голубые и зелёные. Простой, лёгкий, возможно, немного неловкий, но он заставил меня почувствовать себя не настолько… одинокой. Неделей позже я затащила его в ветхий сарай.