Диана Удовиченко - Реквием по империи

– Так что, поехали? – Ом направился к карете, но начальник имперских псов загородил ему путь.

– Посторонние не допускаются на территорию проведения операции, – негромко, но твердо произнес он. – Приказ ее величества императрицы.

Некоторое время два полковника буравили друг друга сердитыми взглядами, потом Лютый вопросительно посмотрел на меня.

– Прости, – сказал я, – но он прав. Я должен идти один.

– Это что за странные штучки? – возмутился мастер

Триммлер. – С каких это пор у орков в Галатоне больше прав, чем у гномов?

– Они знают о бездне больше, чем мы все, вместе взятые, – пояснил дядя Ге. – Что же, сынок. Раз такое дело…

Опекун крепко обнял меня и отошел в сторону, украдкой вытирая слезящиеся глаза.

– Как скажешь, – проговорил Ом, хлопая меня по плечу. – Удачи тебе!

Я обнялся со всеми, расцеловал грустную Лиллу и вслед за орками уселся в карету.

Начальник влез в экипаж последним и громко приказал трогать. Карета полетела в сторону Виндора.

Вскоре мы въехали в город и помчались по разрушенным улицам. Роб сидел неподвижно, прикрыв глаза и поглаживая неизменный бубен. Уран-гхор тоже не выказывал никакого любопытства. Впрочем, смотреть в Виндоре было не на что. Столицу словно преследовал злой рок: в последние месяцы она уже третий раз подвергалась разрушениям. Как говорится, Лут любит троицу. Последнее воздействие стало губительным для города.

Колеса кареты загрохотали по Розе ветров, наполовину уцелевшей в огненном безумии и теперь дико смотревшейся среди руин. Несмотря на безлюдность, улица была оцеплена воинами в серых мундирах. Мы вышли у дома, который я когда-то считал своим, и двинулись по дубовой аллее. Начальник тайной службы последовал было за нами, но я остановил его:

– Вам лучше остаться снаружи.

Козырнув, воин остановился. На круглом, гладко выбритом лице читалось явное облегчение. Я же взбежал на крыльцо и распахнул дверь.

– Нам вниз.

- Я знаю, великий шаман, – произнес Роб, – я чувствую дыхание бездны.

Отыскав в доме масляные светильники, мы спустились в подвал, где все так же одуряюще пахло вином. Наши с шаманом взгляды устремились на врата, которые горели под полом. Уран-гхор оглядывался по сторонам, и я понял, что ему не дано видеть проявления бездны.

– Может быть, вождю лучше уйти? – спросил я. – Здесь опасно.

– Орку – нет, – ответил старик. – Мы устойчивее к бездне, чем люди. А мне понадобится помощь сына.

Я пожал плечами в знак того, что не имею ничего против. Приготовился выслушивать долгие пояснения, запоминать сложные плетения и замысловатые заклинания на языке степняков. Но ничего подобного не последовало.

– Начинай, великий шаман, – сказал Роб.

Я недоуменно уставился на него. А как же обешанная помощь?

– Ты должен сам почувствовать, как справиться с бездной, – пояснил орк, – услышать ее зов и отвергнуть его. А потом переломить силу бездны своей силой.

Выговорив эту абракадабру, старик отошел в сторону с таким видом, словно выполнил священный долг. Вот и вся помощь… Я разозлился. Ну что ж, и без него разберусь! Остановившись возле пламенеющей каверны, принялся всматриваться в ее загадочную глубину, полную багровых теней. Бездна была ужасна, уродлива, но одновременно она завораживала, манила. Закружилась голова, мысли начали путаться. Но я упорно смотрел в пылающий прорыв. Через некоторое время заметил, что он похож на воронку: у поверхности вращался кровавый вихрь, постепенно сужавшийся и уходящий хвостом в бездонные глубины. Обитавшие в нем сущности поднимались к самой границе врат, пытаясь добраться до меня, но, натолкнувшись на преграду в виде печати, разочарованно вздрагивали и снова опускались в бездну.

Концентрация. Для любого мага в любой ситуации она важнее всего. Я был предельно сосредоточен и холоден, но чары омута постепенно добирались до моего сознания. Вдруг послышался голос, жуткий и призывный. В нем звучали отчаянные вопли безумца и тихий шепот призрака, тоскливое волчье рыдание и отталкивающий хохот гиены, завывание ураганного ветра и шорох мертвой листвы. Бездна говорила со мною, звала к себе, затягивала.

Внезапно я понял, что должен сделать. Печать – мощное устройство, которому для сдерживания сил бездны небходима энергия. Не знаю, как Ридриг решил проблему с источником – скорее всего, замкнул магический контур на бездну, но до сих пор печати хватало сил. Для того чтобы открывать и закрывать врата, нужен ключ. Вериллий стал им. Он открыл окно в Аллириле, сохранив целостность печати на вратах, но этим совершил роковую ошибку. Баланс энергий был нарушен, к вратам из прорыва потекла обновленная сила. И теперь печати для восстановления требовалось гораздо больше энергии. Устройство принялось черпать магическую подпитку отовсюду. Главным источником стал сам Вериллий. При всех своих талантах и огромных познаниях, он был всего лишь человеком, и его магический резерв не успевал обновляться – печать забирала слишком много. Брать энергию из бездны, с которой он был связан, отец не мог. На это способен только орочий шаман. Поэтому Вериллий так стремительно постарел, а потом и обезумел. Даже не убей его Лютый, дни волшебника были сочтены. Если бы не наш с ним поединок, высвободивший огромное количество магической силы, от которой напиталась главная печать, бездна давно уже вырвалась бы на свободу – сначала из окон, а потом и из врат.

Потом устройство принялось вытягивать энергию из обитателей города. Вот поэтому невозможно использовать в Виндоре магию – ее просто-напросто съедает печать. А серый туман – это эманации, которые она распространяет в поисках пищи.

До Вериллия ключом стал Ридриг. И сумел запечатать созданную им же систему. Теперь настала моя очередь. И я знал, как нужно действовать. Вот почему врата и окна открывались в ответ на человеческие жертвы – бездна, впитав энергию боли, страдания и смерти, делалась сильнее, пробивалась сквозь нарушенные печати. Выходило, для того чтобы закрыть их, тоже требовалось жертвоприношение…

Шаг – туда, в бурлящий хищными тварями провал. Шаг. Большинство людей, сделав его, ступили бы на твердый пол, испытав лишь странное недомогание и тревогу. Но я видел рану в пространстве, слышал доносящийся оттуда призыв. И для меня этот шаг означал погружение в бездну.

Я сделал его, краешком сознания уловив тихую мыслеречь старика: "Держись, великий шаман…"

Багровые волны сомкнулись надо мной. Бездна тянула к себе, желая насытиться моей энергией. Но я не позволил ей пожрать меня. Собрав все силы – физические, духовные, магические, – я как будто перестал существовать. Больше не было ни тела, ни чувств – одно сознание, облеченное в бесформенную энергетическую оболочку. Вокруг бушевала бездна, ее сущности протягивали ко мне жадные щупальца, но не могли прикоснуться. И я знал, что в моей власти освободить их, как делал это Вериллий.