Дмитрий Панов - Рассвет

-- А может он притворяется?

-- Нет, это исключено. Здесь какой-то необъяснимый феномен. Я должна в этом разобраться. Мне нужно кое-какое оборудование, поэтому я вернусь на работу.

-- Ты возвращаешься к жизни, девочка моя.

Света помолчала минуту, отгоняя горькие воспоминания о тех событиях, из-за которых ее жизнь понеслась под откос:

- Просто я в долгу перед этим человеком...

-- Тогда я займусь сменой дверных замков. И еще... могу я на него взглянуть, чтобы сделать расклад на будущее?

-- Может, не нужно, бабуль.

-- Значит, я взгляну, - утвердительно кивнула пожилая женщина головой и решительно направилась в комнату.

Но тут в дверь позвонили. Женщины вопросительно переглянулись.

- Я никого не жду, - быстро сказала Светлана, оглянувшись в поисках тяжелого предмета.

- Перестань, не каждый, кто к нам приходит, бандит или убийца, - не очень уверенно прошептала Софья Матвеевна, на цыпочках подбираясь к дверному глазку. - Там какой-то незнакомый мужик...

Ерофей Петрович работал в такси недавно. Денег в семье было совсем мало. Жена постоянно болела, жаловалась на щитовидку, поджелудку, артрит, радикулит, давление и что-то там еще. Сын совершенно оторвался от семьи, Ерофей Петрович много бы отдал за то, чтобы узнать, где этот двадцатилетний болван шляется с утра до утра и откуда у него деньги на эти беспробудные пьянки. Но понимал, что, наверное, лучше ему этого не знать, потому что сердечко стало барахлить все чаще, особенно после того, как на его заводе перестали платить зарплату и две трети сотрудников отправили в отпуск за свой счет на неопределенное время. Тогда Ерофей Петрович понял, что единственным спасением может стать старенькая "шестерочка", которую он всегда старался держать в порядке: регулярно лазил под капот и мыл кузов ледяной водой из забытого цивилизацией гидранта в гаражах. Когда он проводил губкой по поверхности автомобиля и из-под серого налета грязи вдруг появлялась ярко красная полоса блестящего лака, Петровичу казалось, что не так уж все и плохо, и когда-нибудь будет и на его улице праздник. В обществе машины он на время забывал о своей несчастной жене, о пропитанном лекарственными парами доме и сыне, которого всю жизнь старался воспитывать так же, как в свое время его отец, в строгости и труде, но ничего у него не вышло.

Город Ерофей Петрович знал отлично, он прожил здесь всю свою жизнь и знал каждый закоулок. Особенно хорошо он помнил маленькие желтые окна на Яблоневой улице, под которыми в юности он провел не одну ночь, трепетно ожидая, когда в окошке мелькнет маленькая головка со светло-русыми косичками. Но мечта так и осталась мечтой, а реальностью для Петровича стала, в общем, неплохая работящая женщина, наладчица станков с его завода. Так прошла жизнь. Раз от раза во время ночных смен Петрович приезжал к этим окнам. Свет в них теперь уже горел совсем иначе, и жили там уже совершенно незнакомые люди, а в груди щемило по-прежнему. Только теперь не от радости и надежды, а от горечи и сожалений, что все уже заканчивается, что жил он как будто чужой, а не своей, жизнью, и лишь наблюдал со стороны. А скоро уже и наблюдать будет некому и не за кем...

В ту ночь заказов почти не было. Ерофей Петрович колесил по городу под шипение рации и сонный голос диспетчера. "Шестерка" сама повернула на Яблоневую улицу, проехала под аркой. Вдруг впереди на свет выскочила гибкая женская фигурка, отчаянно машущая руками. Петрович затормозил. Женщина подбежала, вытащила из кармана блокнот и ручку и что-то быстро написала на листке. Затем оторванный лист протянула Петровичу. На бумаге неровным, взволнованным почерком было написано "Пожалуйста, умоляю, помогите, моего мужа избили!"

Петрович был человеком опасливым. Нет, он не боялся, но наперед просчитывал все угрозы. Когда стал работать в такси, всегда был морально готов к тому, что пассажиры могут не заплатить или даже ударить его по голове и угнать машину. Здесь он тоже почувствовал тревогу, под ложечкой неприятно засосало, но отказать этой растерянной немой девчонке он не мог, хотя очень хотелось. Ерофей Петрович просто спросил: "Где он?". Она побежала впереди автомобиля прямо по дороге, постоянно оборачиваясь, проверяя, не уехал ли он. Впереди, под зияющей темнотой тех самых окон, к которым так рвался Петрович, без движения лежал человек.

- Открывай дверь на заднее сиденье, - отрывисто сказал Петрович, выбравшись из-за руля.

Девушка кивнула головой, при этом на щеках ее блеснули слезы. Парень был легким, Ерофей Петрович без труда поднял его на руки и понес в автомобиль.

Светлана была благодарна этому пожилому мужчине. И в глубине души этому парню, который, сам того не подозревая, спас ее от самого тяжкого греха - самоубийства. Если судьба отвела ее, значит, она для чего-то еще нужна на этом свете, может быть, как раз для спасения его жизни. "А если он не хочет жить, так же, как я? А если я все это делаю зря? Если он сам бросился под машину? Если ему было так же плохо и невыносимо, как мне? Ну и что! Если он выживет, тогда пусть сам решает, что ему делать дальше. Если он выживет, я тоже буду жить". Она бросала вызов судьбе, жизни и смерти, она понимала, что все это игра в русскую рулетку, игра, в которой ставки слишком высоки. Светлана протянула водителю такси следующий листок, на котором было написано "Кольцевая, 15. Я буду за Вас молиться".

Ерофей Петрович не был уверен, что ему стоило возвращаться сюда, но сын снова вчера устроил скандал, требуя от родителей денег. Уставший от безысходности, пожилой мужчина вздохнул, нащупал в кармане сложенный вчетверо листок бумаги и, чуть помедлив, нажал на бордовую вытертую кнопку звонка. За дверью послышался шорох, в глазке мелькнула одна тень, затем вторая. Внезапно дверь распахнулась.

Светловолосая девушка, которая бросилась той ночью наперерез автомобилю Ерофея Петровича, улыбаясь, протянула ему руку:

- Проходите. Я о вас вспоминала. Сейчас нечасто встретишь хороших настоящих людей.

"Она не немая, а значит, я прав", - пронеслось в голове, но от последних слов в груди у Ерофея Петровича все сжалось в противный холодный комок. Он готов был сгореть на месте от стыда за свои помыслы, но тут же подумал о печальных глазах своей несчастной жены и решился:

- Я... тут вот..., - он судорожно извлек из кармана тот самый листок бумаги и протянул его Светлане, - в общем, я подумал, что... как это говорится... наверное, надо бы ... эээ... чтоб я молчал... ну в общем, вы сами понимаете...

Света недоуменно развернула листок. В верхней части листа было напечатано изображение мужчины, не очень качественно, размыто, но без сомнения, это был он, ее постоялец, пациент, спасенный и спаситель в одном лице. Над фотографией красовалась надпись "ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК". Внизу была приписка "За совершение преступления...". Дальше все поплыло перед глазами, Света припала к косяку, пропуская новоявленного шантажиста внутрь квартиры: