Терри Брукс - Странствующий Морф

Он попытался обдумать это. Они не могут меня видеть!

Потом Чейни протиснулся мимо них и подошел прямо к нему, уткнувшись своей мордой ему в ноги. Ястреб оторвал руки от деревьев и протянул их, чтобы потрепать большую голову пса.

— Вот он, — сразу сказал Медведь, как будто Ястреб только появился.

— Ястреб, с тобой все в порядке? — закричала Воробышек.

Он вышел из–за деревьев и они бросились к нему, в оборванной и испачканной одежде, с поцарапанными лицами. Воробышек выглядела разъяренной, Медведь просто расслабленным. Он обнял их по очереди, все еще размышляя над тем, что случилось, все еще не определив, что же было более поразительным — появление монстра из снов его детства или его необъяснимая невидимость.

Он быстро огляделся, все еще испытывая страх кое–что обнаружить.

— Давайте пойдем, — призвал он их.

Они снова пустились в путь, погруженные в туман, тишину и свои страхи, какое оружие они смогут восстановить, их нервы были на пределе. Даже надежный Чейни казался раздраженным. Но спустя несколько минут они услышали шум шин, пелена разорвалась и в поле зрения выехал Лайтнинг S-150 как большой металлический жук.

Остальные Призраки услышали выстрелы флэчетта Медведя и поехали их спасать.

Ястреб резко выдохнул при воссоединении его семьи, все целы и снова вместе. Но в то же время, он снова вспомнил, что монстр все еще где–то там, ждет еще одной возможности напасть на них.

Они завалились на крыше Лайтнинга, кто где, потому что никто не хотел идти пешком после того, что случилось, и они проехали так остаток ночи. Менее чем через час они выбрались из тумана, а еще через пару часов и из темноты. К полудню следующего дня они нашли лагерь с детьми и их воспитателями, были радушно встречены Хэлен Райс и Анжелой Перес, которая прибыла днем ранее, и смогли отбросить события предыдущей ночи.

За исключением Ястреба, который не переставал думать о монстре. Он смотрел в те глаза, и они рассказали ему все. Что их владелец бессердечен и неумолим. Что убийство было целью его жизни. Что он был бессилен против этого.

Что скоро он снова придет за ним.

Скрэйлы летели на юг в звездной ночи в течение нескольких часов, вдоль восточных склонов гор Цинтры, крепко сжимая в своих когтях Кирисина Беллорууса. Из ран на его спине кровь стекала на плечи, все его тело содрогалось от боли. Бороться было бессмысленно, потому что освободиться от скрэйлов означало умереть при падении. Любое движение усугубляло его травмы, а холод существенно увеличил его дискомфорт, настолько, что его руки и ноги онемели, и он ничего не мог с этим поделать.

Стоически перенося все это, он безвольно висел и молчал, слушая ровный ритм больших кожистых крыльев и пронзительные крики своих похитителей, когда они общались между собой.

По крайней мере ему удалось избавиться от Путеводной звезды, сказал он про себя. Что бы с ним ни случилось — и он довольно хорошо представлял, что это может быть — этот Эльфийский камень был в безопасности.

Это была маленькая победа, учитывая его настоящее положение, но она приносила хоть какое–то утешение. Половина каравая лучше, чем ничего. Даже если Путеводная звезда упала на землю незамеченной, даже если Праксия, побежавшая за ним, когда его уносили прочь, не смогла заметить, куда она упала, она все же будет в безопасности от демонов. В конце концов, кто–нибудь найдет ее. До того момента эльфы внутри нее будут в безопасности, защищенные от всего, что случится с остальным миром и его обитателями.

Но сомнения остались. Ведь в его размышлениях могли оказаться перекосы.

Откуда он мог знать, что Путеводная звезда выдержит грядущие разрушения? Откуда он мог знать, сколько смогут выжить эльфы внутри Путеводной звезды до того, как им понадобится освобождение? Откуда он мог знать, что этот Эльфийский камень когда–нибудь найдут?

Он закрыл глаза. Все сводилось к одному: Как он мог быть уверен во всем?

Изнеможение пересилило дискомфорт и боль, и ритмичное биение крыльев скрэйлов с порывами ветра убаюкали его. События предыдущего дня — побег из Цинтры и сражение с его похитителями — выбили из него все силы. Он впадал в дрему во время полета, дергано просыпаясь буквально через мгновения. Но наконец он провалился в долгое, длинное скольжение, и время совсем остановилось.

Сотрясение от удара о твердую поверхность снова разбудило его. Все еще была ночь. Он лежал на бесплодном клочке земли, свободный от похитителей, которые летали вокруг него и наблюдали за ним, дабы пресечь любые попытки побега. Он не прилагал никаких усилий для того, чтобы бросить им вызов, его тело совершенно онемело, чувства все еще были затуманенными сном и спутанными. Он лежал, где его оставили, ожидая чего–то понятного, подтянув руки и ноги, обнимая себя против вторжения мира бодрствования.

— Вставай, пацан! — рявкнул голос и тяжелый сапог пнул его в ребра.

Он не двинулся немедленно, онемение от холода сделало его невосприимчивым к боли от удара. Он перевернулся со спины на бок, а затем на локти и колени, пытаясь придумать, что же делать.

После удара раздалось нетерпеливое рычание и сильные руки поставили Кирисина на ноги, а пара скрэйлов удерживали его в вертикальном положении, в то время как говоривший начал его обыскивать, оставаясь позади и вне поля зрения, пальцы рылись в карманах и под одеждой, не упуская ничего в своих попытках найти то, что могло быть спрятано. Ничего не обнаружив, говоривший резко ударил его по голове и приказал скрэйлам отпустить его. Он рухнул второй раз, едва успев смягчить свое падение, чувствительность только начала возвращаться к его конечностям.

— Свяжите его, — приказал говоривший, отходя.

Повернув голову в его сторону, Кирисин мельком заметил еще одну, худую корявую фигуру, с искривленными руками, ногами и телом, головой, глубоко сидевшей в плечах, настолько костлявую, что лопатки, торчавшие под тканью старой туники, походили на два топорища.

Потом скрэйлы снова накинулись на него, повалив на землю, заламывая руки за спину. Он попытался ослабить немного веревки, которыми его связывали, но скрэйлы только зашипели и еще туже затянули узлы. Также они связали его лодыжки, тщательно затянув узлы веревок. Их пальцы были длинными и тонкими, но очень сильными.

Бороться было бессмысленно.

Когда они закончили, то оставили его лежать на земле в полной темноте, неспособного ничего сделать, кроме как вертеться, неспособного ни встать, ни даже сесть. Тянулись минуты, но никто не приходил проверить его. Он мог почувствовать, как скрэйлы наблюдают за ним из темноты. Может быть они боялись того, что он мог сделать, если они подойдут слишком близко. Эта мысль пришла и исчезла в мгновение ока. Если они схватили и связали его, когда он был еще свободный, вряд ли они боялись его теперь. Более разумно было предположить, что то, кто ими командовал, держал их подальше.